Ночь Нептуна

Отфыркиваясь, он вынырнул, выскочив из воды чуть ли не по пояс, снова ушел под воду, не вовремя вдохнул и захлебнулся. Всего на долю секунды, но, успев при этом ощутить, а точнее, вообразить вкус смерти уже не двоих, а четверых юных существ.

Снова вынырнув, Седов перевернулся на спину. Пытаясь стабилизировать дыхание, он заставил себя вдыхать и выдыхать воздух спокойно и размеренно. Успокоился, поплыл к берегу. Выбравшись из воды, рухнул на шелковистый ракушечный песок лицом вниз. Сердце все еще вздрагивало в грудной клетке — от физических усилий и от — ах! — переживаний.

Усмехнувшись, он наморщил нос. Ну и чего он так расчувствовался? В море всегда полно трупов — рыб, птиц и прочей земной и морской живности. В смысле биологическом тело человека не слишком отличается от тел животных. Мы точно так же разлагаемся и становимся пищей для тех, кто голоден там, под водой.

Да и с чего же это Паша напридумывал, будто тела девушек находились в этой бухте? Позавчера катера пахали дно пятнадцать часов — от темна и до темна. И ничего не нашли. Скорее всего, убийца отвез убитых гораздо дальше в море или кинул их в воду в любой соседней бухте. Правда, в последнем случае получалось, что тело Ираиды шторм волок на пляж отеля пару километров. Вероятно ли такое?

Или убийце что-то помешало похоронить Ираиду так же, как и остальных.

Паша перевернулся на спину, сел, отряхнул с кожи прилипшие обломки ракушек.

Он не мог понять, в какую сторону направить свою энергию. Он знал, что до следующего преступления еще двенадцать месяцев и убийца сейчас не будет предпринимать никаких действий. Он понимал, что торопиться некуда и незачем нервничать о чем-то, чему нет и названия, лучше обдумать все известные факты и дождаться, пока самочувствие единственной свидетельницы — Александры — не улучшится.

Но все равно Паша не мог расслабиться под горячим сильным солнцем, лежа рядом с морем, которое любил как очень немногих людей в своей жизни.

Вечером Паша почти несколько часов бродил по берегу. Ничего особенного он не искал, а просто наблюдал за людьми, наслаждавшимися закатом на теплом морском берегу. Сжимая в кулаке осколок белого камешка, найденный в мешке для удобрений, он сел на лежак под навесом. Солнце заходило, небо заволакивалось тучами, море играло волнами, как играет мышцами бодибилдер. В природе что-то затевалось, а люди на берегу не обращали на намерения окружающей среды никакого внимания.

Маленькая семья — мама и дочка лет семи — сидела под ненужным зонтиком. Мама вывязывала крючком непонятную геометрическую форму, из которой, судя по всему, должна была в итоге сложиться какая-то одежка. Девочка играла с большеголовой, яркой, как проститутка, куклой.

Мужчина и девушка сидели на подстилке из фальшивого бамбука. Он пил пиво и смотрел в сторону, она лузгала семечки, сплевывая шелуху прямо на песок. Завтра кто-то из отдыхающих найдет тут неаппетитную кучку, которую брезгливо обойдет, поминая недобрым словом ее создателя.

Пожилые супруги пасли в четыре руки шкодливую поросль — двух совсем малолетних пацанов и девочку постарше, выглядевшую как-то отстраненно и даже отчужденно.

Обычная жизнь обычных людей. Ничего особенного и даже скучно. Но если ты лишен возможности быть таким, как все — пусть даже обычным и скучным, — ты чувствуешь себя несчастным. В этом кроется одно из основных противоречий человеческой натуры. И сейчас перед Пашей стоял выбор: сделать попытку снова быть счастливым или оставить все как есть?

Почувствовав чей-то взгляд, Паша обернулся. На лежаках сидела Кира и смотрела ему в спину.

Вдруг зазвонил телефон.

— Павел? — Это был голос Ивана. — Ты где ходишь? Давай уже играть, что ли!

— Давай, — согласился Паша. — Но ты же сказал, завтра? А ты фото принес?

— Сегодня получилось, и фото принес. Предлагаю на него и сыграть.

Усмехнувшись странному, если не сказать дурацкому предложению, Паша отключил телефон и поднялся на ноги.

