Страница 11 из 46
И, получив свою буханку, каждый солдат понимал, что это последний хлеб, который он получает перед тем как спастись или погибнуть.
Мы отбыли, чтобы вступить в бой на юго-западе в 23.00.
Мы все еще питали определенные иллюзии, так как немецкое командование намеренно передавало нам фальшивую информацию, окрашенную в оптимистические тона. Это было лучше, чем не говорить ничего. Если бы мы знали правду, мы не рискнули бы попытаться.
Послушать старших офицеров, так все наши несчастья закончатся на следующий день. Нам осталось пройти всего несколько километров.
Мы верили этому, потому что человек охотно верит в то, во что
хочет
С утра дождь перестал хлестать в районе котла. Вечером поднялась луна. Мы увидели в этом доброе предзнаменование. Город Корсунь мягко светился.
Небо заполнило мягкое серебристое сияние. Воздух стал чистым. С помощью нескольких таблеток первитина мы наконец-то одержим победу.
Мы потеряли большинство грузовиков.
У нас было слишком много мертвых, поэтому в грузовиках все равно оставалось свободное место. Посреди ночи наша колонна добралась до озера, переливавшегося белым и голубым в лунном свете.
Армейцы пересекали его по деревянному мосту длиной около километра, отважно построенному поверх дамбы нашими саперами. Мост не был достаточно широким для движения в обе стороны. Поэтому каждый час движение прерывалось. Несмотря на тысячи машин, которые ждали своей очереди выбраться из котла, аварий почти не было.
Противник был совсем рядом. Наши люди нервничали. Однако ничто не могло поколебать спокойствия фельджандармов.
Несмотря на нашу усталость, мы не могли не восхищаться этой эффективно работающей машиной, которая полностью контролировала себя. Это отступление больше всего напоминало движение поездов по расписанию. Штаб, служба боепитания, бензовозы, регулировщики движения, телефон, радио — все работало просто идеально в течение этих ужасных недель. В этот идеальный часовой механизм попали лишь несколько песчинок, хотя в Корсунь приходили самые разнородные войска, день и ночь подвергавшиеся атакам противника, несмотря на потерю большого количества техники, утонувшей в океане грязи.
И тем не менее в эту ночь все зависело от нескольких кубометров досок. Если у пилота хватит мужества разбить свой самолет о дамбу, деревянный мост разлетится на куски. Больше ни один немецкий грузовик не покинет Корсунь.
Однако ни один вражеский пилот не посмел совершить это, либо ни одному советскому генералу это не пришло в голову.
В 02.00 мы находились на другом берегу озера, перебравшись через мирно светящееся озеро. Мы двигались к месту прорыва на юго-западе.
Мы сумели продвинуться на несколько километров. Холод был ужасным. Грязь подмерзла, что сделало передвижение еще более трудным. Сотни грузовиков застряли в застывшей замазке, преградившей им путь.
Мы пытались вытащить грузовики из замерзшей грязи, даже принимались толкать их плечом. Но их было слишком много. Колонна растянулась на много километров, причем машины стояли по три или четыре в ряд. Большие красные грузовики полевой почты, штабные автомобили, самоходные орудия, танки, сотни повозок, запряженных лошадьми или волами. Мотоциклисты напрасно терзали свои моторы.
Наконец нам пришлось бросить грузовики и идти дальше пешком среди этого кошмара, желая нашим шоферам удачи и попутного ветра.
На рассвете мы добрались до первой деревни, которую отбили у русских вчера.
Мы с разочарованием услышали неприятные новости.
Пробить глубокую брешь во вражеском фронте так и не удалось. Немцы продвинулись на 4 километра, но в деревне Шендеровка встретили невероятное сопротивление. Занята была лишь половина деревни.
