Страница 97 из 116
– Ты куда? – спросил он.
– Туда, – ответил я с невинным видом, кивнув на дверь в нашу с Анфисой избушку.
– Не надо туда, – ковыряя в зубах какой‑то щепкой, сказал Ратмир. – Не надо создавать суету. Погуляй, потом пообедаешь. – Он посмотрел на часы. – Скоро обед. А потом уже завалишься со своей красоткой «у койку». Делом наконец займешься.
Обожженный ухмыльнулся.
Сзади раздалось хихиканье. На скамейке сидел Дивайс и лыбился во весь рот.
– Хорошее дело, Ваня. Важное! Но ты, если чего, скажи, друзья помогут. Хочешь, я за тебя смену отстою?
– А ты, Дивайс, заткнись, – лениво ухмыляясь, сказал Ратмир. – А то я ведь могу и вход USB тебе подпортить!
И довольный своей шуткой, он вытащил щепку изо рта; после чего раздалось громкое хриплое карканье, которое, по всей видимости, должно было изображать смех.
Хотя кислый мне не очень нравился, я не поддержал шутку Ратмира.
– Дивайс, часы есть? – спросил я его, подойдя к скамейке.
– Есть.
– Сколько до обеда?
– Двадцать минут, – ответил кислый, рисуя что‑то фломастером на предплечье той руки, на которой были надеты часы.
– Что рисуешь? – спросил я, присаживаясь рядом.
– Вот, смотри! – показал кислый, гордясь.
На руке объемным шрифтом, таким, каким подростки в Секторе пишут на стенах, было написано «Цукерб».
– Что это? – спросил я.
– Это «Цукерберг», тормоз! – сказал Дивайс. – Просто еще не дописано. Хочу себе сделать такую татуировку. Потом, конечно, – взглянул он на скучающего Ратмира. – Не сейчас. Когда в Сектор вернемся.
– У меня, кстати, есть отличный приборчик для нанесения татуировок, – сказал я. – Нашел несколько лет назад на заброшенном складе японских товаров. Так и лежит в гараже.
У Дивайса загорелись глаза.
– Джапан? Настоящий?
– Конечно, настоящий. Еще на цифровых станках делался. Сейчас таких в природе не существует.
– Сколько просишь?
– Тебе это будет дорого, – сказал я. – Если покупать, денег не хватит. Но могу подарить.
– Подари‑ить? – не веря своим ушам, переспросил Дивайс.
– А что? Ну не хочешь даром, давай разыграем. Кто больше подтянется. Если ты, считай, приборчик твой. Если я, будешь мне каждый день компот за ужином отдавать.
– Да хоть сейчас! – вскочил Дивайс. – Пошли.
– Ну пошли, – сказал я, и мы стали отдаляться от ушей Ратмира.
– Кто первый? – спросил Дивайс, встряхивая руками и разминая шею.
– Давай ты.
Кислый подпрыгнул, вцепился в турник и пошел наяривать. Десять, пятнадцать… Можно было бы, конечно, крикнуть ему «Стой», все равно победа за ним, но я подумал, пусть устанет как следует, будет податливее в разговорах. Девятнадцать. Жилы на шее вздулись, лицо покраснело. Дивайс зарычал от напряжения, качнулся…
– Стоп, не раскачиваться, – сказал я. – Это нечестно.
Двадцать. Опустившись, Дивайс пыхтел, касаясь поднятыми руками ушей, но не спрыгивал с турника. Дернулся еще раз. Безрезультатно.
– Ну что, всё? И это всё? – сказал я. – Останешься без «джапана».
Дивайс заорал и медленно полез вверх, пытаясь достать перекладину подбородком.
– Ну! Ну! – подначивал я. – А где же сила воли?
Дивайс выдавил из себя стон и коснулся краешком подбородка железки. Спрыгнул вниз и стал трясти головой.
– Двадцать! – сказал я. – Молодец.
– Двадцать один, – возразил Дивайс, задыхаясь.
– Двадцать! Ты перекладину снизу достал, а надо сверху, – сказал я и тоже начал разминаться.
Кислый смотрел на меня с обидой и подозрительностью.
– Ладно, расслабься! – хлопнул я его по плечу. – Ты выиграл. Я даже пробовать не буду. На сегодня десять раз мой предел. Молодость, молодость! Где ты?
Кислый расслабленно выдохнул.