Иван сегодня был в ударе. Он демонстрировал свои лучшие удары, брал самые трудные шары, беспрерывно отряхивался от мела и комментировал каждый свой удар:

— А вот это было чисто!

На удивление, Паша ему не очень уступал. Возможно, он кое-чему научился, регулярно играя уже две недели, а возможно, просто поймал нужное настроение. Седов сумел сосредоточиться на игре, выбросив из головы все посторонние мысли.

В качестве допинга на сегодня Седов выбрал водку. Беленькую он пил редко, обычно за компанию. Сегодня же пиво ему надоело, а полюбившейся марки местного коньяка в баре не оказалось. Для начала он заказал двухсотграммовый графинчик. Его растянул почти на полтора часа, закусывая хрустящими малосольными огурчиками.

Вместе с графинчиком кончилась и партия. Выиграл ее Паша, что было удивительно и странно. Седов даже задал себе вопрос — а не поддался ли ему Иван? И сам на него ответил словами Ивана: бильярд — чистая игра, в ней видно все, ничего не скроешь, не сблефуешь, не подыграешь и не сделаешь хорошую мину при плохой игре.

Несколько ударов за все время партии Ивану не удались. Несколько раз фортуна повернулась лицом к Паше. Так что победа его была вполне законной.

Партнеры перекурили в баре.

— Вот снимок, — сказал Иван, вынимая из бумажника небольшую фотографию. — Это моя Олеся.

Передавая фото, он с нежной улыбкой смотрел на изображение хрупкой девушки с короткими волосами. Паша взял карточку, всмотрелся в ее лицо. Была ли она похожа на других погибших на пляже? И на этот раз он мог сказать совершенно точно: нет.

Вспоминая их лица, Седов снова вернулся к мысли, что и друг на друга они мало были похожи. Кристина была крупнее других, Наташа — гораздо более миловидна, чем остальные, в чертах лица Ираиды отчетливо угадывались армянские предки. Паша выдал желаемое за действительное, пытаясь доказать вину Роберта.

Да с чего он вообще взял, что убийца выбирал девушек заранее? В этом случае он должен был бы заманивать их на пляж пятнадцатого июля, а этого не было. Все девушки оказывались в этот день на пляже случайно. Наташу привез и выбросил из своей машины Трендякин, Кристина встречалась с Карлосом, Ираида пришла, чтобы увидеть Сэма.

Получалось, что убийца приходил на берег моря случайно и находил там своих случайных жертв.

— Может, вы видели кого-то подозрительного в тот день на пляже? — спросил Паша, пряча фото Олеси в свой бумажник.

Иван покачал головой.

Докурив, оба игрока вернулись к бильярдному столу.

Пирамиду на этот раз разбивал Паша, и в самый важный момент, когда его правая рука уже нацелила на свояка кий, в кармане завибрировал мобильный. Рука с чего-то дрогнула, и свояк не просто покатился вперед, а полетел, словно бы им выстрелили. Он косо и грубо врезался в пирамиду, взорвав тишину в зальчике раскатом грома. Один из шаров — Паша даже не заметил, каким образом это произошло, — вдруг вылетел за борт.

Чертыхнувшись, Седов достал не вовремя раззвонившийся телефон из кармана. Одновременно он сделал несколько шагов вдоль стола и поднял залетевший шар. Держа его в руках, как Гамлет — череп Йорика, Паша сказал в трубку:

— Але?

— Павел, это Никита. Я от сестры вам звоню.

— Ну, вы смогли с ней поговорить?

— Смог, — ответил главный редактор «Красного отдыхающего». — А теперь она снова впала в кому. Господи, за что это?..

— Держись, Никита. — Седов продолжал рассматривать бильярдный шар, как нечто необыкновенное. — Так, что она тебе сказала?

— Она сказала, что тот мудак, который на нее напал, приговаривал: тебе надо отмыться доченька!

— Он сказал — доченька?

— Ну да…

Невольно Седов кинул взгляд на Ивана. Для этого ему пришлось слегка обернуться. А в результате этого движения шар на ладони Паши потерял равновесие и тяжело грохнулся к его ногам. Глядя на Ивана, спокойно натиравшего кончик кия мелом, Паша машинально отключил телефон и достал из кармана осколок белого, как бильярдный шар камешка. Только теперь рыжий сыщик догадался, что все это время он носил с собой не редкую разновидность мрамора, а кусочек суперплотного искусственного материала, созданного специально для изготовления бильярдных шаров.