Страница 36 из 43
Паша достал фото, которые распечатала для него Кира.
— А это — фотографии, сделанные на следующий день после убийства Ираиды. Если вы думаете, что фото ничего не доказывают, вы можете опросить гостей и персонал отеля. Об аллергической реакции Роберта они не вспомнят. Потому что ее не было.
Лев Аркадьич недоверчиво взял в руки снимки.
— Знаете что, — сказал он, — я и сам слегка аллергик. Как выеду летом в поле, так начинаю чихать час за часом. Нос красный, глаза слезятся. Так вот, если мне надо куда-то ехать, я заранее принимаю пару таблеток от аллергии и все в порядке. Роберт Аванесович мог так же поступить.
— Все так, — с обманчивым дружелюбием согласился Паша. — Но таблетки помогают, если у вас аллергия не слишком сильная. А вот Роберту Аванесовичу уже никакие лекарства не помогут войти в море по пояс и там безнаказанно плескаться пятнадцать минут, топя молодую здоровую девушку, не желающую умирать. Смотрите, он сейчас уже дышит с трудом. А погрузившись в море, он бы просто получил этот, как его?..
— Отек Квинке, — просипел задыхающийся Роберт. — Позовите, блин, доктора…
Время удач миновало. Это Паша понял в ближайшие пять минут.
— Никита, а почему твоя сестра к больнице не подъехала? — спросил Паша, набрав номер главного редактора «Красного отдыхающего».
— Понятия не имею. — Голос Никиты звучал обеспокоенно. — Я не могу ей дозвониться.
— Что за сестра такая? — спросила Вика, когда Паша сунул мобильный в карман брюк.
— Девушка, на которую убийца напал три года назад. Она отбилась и может опознать убийцу.
— То есть еще один свидетель в пользу Роберта? — обрадовалась Вика.
«Тойота» подруги детства уже выехала из Боровиковки. Вдруг навстречу им понеслась колонна пугающе разноцветных машин: белые с красным — скорой, серые с оранжевыми и синими полосами — МЧС, пожарные — цвета пожара, серо-синие — милицейские.
Паша и Вика переглянулись. Вика притормозила, развернула машину, и «тойота» понеслась следом за колонной.
На одном из поворотов дороги лежала колесами кверху черная «Волга». Солнце радостно и бездушно сверкало на хромированных частях автомобиля. Из салона автомобиля доставали окровавленное тело мужчины, у носилок, стоявших перед распахнутыми задними дверями скорой, суетилось несколько медиков.
Вика притормозила на обочине, Паша выскочил из машины, подбежал к носилкам. Вернувшись через пять минут в машину, он сказал Вике:
— Это она. Жива, но сильно пострадала.
— Бедная девочка, — отозвалась Вика. — Видимо, тебе придется рассказать о несчастном случае ее брату.
И следом же поступила другая неприятная новость. Один из прежних сослуживцев Седова, у которых он просил разыскать известного в узких девичьих кругах ловеласа Андрея Горелова, сообщил, что парень погиб два года назад. И погубила Горелова именно страсть к женским юбкам: его девушка, потеряв от ревности голову, однажды ночью зарезала любимого и неверного столовым ножом.
— Черт, — сказал Паша и повторил, глядя в поле, заросшее чертополохом: — Черт, черт!..
День пятнадцатый
И последовавший день оказался не более удачным. Утром Паша узнал, что с Роберта вину не сняли. Дурные вести принес Карен Оветисян. Он сказал, что шоу с морской водой было увлекательным, после него Карен настоял на всяких медицинских обследованиях. Они состоятся после того, как доктора больницы купируют нынешнюю реакцию кожи Роберта на воду. Но сейчас Роберт останется в больнице, в качестве подозреваемого по делу об убийстве трех девушек на пляже.
Показания Александры, не попади она в аварию, оказались бы очень кстати. Но не везет, значит, не везет!
Кстати, сообщил адвокат, Лев Аркадьевич страшно зол на Седова. Он ненавидит, когда в ход следствия вмешиваются «всякие». А следствие — и никто этого уже не скрывает — необычное, в конкретных результатах заинтересовано много разных людей. Много разных влиятельных людей.
