Костотряс

На земле валялась веревочная лестница, уходящая к брюху диковинного дирижабля. Рядом с ней, в тени, восседал на раскладном деревянном стульчике мужчина. Из-под мышки у него выглядывала бутылка виски. Бутылка поднималась и опускалась в такт его дыханию, и если бы не защитные очки на лице, было бы еще очевиднее, что он спит.

Крог остановился в нескольких шагах от прихрапывающего аэронавта и звучным шепотом объявил:

— Мэм, позвольте представить вам капитана Эндана Клая. Над его твердолобой головушкой вы можете лицезреть его дирижабль, «Наама Дарлинг». Будить его советую как можно ласковее и желательно с почтительного расстояния.

— Минутку, не хотите же вы…

— Ну уж нет. Мне от него ничего не надо в отличие от вас, так что вы его и будите. Всего наилучшего, мэм. И да, если он вам откажет, то лучшее, что могу предложить, — подождать три дня до газового рейса. Если же доберетесь-таки до города, то ищите «Вольную ворону» во вторник, мы причалим к Башне Смита. Мне вас подхватить ничего не стоит, хотя можете потом отблагодарить, не обижусь.

Она убрала пальцы с его руки и не заметила, что вцепилась в рукав куртки, пока он ей не намекнул.

— Спасибо вам, — сказала Брайар. — От чистого сердца говорю — спасибо. Если подберете меня во вторник, то я найду способ с вами расплатиться. Я знаю несколько тайников в городе, там есть кое-какие вещички. Не пожалеете.

— Тогда уже мне придется вас благодарить, мэм.

И он растворился в лабиринте стволов, канатов и нависших над лесом дирижаблей. А Брайар глядела на мужчину перед собой и с трудом удерживалась от благоговейного страха.

Эндан Клай не то чтобы развалился на стуле, но и не сидел в полном смысле слова. Его светло-каштановые волосы были острижены так коротко, что походили на лысину, уши подбирались к макушке. В левом засели три серебряных сережки-гвоздика, правое осталось в первозданном виде. Образ довершали коричневые штаны, заправленные в ботинки, и замызганная нательная рубаха.

Брайар удивляло, как можно спать на таком холоде, но чем ближе она подбиралась к капитану, тем ощутимее прибавлялось тепла. Подкравшись вплотную, она совсем взопрела и только тут поняла, что хитрец разместился в аккурат под котлами дирижабля, порядком уже разогретыми.

Она не наступила ни на одну ветку, не задела ни одного камешка. Брайар вообще не шевелилась, лишь смотрела на капитана, но и этого хватило, чтобы он проснулся. Поначалу о пробуждении не говорило ничего, кроме его позы, из которой исчезла вдруг всякая расслабленность. Потом он сонным движением сдвинул очки на лоб. И прорычал:

— Что?

То ли вопрос, то ли выражение недовольства — по тону понять было невозможно.

— Эндан Клай? — уточнила она и тут же добавила: — Капитан «Наамы Дарлинг»?

Он пробурчал:

— Разговариваю. С кем?

Теперь настал черед Брайар спросить:

— Что?

— С кем я разговариваю?

— Я… пассажирка. Точнее, хотела бы ею стать. Мне нужно нанять дирижабль, а капитан Хейни велел обратиться к вам.

О прочих словах Крога она предусмотрительно умолчала.

— В самом деле?

— Да.

Он повернул голову влево, затем вправо, от души похрустев суставами.

— И куда же вам надо?

— За стену.

— Когда?

— Прямо сейчас, — ответила Брайар.

— Сейчас?

Эндан вынул бутылку из-под мышки и поставил на землю рядом со стулом. Глаза у него были светло-карие, до того блестящие и ясные, что даже в тени отливали медью. Он глядел на Брайар, почти не моргая, и это действовало ей на нервы.

— Мой сын… убежал, — вкратце пояснила она. — В город. Я должна его оттуда вытащить.

— Вы ведь никогда там не бывали, да?

— После появления стены — ни разу. А почему вы спрашиваете?

— Бывали бы — вам и в голову не пришло бы, что ребенок способен выжить в таких условиях.

Их взгляды встретились. Не отводя глаз, она сказала:

— А мой сын — способен. Он неглуп и хорошо подготовлен.

— Он дурак, — поправил ее Эндан, — раз вообще полез туда.