– А ты молодец, – похвалил его я. – Двадцать один раз подтянулся. Волевой. Наверное, и сын в тебя. Говоришь, он ТОЖЕ лучше всех?
– Конечно! – расцвел Дивайс. – Ему этот ил до жопы. Он сам все делает!
– А я знаю… Не могу сказать откуда, но знаю, что и Миша с Гришей тоже без ила могут работать.
– Неправда! – взвился кислый. – Неправда! Врут, гады! Только Гадж, то есть только Петя может сам. Пойди убедись! Проверь!
– Тише, тише, – стал успокаивать я. – Верю. Тебе‑то я больше верю, чем каким‑то там… Просто как‑то странно, что ему на ил наплевать, твоему сыну.
– Ничего странного.
– Значит, он и как Анжела смог бы?
– Анжела – это отстой. Петя рулит! – сказал Дивайс, наконец отдышавшись.
И тут я решил рискнуть.
– Ты давно в Секторе не был?
– Два месяца, я же говорил. А что?
– А то, что с епископом там происходят странные вещи. Подойди поближе.
Дивайс подошел.
– Слушай, – сказал я шепотом. – Это только между нами. Расскажешь кому… – я резанул рукой по горлу, – и тебя, и меня. Понял?
– Понял, понял.
– Епископу замену ищут. Он с ума сошел – раз. И смс‑ок больше не получает – два. Я вхож к президенту.
– К Рыковой?
– Да, к Елене Сергеевне. Заменить Изюмова на молодого и перспективного – это задача государственной важности. Понял? Следишь за мыслью?
Я знал по своему торговому опыту, что, зомбируя человека, нужно говорить как можно быстрее, задавать ему вопросы, требовать внимания, короче, не давать времени одуматься. С кислым это было несложно. Податливый материал. Приятно работать. Быстро кивает, демонстрирует понятливость и готовность к сотрудничеству.
– Так вот. У тебя есть шанс. Но вначале я должен убедиться, что твой сын лучший. И потом убедить того, кто будет решать. Есть у меня небольшое подозрение. Поговаривают, будто ил на самом деле никакой силы не имеет и дети и без него прекрасно справляются. Все, не только твой Петя. – Кислый снова начал возмущаться, но я остановил его жестом. – Ил – это как ядерная бомба. В цифровую эпоху были страны, которые не имели ядерного оружия, но заявляли, что имеют. Чтобы врагов запугать и весу себе добавить. Так и здесь. Свойства ила скорее всего сильно преувеличены. Чтобы враги боялись.
– Да какие враги! – не выдержал Дивайс. – Вот это, по‑твоему, само тут выросло за месяц?
Он хотел было обвести рукой вокруг себя, чтобы показать мне титанические кусты по периметру, но я схватил его за руку.
– Тише. Не забывай про осторожность.
– Все проверено. Миллионы раз. Все дети работают только в Кругляше.
– Рядом с цилиндром? – Я решил подтвердить свою догадку.
– Ну да! – расширил глаза Дивайс. – А ты откуда…
– Оттуда. Продолжай.
– И чем дальше они отходят от цилиндра, тем меньше у них получается. Девчонка вообще в двух метрах уже ничего не может. Вообще ничего, понимаешь? А если ее на цилиндр усадить, может позвонить на другой мобильник и даже поговорить. И Миша так же. И… все остальные…
Я понял, что он даже сейчас боится произнести имя сына полковника, Гриши.
– Ил – это стимулятор. Мощнейший. И единственный. Другого нет.
– Хорошо, – сказал я. – Значит, Петя может отправить смс‑ку на телефон в Секторе? Как Анжела. Теоретически.
– Нет, – горестно сказал Дивайс, – не может.
– Не пойму, ты же говорил…
– А тут опять ил. Его, когда все начиналось, под забором раскладывали, вот и получилось кольцо. В блокаде мы. Через это кольцо никто не может позвонить. Ни снаружи, ни изнутри. Нет связи. Кольцо ничего не пропускает.
– Прямоугольник… – задумчиво произнес я.
– Ну да, прямоугольник. Суперщит. Никакое воздействие не проникает. Понимаешь, – страшным шепотом, округляя глаза, сказал он, – если бы за день до Переворота Москву вокруг таким илом обложили бы, все у нас бы сохранилось, все бы было чики‑пыки: фейсбук, оружие, Формула‑1, прогресс, короче. Весь мир бы накрылся медным тазом, а мы бы в Москве – нет. Но тогда никто про ил ничего не знал.