Страница 4 из 21
Кто эти люди, сжегшие поместье? Кто такой конунг Вольдемар? Где я нахожусь?
Вопросов было сотни сразу, и получить ответ на них я мог лишь от Любавы. Если только эта совсем простая девушка сможет на них ответить…
Кроме всего прочего, чувство изумления сменилось чувством реальной опасности. Ведь в этом мире нужно было еще и выжить. А тут могли возникнуть сомнения. На тот момент я стоял на холме, хорошо видимый со всех сторон, а рядом со мной была девушка, совсем недавно отданная на съедение диким хищникам.
«Плохое начало для знакомства с чужим миром, — подумал я тревожно. — Как бы и мне не оказаться вскоре привязанным к дереву в лесу. Или как тут еще принято поступать с незнакомцами? Наверное, есть способы и похлеще. Судя по всему, люди конунга Вольдемара не слишком милы при близком общении…»
— Знаешь, — сказал я, оборачиваясь к Любаве и снова беря ее за руку, — мы уже достаточно увидели. Может быть, не стоит напрасно рисковать. Давай вернемся в лес и там поговорим подробно.
Она снова не спорила со мной, и мы двинулись назад. Кое-что мне уже удалось выяснить. Древний мир это был или параллельный, но женщины здесь слушались мужчин — это точно.
* * *
Промучив Любаву расспросами почти два часа, я смог понять лишь «оперативную обстановку». По моим представлениям, девушка не знала почти ничего.
Какой сейчас год?
Она не знала. Что такое год?
Какой век?
Удивленный взгляд в ответ и явное недоумение.
Как называется эта страна?
Страна? Это земля полочан. Полочане живут здесь издавна. Всегда, наверное. Владеет полочанами князь, который живет в городище Полоцке, его зовут Рогвольд.
Полоцк далеко отсюда?
Один день пути.
А какие народы живут поблизости?
— Другие… — Любава задумалась, а потом нерешительно перечислила: — Кривичи, а с другой стороны — радимичи и дреговичи. А дальше уже поляне, и у них город Киев, где сидит князь Ярополк, законный сын князя Святослава. А конунг Вольдемар его сводный брат, тоже сын Святослава, но не от жены — княгини, а от Малуши, это каждый знает.
— Кто такая Малуша?
— Ключница князя Святослава, — презрительно пожала плечами Любава. — Вроде меня. Я тоже могла бы родить сына князю Рогвольду, но от этого мой сын не стал бы потом полоцким князем. Мало ли у каждого князя женщин, родивших от него детей…
Я посмотрел на Любаву, и вдруг мне стало интересно.
— Ты ведь — ключница Рогвольда? — спросил я. — И ты тоже спишь с ним? Ну, как та Малуша со Святославом?
Задав этот вопрос, я тут же обругал себя.
«Ты дурак, Володя, — сказал я себе. — Ты попал в жуткий переплет, и бог весть, что с тобой теперь будет. А ты интересуешься всякими глупостями!»
Но Любава нисколько не смутилась.
— Рогвольд был старый, — грустно ответила она. — Он не мог спать с женщинами. Теперь Вольдемар убил его.
Это показалось мне любопытным. Приходилось читать о том, что в древности, да и позже, в диких племенах было принято убивать старого вождя, утратившего мужскую силу. Считалось, что раз вождь не может спать с женщинами, то и сражаться уже тоже не способен. А раз так, то он не может быть вождем. А раз не может оставаться вождем, то его надо убить. Чтобы бывший вождь не мозолил глаза новому, полному сил.
Железная логика, между прочим. С точки зрения диких племен, просто безукоризненно логично и высокоморально. Потому что практично и способствует выживанию племени…
— Убил, потому что Рогвольд был старый? — уточнил я, но Любава даже улыбнулась в ответ, удивленная моей непонятливостью. Наверное, она считала меня чудаком…
— У Вольдемара большая сила, — произнесла она как завороженная. — Когда Ярополк стал князем в Киеве, Вольдемар в ярости убежал к свеям. Я слышала, что это в холодных краях, за холодным морем. И теперь он идет на Киев, чтобы стать там князем.