Последние три танка нашей бригады были брошены на штурм незадолго до нашего прибытия и были уничтожены. Командир нашего танкового подразделения, молодой человек, красивый как бог, с блестящими голубыми глазами, носивший потрясающую белую казачью папаху, украшенную «мертвой головой» СС, был разорван на куски в своем танке, который получил прямое попадание в укладку боеприпасов. Парня подбросило на десять метров вверх, и на землю рухнуло мертвое тело, хотя лицо осталось нетронутым.
Атака должна была повториться.
Мы все еще продолжали ждать немецкие танки, которые, как нас уверяли, идут навстречу нам. Но информация о них была крайне скудной.
Мы едва двигались на юго-запад.
Но зато мы быстро отступали на севере. Не только Арбузино — потерянное утром и отбитое в полдень — к вечеру было окончательно потеряно. После этого советские войска должны были двинуться на Корсунь.
Мы оставили этот город в 23.00, русские начали штурм уже на рассвете.
Мы должны были перейти в Ново-Буду, если верить карте; это село прикрывало Шендеровку с востока — населенный пункт, за который мы вели столь жестокий бой.
Ново-Буда — странное имя.
Деревня контролировала длинную крутую гряду.
Мы выстроились индейской цепочкой.
Все уцелевшие немецкие орудия открыли бешеный огонь по занятой русскими Шендеровке.
Мы свернули влево. Здесь и там лежали недавно убитые немецкие солдаты.
Грязь липла к ногам. Советские самолеты бросались на нас, обстреливая из пулеметов. Мы бросались на землю, буквально утопая в грязи, пока самолеты не улетали. Эти атаки с пикирования повторились десять раз. Чтобы пересечь 4 километра раскисшего поля, нам потребовались три часа.
Наконец мы вошли в Ново-Буду. Деревня была тихой, как кладбище. Два немецких полка сумели выбить русских оттуда внезапной атакой. Противник оставил там несколько мощных орудий и несколько грузовиков Форда, но эта неожиданная победа никого не обманула.
15 советских танков подходили с юго-востока. Мы прекрасно видели, как они ползут по дороге.
Мы остановились в 800 метрах.
Ново-Буда
Мы должны были сменить два немецких полка в Ново-Буде на следующий день, 14 февраля, незадолго до рассвета. Штурмбанфюрер Липперт и я отправились на встречу с немецким полковником, командовавшим этим сектором.
Проходя Ново-Буду, мы столкнулись с серьезными проблемами. Размокшие дороги из деревни — две грязных тропы, идущие параллельно в низинах, — были окончательно затоплены. Глубина воды достигала полутора метров. Нам приходилось идти по обочинам, то и дело оскальзываясь.
В немецком штабе атмосфера была крайне мрачной. Деревня была захвачена без единого выстрела. Два полка скрытно подошли до рассвета и атаковали русских с тыла. Те в панике бежали. Противник даже бросил свои противотанковые орудия.
Но русские слишком быстро восстановили порядок.
После контратаки образовался фронт по широкой дуге вокруг Ново-Буды с северо-востока до юга.
Ново-Буда была захвачена на несколько часов, чтобы защитить колонны, выходящие из котла, которые должны были захватить Шендеровку и рвануться на юго-запад. Но сама Шендеровка пока еще не была взята. Нам следовало ожидать упорного сопротивления, так как противник сумел затормозить немецкое наступление на два дня и одну ночь. Позиция в Ново-Буде в этот конкретный день становилась критической. Если Ново-Буда падет, противнику потребуется продвинуться всего на 4 километра на запад, чтобы перерезать дорогу позади Шендеровки. И тогда катастрофа будет полной.
Немецкий полковник опасался самого худшего. У него имелись всего пять танков и одно противотанковое орудие. У них почти закончились боеприпасы, и они едва могли двигаться, настолько тяжелой была грязь.
3000 человек из двух немецких дивизий, которые должны были уйти ночью, заменялись на 1000 валлонов и всякий нестроевой сброд, вроде поваров, писарей, водителей, дантистов, кладовщиков и почтальонов. Их превратили в пополнение наших девяти совершенно обескровленных рот.