Страница 73 из 123
Тут Вайда заметила:
— Да… конечно… Знаете, я всегда думала, что из Рэйми вышел бы отличный священник. У него действительно религиозная душа. Ах, он прекрасно читал бы службу. Пожалуй, теперь уже поздно, но я всегда говорю ему, что он может быть так же полезен миру и продавая ботинки… Я вот думаю, не организовать ли нам семейные молитвенные собрания?
— Несомненно, — рассуждала Кэрол, — маленькие города во всех странах и во все времена были не только скучны, но склонны к злобе, низости и безудержному любопытству. Эти свойства так же ясно выступают во Франции или в Тибете, как в Вайоминге или Индиане.
Но в стране, которая стремится к общей стандартизации, которая надеется унаследовать от викторианской Англии роль рассадника мирового мещанства, в такой стране маленький город уже не просто провинция, где люди спокойно спят в домиках под деревьями, осеняющими их невежество. Этот город — сила, стремящаяся покорить землю, обесцветить холмы и моря, заставить Данте восхвалять Гофер-Прери и одеть великих богов в форму воспитанников колледжа. В своей самоуверенности он издевается над другими цивилизациями, как коммивояжер в коричневом котелке, который думает, что превосходит мудрость Китая, и развешивает рекламы табачных фирм на старинных порталах, где с незапамятных времен начертаны изречения Конфуция.
Подобное общество великолепно приспособлено для массового производства дешевых автомобилей, часов ценою в один доллар и безопасных бритв. Но оно не найдет удовлетворения, пока весь мир не признает вместе с ним, что конечная радость и цель жизни заключаются в том, чтобы ездить в фордах, рекламировать часы ценою в один доллар и сидеть в сумерках, беседуя не о любви и отваге, а об удобстве безопасных бритв.
Душа и характер такого общества, такой нации определяются городами вроде Гофер-Прери. Крупнейший фабрикант — это просто более деловитый Сэм Кларк, а все важные сенаторы и президенты — провинциальные адвокаты и банкиры, выросшие до девяти футов.
Такой Гофер-Прери считает себя частью великого мира, сравнивает себя с Римом и Веной, но он не способен усвоить их научный дух, их интернациональное мышление, которое сделало бы его великим. Он подхватывает обрывки сведений, которыми можно воспользоваться для материальной выгоды или личного успеха. В его общественных идеалах нет размаха, благородной фантазии, утонченной аристократической гордости. Они сводятся к дешевизне прислуги и к быстрому росту цен на землю. Здесь играют в карты на грязной клеенке, в безобразных лачугах, и не знают, что пророки ходят и проповедуют среди горных просторов.
Если бы все провинциалы были так приветливы, как Чэмп Перри и Сэм Кларк, не надо было бы и желать, чтобы город стремился к великим традициям. Но всякие Гарри Хэйдоки, Дэйвы Дайеры, Джексоны Элдеры, мелкие торгаши, сокрушительно могучие благодаря общности своих целей, которые воображают себя людьми большого света, а сами остаются людьми кассового аппарата и комического фильма, — вот кто превращает маленький город в бесплодную олигархию…
Кэрол старалась разобраться, почему все Гофер — Прери так безобразны на вид. Она решила, что причина заключается в их необычайном сходстве между собой; во временном характере их сооружений, от чего каждый из них напоминает поселок первых поселенцев; в неумении использовать особенности местной природы, так что холмы зарастают кустарником, железные дороги отрезают подступы к озерам, по берегам речек вырастают свалки; в угнетающем однообразии красок; в геометрической скуке зданий; в излишней ширине и прямоте зияющих улиц, где гуляет ветер и видна неумолимая обступающая город прерия, где нет поворотов, которые манили бы пешехода, и где жалкие домишки, ползущие вдоль типичной Главной улицы, ширина которой под стать величественному проспекту, застроенному дворцами, кажутся еще более невзрачными при этом само собой напрашивающемся сравнении.