Когда Вольдемар бежал из Киева некоторое время назад, Любава была еще девочкой. Но она знала, что полоцкий князь Рогвольд отказал Вольдемару в помощи и даже не пустил на порог своего терема. Так что теперь, когда Вольдемар с большой ратью двигался обратно к Киеву, никто не сомневался — он не пощадит старого Рогвольда, когда-то отказавшего ему в гостеприимстве.
— А почему этот злодей Вольдемар победил? — спросил я. — Пусть Рогвольд старый, но ведь есть и воеводы, например. Или, может быть, сыновья…
При упоминании о сыновьях Любава снова заплакала. Загрызенный медведем Хельги был единственным сыном Рогвольда.
При известии о приближении войска Вольдемара старый полоцкий князь решил спасти хотя бы свою дочь Рогнеду и отправил ее подальше — в поместье к своей сестре Хильдегард. Вместе с Рогнедой отправилась Любава, а Хельги сопровождал их. Три дня назад они втроем приехали к Хильдегард, а вчера Хельги должен был возвращаться к отцу в Полоцк, чтобы вместе с ним оборонять город.
Но войско Вольдемара изменило свой предполагаемый маршрут и позавчера с ходу ворвалось в не успевший подготовиться к обороне Полоцк. Подожгли деревянный частокол вокруг города, а спустя короткое время запылал и княжеский терем Рогвольда, на пороге которого лежал убитым и сам престарелый хозяин.
— Мы узнали об этом вчера, — плача, рассказала Любава. — Прискакал человек и рассказал о том, что все кончено с Полоцком и с князем. Хозяйка Хильдегард и княжна Рогнеда собрались бежать в Киев, под защиту князя Ярополка, и мы даже стали укладывать вещи. Собирались выехать сегодня утром, но не успели — ночью войско Вольдемара окружило поместье и, дождавшись рассвета, подожгло его со всех сторон. А сама Любава вместе с Хельги оказалась схваченной врагами еще раньше — в поле, неподалеку от усадьбы.
В этом месте Любава замялась и умолкла.
— Послушай, — попробовал я уточнить хронику событий, показавшуюся мне неполной. — Я что-то не понял… А почему вы с Хельги на рассвете пошли вдвоем гулять в поле? Вроде бы не время и не место.
У меня было подозрение на этот счет, но простота и откровенность ответа девушки заставили меня устыдиться своего лукавства.
— Мы любились, — сказала она, не моргнув глазом, и так спокойно, словно сообщала о самых невинных вещах. — В доме было слишком много людей… Вот мы и ушли в поле на всю ночь. И мы любились. В последний раз! — простонала она, вновь вспомнив о своем горе, и опять разразилась рыданиями.
Так вот оно что! Теперь я уже начал что-то понимать. Старый князь Рогвольд не заинтересовался очаровательной ключницей, и тогда это сделал его сын. Ну что ж, ничего удивительного, учитывая красоту Любавы.
Вот только отчего же она так открыто об этом говорит? Или здесь так принято? И вообще, вопрос о том, куда я попал непонятно как, все еще оставался открытым.
— Послушай, — начал я приставать снова. — Скажи, пожалуйста, а почему у вас такие странные имена? Рогвольд, Хельги, Хильдегард… Вот у тебя русское имя — Любава. А они все кто, немцы, что ли?
Слово «немцы» девушка не поняла. Она покачала головой и, посмотрев на меня, как на сумасшедшего или душевнобольного, ответила:
— Меня зовут Любава, и это совсем не русское имя. Я не из русов, а из полочан. И у других такие же имена — у кривичей, радимичей, дреговичей… А князь Рогвольд и вся его родня, вот они как раз русы. У них русские имена.
Час от часу не легче…
Теперь, по крайней мере, что-то стало складываться у меня в мозгу. В мире, куда я угодил, племена живут как бы чересполосно. Славяне вперемешку с русами, которые совсем не славяне, а, судя по именам, принадлежат к какому-то германскому племени.
Более того, здесь, скорее всего, никто не делает разницы между одними и другими. Я попал в мир, где идеи национализма попросту еще не родились, не созрели. Из двух сыновей Святослава один называет себя славянским именем Ярополк, а другой именует себя Вольдемаром — явно германское имя. Но никто тут, похоже, не интересуется этим.