— Он не дурак, просто… плохо осведомлен. — Брайар остановилась на единственном верном слове, хотя произносить его вслух было мучительно. — Прошу, не отказывайтесь. Помогите мне. У меня есть маска, и если я попаду в город, то сумею найти дорогу. Крог обещал, что заберет меня во вторник…

— Так вы рассчитываете прожить до вторника?

— Да.

— Тогда не обижайтесь, но вы тоже дура.

— Можете обижать меня сколько душе угодно, только перевезите через стену.

Его губы начали расплываться, словно бы в насмешку над ней, но так и застыли в полуулыбке.

— Вы настроены всерьез. И упрямы. Но вот этой штуки, — он указал на винтовку, — и ремня Мейнарда еще недостаточно, чтобы остаться в целости и сохранности.

— Но ведь я соблюдаю порядки…

Он оборвал ее на полуслове:

— Да, и кое-кто из тех, кого вы встретите за стеной, тоже соблюдает. Но не все. Есть там один ненормальный по имени Миннерихт, под его властью целый район города. Есть целые районы, заселенные китайцами, и неизвестно еще, как они приветят незнакомую белую женщину. А ведь все это жулье — цветочки, ягодки впереди. Видели когда-нибудь трухляка? Настоящего, оголодавшего?

— Да. Насмотрелась на них во время эвакуации.

— Эхе. — Он покачал головой. Тем временем его взгляд остановился, как бы невзначай, на пряжке ее ремня. — Те-то, в начале? Нет, тогда они еще не успели оголодать. А вот те, что пятнадцать лет промыкались за стеной без еды, — посерьезнее будут. И они сбиваются в стаи.

— У меня полно патронов. — Она похлопала по сумке.

— И старая винтовка. Вижу, вижу. Они вам пригодятся. Но в конце концов патроны кончатся, и тогда вас сцапают — не трухляки, так люди Миннерихта. А то и вороны. Никогда не знаешь, чего ждать от воронья, чтоб его. Но позвольте задать вам вопрос.

— Еще один?

— Да, еще один, — сердито бросил он, потом навел палец на ее живот. — Откуда у вас это?

— Это? — Безотчетно вцепившись в пряжку, она опустила глаза. — Она… а что?

— А то, что я вижу ее не в первый раз. И хочу знать, как она попала к вам.

— Вас это не касается, — отрезала Брайар.

— Ну да. И найдете вы своего сына или нет — тоже не мое дело, миссис Блю.

На какой-то миг она разучилась дышать и говорить. Страх стиснул горло, оставив лишь способность глотать. Наконец она произнесла:

— Меня зовут совсем не так.

— Ну а по сути-то, — наседал капитан, — как вам еще зваться?

Она усердно, даже чересчур, замотала головой:

— Нет. С тех пор как выросла стена, я ношу фамилию Уилкс. И мой мальчик — тоже, если вам не безразлично его имя. — И тут слова полились скороговоркой, которую Брайар не в силах была остановить: — Он думает, что его отец ни в чем не виноват, потому что вы правы, есть в нем чуток дурости, но он отправился туда, чтобы все доказать.

— А можно что-то доказать?

— Нет, — сказала она. — Потому что это неправда. Но поймите, Зик всего лишь ребенок. Истины ему неоткуда знать, а моих объяснений не хватило. Так что он решил убедиться во всем лично.

— Ясно, — кивнул Эндан. — И он в курсе насчет Мейнарда. И как-то сумел проникнуть в город. Подземным путем, я так полагаю?

— Подземным. Но во время вчерашнего землетрясения старый водосливный туннель обрушился. Теперь ему той дорогой не выбраться, а мне не войти. Так вы отвезете меня за стену или нет? Если нет, так и говорите, поищу кого-нибудь другого.

Капитан не стал торопиться с ответом. Его взгляд задумчиво скользил вверх и вниз по ее фигуре; ничего явно оскорбительного в этом не было, но и приятного тоже. Он размышлял над чем-то, крепко размышлял — и Брайар могла лишь догадываться о чем: и как он так быстро ее узнал, и поможет ли ей имя Мейнарда.

— С этого и стоило начинать, — проговорил Эндан.

— С чего?

— С того, что вы дочка Мейнарда. Чего молчали?

— Называя его отцом, я тут же становлюсь для всех вдовой доктора Блю. Я не знала, стоит ли игра свеч.