Черное сердце

Разветы не видишь?– Спрашиваетменя Даника.– Вторая поправкане пройдет.Паттон подалв отставку. Ну,его арестовали,так что, наверное,пришлось. Тыже навернякаэто видел. Ондаже признал,что твоя матьне сделаланичего плохого.

Думаю,а не рассказатьли Данике правду.Из всех моихзнакомых онагордилась бымной большевсех. Но мнекажется нечестнымвтягивать ихво все это –что бы они ниговорили, особеннопотому, что этокуда серьезнееи опаснее, чемвсе мои прежниедела.

Ты жеменя знаешь,

качаюя головой. – Яне слишкоминтересуюсьполитикой.

Даникалукаво смотритна меня:

Жаль,что ты этогоне видел, потомучто если мнепредоставятпроизноситьречь на выпускном,я бы хотела,чтобы мне помоглиее написать,а Паттон –превосходныйпример. Он задаетверный тон. Но,наверное, тебятакие вещи неинтересуют…

Тыхочешь сообщитьвсем, что сегоднярешила говоритьоткровеннои покаятьсяво всех своихпреступлениях?Думаю, тебевряд ли естьв чем признаться.

Значит,все-таки видел!– Заявляет Сэм.

Тылжец, КассельШарп,

говоритДаника, правдабез тени гнева.– Лживый лжец,который лжет.

Кажется,я где-то от кого-тоуже слышалтакое,

улыбаясь,смотрю в потолок.– Чего ты хочешь?Леопард неможет изменитьсвои пятна.

Еслиб леопард былмастеромтрансформации,смог бы,

говоритСэм.

У менятакое ощущение,что ничего ине нужно объяснять.Похоже, они ужевыработалисобственнуютеорию.

Даникаулыбается Сэму.

Стараюсьне думать офотографиив бумажникеБаррона, о том,как Даника наснимке улыбаласьмоему брату.А особенностараюсь несравниватьту улыбку снынешней.

Следующуюпартию сдайи на меня,

говорюя. – На что играем?

Начистый восторгпобеды,

отвечаетСэм. – На чтоже еще?

А,

Даникавстает,

покане забыла. –Она подходитк своей сумкеи достает связаннуюузлом футболку.Развязываетее и расправляет.Я вижу пистолетГейджа – смазанныймаслом, блестящий.– Забрала вкабинете Уортона,пока не пришлиуборщицы.

Смотрюна старую «Беретту».Она маленькаяи серебристая,как рыбья чешуя.Так и сверкаетв свете настольнойлампы.

Избавьсяот него,

говоритСэм. – На сейраз взаправду.

Наследующий деньидет снег. Снежинкимедленно кружатсяв воздухе, укрываядеревья тончайшимпокрывалом;трава серебритсяинеем.

У менясначала статистика,потом развитиемировой этики,потом английский.Все кажетсядо странностиобычным.

Тутя вижу МинуЛэндж – в припорошенномснегом черномберете, онаспешит на урок.

Ты,

преграждаюей путь. – Из-затебя Сэма ранили.

Онасмотрит на менябезумнымиглазами.

Обманщицаиз тебя паршивая.И человек никудышный.Даже практическижаль тебя. Незнаю, что сталосьс твоими родителями.Не знаю, чегоради ты взяласьлечить Уортонабез всякойнадежды, неимея ни выхода,ни друзей, которымбы доверяланастолько,чтобы позволитьтебе помочь.Я даже не могусказать, чтона твоем местепоступил быиначе. Но Сэмедва не погибиз-за тебя, иэто я никогдане прощу.

Глазадевушки наполняютсяслезами. – Я нехотела…

И непытайся,

достаюиз карманавизитку Юликовойи скомканнуюфутболку. –Обещать ничегоне могу, но еслиты и правдахочешь выпутаться,возьми вот это.Есть один мастерсмерти, пареньпо имени Гейдж,который оченьхочет вернутьсвой пистолет.Отдай ему это,и он навернякас радостью тебепоможет. Научит,как самой осебе заботиться,как получитьработу и никомуне принадлежать.Или можешьпозвонить пономеру, что навизитке. Юликовавключит тебяв свою программу.И пистолет ейтоже нужен. Онатоже тебе поможет– более илименее.

Минасмотрит накарточку, вертяее в руках иприжимая кгруди сверток,а я ухожу, чтобыона не началаменя благодарить.Ее благодарностьнужна мне меньшевсего.

То, чтоя дал ей такойвыбор – мояличная месть.