Всеобщее сходство — это физическое выражение философии тупого благополучия. Девять десятых американских городов так похожи один на другой, что путешествие по ним навевает смертельную тоску. Повсюду к западу от Питсбурга, а часто и к востоку от него можно увидеть такую же лесопилку, такую же железнодорожную станцию, такой же фордовский гараж, такой же маслобойный завод, такие же дома-коробки и двухэтажные магазины. Даже новые, более осмысленно построенные дома схожи в самих своих потугах на разнообразие: те же бунгало, те же оштукатуренные или облицованные глазированным кирпичом фасады. Лавки выставляют те же стандартизированные, рекламируемые в национальном масштабе товары. Газеты в округах, разделенных пространством в тысячи миль, печатают одни и те же сообщения; мальчишка из Арканзаса щеголяет в точно таком же кричаще-ярком готовом костюме, как и юнец из Делавара; оба они повторяют те же жаргонные фразы с тех же «страничек спорта», и если один из них учится в колледже, а другой работает в парикмахерской, — все равно невозможно решить, кто из них студент, а кто парикмахер.
Если бы Кенникота мгновенно перенесли ‹из Гофер — Прери в другой город, отстоящий оттуда на много миль, он бы этого даже не заметил. Он шел бы по такой же главной улице (почти наверное она и называлась бы Главной улицей). В точно такой же аптеке он увидел бы такого же самого молодого человека, угощающего таким же мороженым с содовой такую же молодую женщину, с теми же журналами и граммофонными пластинками под мышкой. Только поднявшись в свою приемную и найдя другую табличку на двери и другого Кенникота за этой дверью, он понял бы, что с ним что-то приключилось.
В конце концов за всеми своими рассуждениями Кэрол увидела, что маленькие степные городишки, выросшие в силу потребностей сельского хозяйства района, теперь обслуживают фермеров не лучше, чем крупные города. Они богатеют за счет фермеров и доставляют горожанам автомобили и более почетное положение. Но в отличие от крупных городов они не платят своей округе тем, что служат ей белокаменным официальным центром, а остаются вот такими уродливыми поселками. Это «паразитическая греческая цивилизация»… минус цивилизация.
— Вот как мы живем! — говорила Кэрол. — Где же лекарство? Есть ли оно? Быть может, критика — надо же с чего-нибудь начать? Всякое нападение на наше племенное божество Посредственность не может не принести хотя бы маленькой пользы… И, пожалуй, ничто не может принести большую пользу сразу. Допускаю, что фермеры когда-нибудь построят свои собственные города для сбыта своих продуктов (подумайте, какой у них мог бы быть клуб). Но, к сожалению, у меня нет какой-либо «программы реформ». Больше нет! Беда коренится в психике, и никакая лига или партия не может заставить людей предпочитать сады мусорным свалкам… Вот о чем я думаю. Что вы скажете?
— Другими словами, вы стремитесь всего-навсего к совершенству? — отозвалась Вайда.
— Да! Это запрещено?
— До чего вы ненавидите этот город! Как же вы надеетесь сделать для него что-нибудь, если не чувствуете к нему ни малейшей привязанности?
— Как не чувствую! Я даже люблю его. А то я не стала бы так кипеть. Я поняла, что Гофер-Прери не просто прыщ на поверхности прерии: он так же велик, как Нью-Йорк. В Нью-Йорке я бы знала не больше сорока — пятидесяти человек, и здесь я знаю столько же. Продолжайте! Скажите, что вы думаете.
— Ну, милая моя, если бы я принимала все ваши слова всерьез, это было бы очень печально. Представьте, как должен чувствовать себя человек, который упорно из года в год работал и способствовал процветанию города, когда вы вдруг приходите и простодушно объявляете, что все это никуда не годится. Разве это справедливо?
— Что ж тут несправедливого? Если бы какой-нибудь житель Гофер-Прери увидел Венецию и сравнил ее со своим городом, он был бы не менее разочарован.
— Ничего подобного! Я понимаю, что покататься в гондоле приятно, зато у нас ванные лучше. Однако, моя дорогая… не вы одна в городе задумываетесь над всем этим, хотя — простите мою резкость — вы, кажется, считаете, что, кроме вас, об этом думать некому. Я согласна, что у нас не все на должной высоте. Может быть, наш театр не так хорош, как парижские. Ну, и прекрасно! Я не хочу, чтобы нам вдруг навязали какую-то чужую культуру, все равно, выразится ли она в планировке улиц, в манерах или в безумных коммунистических идеях.