— Ты понял, Павел Петрович? — завершил свою речь Карен. — Ситуация такая: никто, кроме тебя, не ищет настоящего убийцу. А если и ты его не найдешь, то сидеть Роберту в тюрьме пожизненно.
Около восьми утра Паша заглянул в редакцию «Красного отдыхающего». Настроение главного редактора издания не было радужным — состояние сестры было еще тяжелым. Вчера девушка попала на операционный стол и до сих пор очень медленно приходила в себя. То есть свидетельские показания она дала бы еще не скоро.
— Сашеньке удалили селезенку, кость правой ноги собрали по кусочкам, и еще по мелочи… — рассказывал Никита. — Ночью еле из комы вывели, а сегодня, сказал лечащий врач, давление у нее скакнуло. Ох, зачем же я ее сюда позвал! Вот же…
— Когда тебя к ней допустят, — сказал безжалостно Седов, — спроси у нее, что ей говорил тот мужик, который напал…
Никита сердито выпрямился на своем месте за рабочим столом:
— Она в таком состоянии, а вы — что он говорил!.. Я ни за что ее мучить воспоминаниями не стану!
Седов изо всех сил пытался не давить на бедного парнишку, но резкие слова сами перли из него:
— А через год ты сам будешь объяснять родителям следующей убитой девушки, почему раньше не захотел помочь поймать убийцу?
— Да что Сашенька помнит?! — Никита уже понимал, что возражать рыжему парню бесполезно. — Ну ладно…
Наставив на редактора палец, Паша приказал:
— А после сразу звони мне!
Киры в редакции Паша не заметил, но она обнаружилась в сквере, где сидела на лавочке, печально опустив голову. Услышав чьи-то шаги, девушка обернулась.
— Привет, — сказал ей Паша с невольной прохладцей. Он по-прежнему не хотел разговаривать с Кирой.
— Привет, — ответила она с надеждой. — Ты все еще сердишься?
Паша сказал «нет» и свернул в сторону бильярдной.
— Я буду ходить за тобой следом, пока ты меня не простишь! — крикнула девушка ему вслед.
Седов решил, что пришло время найти Ивана. Он должен был увидеть фото его дочери, а также поговорить с ним. О чем? Он и сам толком не знал. Чем больше Паше не везло, тем больше его одолевала розыскная лихорадка.
Девушка-официантка по имени Катя, работавшая в кафе при бильярдной днем, продиктовала рыжему сыщику номер телефона Ивана, который он оставил на всякий случай в администрации бара, и рассказала все, что знала о месте его обитания. Катя встречала Ивана возле продуктового магазина, в который сама ходила, почти ежедневно. А жила она возле заброшенного оросительного канала, расположенного в дальней от моря части Боровиковки. Получалось, что возле канала жил и Иван.
— А дом у него старый, окруженный деревянным забором, — объясняла Катя. — Иван недавно рассказывал, как красил его и жаловался, что половину досок в заборе пора менять.
Деревянный забор был неплохим опознавательным знаком — в Боровиковке, где большинство жителей все лето сдавали комнаты отдыхающим, дома были ухоженными, а заборы в основном кирпичными.
Поблагодарив Катю очаровательнейшей из своего арсенала улыбкой, Паша набрал номер Ивана. Тот звонку удивился, он уже позабыл, что его рыжий партнер интересовался фотографией Олеси. Да, действительно, он же обещал фотографию!
Стараясь не быть слишком навязчивым, Паша все же попытался набиться в гости. Не вышло. Иван собирался на работу — сторожевать на причале, расположенном в соседней бухте. Там базировалась местная флотилия, состоявшая из двух прогулочных катеров, принадлежащих администрации Боровиковки, а также нескольких суден, находящихся на балансе МЧС. Настырный Паша предложил было зайти к Ивану на работу, чтобы взять фото. Очень ласково Иван попросил Пашу не делать этого. Он принесет фотографию завтра вечером в бильярдную. «Тогда и встретимся», — сказал он.
Испытывая несоразмерное причине разочарование, Паша направился на пляж. Выбрав местечко поближе к прибою, он разделся, небрежно бросил свои вещи на песок, вошел в воду. Нырнув и проплыв около двадцати метров, Седов вдруг ясно представил себе, что где-то в толще этой прохладной, великолепно пахнущей свежестью воды находятся останки… а правильнее, остатки тел двух девушек.