Остатокдня проходиттак же непримечательно.На керамикеделаю очереднуюкружку, и онане разбивается.Тренировкуотменили из-запогоды. На ужиннемного вязкоеризотто с грибами,баранье рагуи шоколадноепеченье.

Мы сСэмом, развалившисьна кроватях,делаем домашкуи бросаем другв друга смятыелисты бумаги.

Ночьюснегопад усиливается,и с утра намприходитсябрести на урокипод градомснежков. Всевходят в классс волосамибелыми от тающегоснега.

Послеобеда собраниедискуссионногоклуба; иду тудаи рисую в тетради.Несмотря нанедостатоквнимания, менявдруг заводиттема «Опасностьжестоких видеоигрдля американскоймолодежи».Стараюсь отстоятьсвою точкузрения, но противвсего остальногоклуба это совершеннобесполезно.

Покаиду через дворк своему общежитию,звонит моймобильник. ЭтоЛила.

Я напарковке,

говоритона и вешаеттрубку.

Бредупо сугробам.Все кругомкакое-то тихое,приглушенное.Лишь откуда-тоиздалека доноситсяшум едущих послякоти машин.

«Ягуар»Лилы стоитвозле сугроба,который снегоочистительсгреб на краюпарковки. Лилав сером пальтосидит на капоте.На ее чернойшапке до неприличиямилый помпон.Пряди белокурыхволос развеваютсяна ветру.

Привет,

говорюя, подходя ближе.Голос звучитхрипло, будтоя не разговаривалнесколько лет.

Лиласоскальзываетс машины и бросаетсяв мои объятия.От нее пахнеткордитом (взрывчатоевещество, прим.перев.) и какими-тоцветочнымидухами. Она ненакрашена,глаза чутьпокраснелии припухли, чтонаводит намысль о слезах.– Я же говорила,что придупопрощаться,

голосее едва громчешепота.

Нехочу, чтобы тыуезжала,

бормочуя ей на ухо.

Оначуть отстраняется,обвивает рукамимою шею и прижимаетсягубами к моимгубам. – Скажи,что будешь помне скучать.

Вместоответа целуюее, мои рукивплетаютсяв ее волосы.Вокруг всетихо. Есть тольковкус ее языка,впадинка наверхней губе,изгиб ее подбородка.Есть толькоее резкое, судорожноедыхание.

Нетслов, чтоб описать,как я буду поней скучать,но я стараюсьцеловать еетак, чтоб этостало ясно.Стараюсь поцелуемрассказатьей всю историюмоей любви, то,как видел еево сне, когдасчитал погибшей,как все прочиедевушки казалисьзеркалом, отражающимее лицо. То, каквся моя кожажаждала ее.Что, когда я еецелую, мнеодновременнокажется, будтоя тону и будтоменя спасают.Надеюсь, оначувствует всеэто на моемязыке, эту сладкуюгоречь.

Меняохватываетвосторг примысли, что наконец-томне это дозволено,что сейчас онамоя.

ПотомЛила, пошатываясь,отступает.Глаза ее сияютнесказанным;ее губы покраснелиот поцелуев.Она наклоняетсяи поднимаетс земли шапку.– Я должна…

Онадолжна ехать,а я должен ееотпустить.

Ага,

опускаюруки по швами сжимаю кулаки,только бы нетянуться к ней.– Прости. – Яне должен такостро скучатьпо ней, ведьона еще дажене уехала. Мнеуже столькораз приходилосьее отпускать,что пора ужеи привыкнуть.

Вместеидем к ее машине.Снег хруститпод ногами.Оглядываюсьна унылые кирпичныеглыбы общежитий.

Я будуздесь,

говорюя. – Когда тывернешься.

Лилакивает и чутьулыбается,словно лишьдля того, чтобыменя подбодрить.Скорее всего,она не понимает,как долго мнепришлось ееждать. В концеконцов, оналовит мой взгляди улыбается.

Тольконе забывайменя, Кассель.

Никогда,

говорюя.

Не могбы, даже еслиб старался.

Поверьмне, когда-тоя пробовал.

Лиласадится в машинуи захлопываетводительскуюдверцу. Сразуясно, что ейнелегко вестисебя как ни вчем не бывало,помахать мнена прощаньерукой и улыбнуться,включить передачуи направитьмашину к выездусо стоянки.

И тутдо меня доходит.В один миг всестановитсяпредельно,отчетливо ясно.У меня есть идругой выбор.