Страница 112 из 116
– Я не знал, что мы можем это, – говорил Миша из темноты, пока мы пробирались по подземному коридору. – Это тот солдат сказал Пете. Он передал сообщение от Анжелы. Анжела сказала, что когда мы делаем что‑то вместе, силы возрастают во много‑много раз. И еще она передала нам, как это делать. И тогда получается эта… как ее… синемия?
– Синергия, – ответил я. – Скорее всего синергия.
Анжела нашла небольшую трещинку в Щите.
12
Подойдя к двери, преграждающей вход в кирпичный дом с кабинетом Мураховского и оружейным складом, я понял, что мы в ловушке. Дверь была заперта, и даже если бы добытый нами ключ подходил ко всем дверям в инкубаторе, мы не смогли бы им воспользоваться, потому что оставили его в замочной скважине, чтобы дверь в подземелье нельзя было открыть со стороны Кругляша.
А Бур уже наверняка вернулся туда. Точно! Донеслось эхо от тяжелого удара в стальную дверь. Ну вот. Одни буду ломиться, а другие побегут на перехват. Несколько секунд, и охранники встретят нас у выхода в кирпичный дом.
– Пацаны! – крикнул Миша.
Мальчишки схватились за руки, – и тяжелая стальная дверь открылась. Распахнулась настежь, легко и бесшумно, словно кто‑то невидимый и невероятно расторопный провернул ключ в замке, а потом сильно толкнул дверь плечом.
– Он стреляет? – спросил я у детей, поднимая перед собой пистолет.
– Да! – ответили они хором, и я рванул наверх.
Наверху был только один боец, наверное, остальных распределили охранять вход в инкубатор и заложников. Он схватился за нож и попытался подняться. Я почему‑то не осмелился нажать на курок, а просто саданул его по черепу рукояткой.
Мы проверили второй этаж – там не было никого – и стали таскать шкафы и столы, чтобы забаррикадировать оба выхода: в подземелье и на улицу.
Дом был кирпичный, окна забраны толстыми железными решетками, и мы могли продержаться здесь довольно долго. Но не в этом, конечно, заключался наш план.
13
Надо сказать, что подпереть двери мебелью мы успели как раз вовремя.
Не прошло и минуты, как в дом начали ломиться.
– Стреляй! – запаниковал Смирнов. – Стреляй в них!
– Подожди, – ответил я. – Выстрелю, и что дальше? Ну, убью одного или раню. И что из этого?
Удары становились все сильнее. Дети испуганными глазами смотрели на меня.
– Дай я выстрелю, если ты не можешь! – крикнул Смирнов.
– Да нельзя нам стрелять! Рано! Как только они узнают, что у нас пистолет, из которого можно выстрелить, они поймут, что им нечего терять. Ты этого хочешь? А как же твоя жена? Ребенок? Что будет с ними? Слышал, Бур говорил, что у него есть верные люди, которые готовы убивать заложников… Кто у тебя, кстати, мальчик или девочка?
– Девочка.
– Как зовут?
– Не придумали еще.
– Что значит не придумали?
Удары прекратились. «За бревном побежали», – подумал я.
– Жанна хочет Соню, а я Наташу, чтоб была как моя мама.
– Непорядок, – сказал я, чувствуя, что этот разговор успокаивает и собирает меня. – Вы что, договориться не можете? Вот все закончится, и назовете дочурку. Да? Мне, кстати, оба имени нравятся.
– В том‑то и дело, – сказал Смирнов, облизывая пересохшие губы. Он оглянулся на Мураховского и ученого. – А с этими что будем делать?
– Запрем где‑нибудь.
– Где?
– А вот сейчас и решим. Миша! – позвал я. – Пора вооружаться!
Мы подтащили к той мебели, что подпирала дверь, еще один тяжелый стол и побежали к тяжелой решетке оружейной комнаты.
– Ну что! Давайте таскать из‑за решетки оружие. Как шашечки. Сможете? – обратился я к Мише. – Хватит синергии?
– Зачем, дядя Ваня? Мы лучше дверь откроем, – сказал Миша.
Мальчишки стали напротив решетки втроем, и она открылась сама по себе, словно и не было на ней никаких замков и засовов.
В оружейной комнате чего только не было, даже луки и алебарды. Но больше всего мне понравились бронежилеты и автоматы Калашникова. На нижних полках стояли железные ящики, крашенные в зеленый цвет. Открыв их, мы увидели россыпь патронов разных калибров и несколько рожков под автомат.
Я проверил оружие. Автоматы были смазаны и вычищены, затвор ходил легко.
– Держал когда‑нибудь такое в руках? – спросил я Смирнова.
– Нет, только в кино видел, – ответил он.
– А мне приходилось.
– Ну что, будут стрелять? – спросил я мальчишек.
– Да. Они уже готовы. Можете проверить, если хотите. Только курок надо нажать, – ответил Петя. – А мне покажете, как с ним обращаться?
Я стал объяснять всем, как пользоваться доцифровым огнестрельным оружием, не раз выручавшим еще наших дедов. И в это время послышался звон падающих стекол, и в разбитое окно кабинета закричал голос Ратмира:
– Выходите по одному. Детей выпускайте первыми. Если будете вести себя тихо, мы вас не тронем. Считаю до десяти. Раз…
– Стой! – крикнул я ему. – А что будет, когда посчитаешь? Ты не сказал.
И неожиданно для самого себя я захохотал.
– Лучше бы тебе этого не знать, – ответил Ратмир и грязно выругался. – Два!
Я передал один бронежилет Смирнову.
– Три!
Мы надели бронежилеты.
– Четыре!
Петя перекинул ремень автомата через плечо.
– Пять!
«Держитесь все сзади, за мной и дядей Сашей. Стреляй, только если нас убьют, понял?» – сказал я Пете.
– Шесть!
Мы перетащили Мураховского и ученого в оружейную.
– Семь!
Дети закрыли решетку снаружи.
– Восемь!
«Теперь уже никто и никогда не откроет эти замки», – сказал Гриша.
– Девять!
«Лучше бы их все‑таки убить», – сказал Смирнов, передергивая затвор автомата и показывая на связанных.
– Десять!
«Жаль, что ты женат, – сказал я Смирнову. – Вы бы с Анфисой составили хорошую пару».
Двери затрещали от удара в них чем‑то очень тяжелым.
– Ну все! – сказал я. – Осталось немного. Не бойтесь. Они не знают про автоматы. Как только двери выломают, мы с дядей Сашей идем прямо на них и стреляем без предупреждения. А вы, пацаны, не высовывайтесь. Понятно? Прорываемся к избам и освобождаем женщин с детьми.
– И папу! – сказал Петя.
– Да, и Дивайса. Конечно! – сказал я, на самом деле совершенно забыв о хвастуне.
После очередного удара тяжелым предметом полетели осколки камня и кирпичная пыль. Пробить стальную дверь им, может, и не удастся, но вывалить ее внутрь – вполне.
– Так, дети! Пока не началось. Чего еще я не знаю? Какие еще секреты вы скрываете? Рассказывайте! Это важно.
– Нет… – сказали мальчишки. – Ничего. Больше ничего. Никаких секретов.
– Что еще сказал блондин? Тот солдат. Что он сказал про Адамова?
Стоял невообразимый грохот выламываемых вместе с косяком дверей. Рычал Ратмир, орали охранники. И нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга.
– Ничего, дядя Ваня! – крикнул Петя, прижимая к груди автомат. – Он только улыбался, как тихий, у которого высокая температура, и повторял слова Анжелы. Мне кажется, он их не понимал. Повторял, как магнитофон.