Долина

Шаман отбирал у какого-то несчастного перепуганного кхнерика дубину, а тот чуть не прижимал её к груди. Любимая, небось! Оба стояли боком ко мне и орали, забыв о битве. Точнее, орал шаман, а перепуганный повизгивал, ёжась от ужаса, что противоречит такой особе. Меня они в пылу междоусобицы не заметили. И я с наслаждением обрушил свою дубину на висок вконец обнаглевшего служителя культа. Пока шаман падал, а я поднимал оружие, кхнерик со спорной дубинкой, вереща от ужаса, скрылся в какой-то впадине. Я и взмахнуть не успел повторно.

Зато кому-то в небе повезло. Забывшись, скорее даже полностью положившись на чародеев, я как-то не заметил, что они оба отошли от меня в самостоятельном бою. Дротик, летящий с неба, ударил меня в плечо — рука, державшая дубину, мгновенно онемела. Ладно хоть, в этот момент Родрик добил своего противника и успел развернуться ко мне. Он сделал оригинально: свою дубинку метнул в завизжавшего от счастья, оттого что попал, ящеронаездника, а затем схватил с земли другую (благо их много валялось) и обрушил страшный удар на кхнерика, вознамерившегося атаковать меня. Тот видел, что рука моя провисла, и посчитал меня лёгкой добычей. Родрик нанёс удар — кхнерик отлетел с оборвавшимся вяком, а я успел перехватить своё оружие левой рукой.

Родрик ещё с кем-то возился за моей спиной, а я вдруг очутился лицом к лицу с вождём кхнериков. Вот только он отмахивался, не допуская к своей особе наскакивающих на него Всадников, — и обернулся, узрел меня.

Оскалив узкий рот, похожий на ротовой клюв черепахи, он встал передо мной, ссутулившись в стойке готового к поединку. Два вождя узнали друг друга.

— Все назад! — рявкнул я.

Вождь кхнериков тоже что-то тявкнул в сторону.

Ящерицы мгновенно (и, кажется, с большим облегчением) улетели куда-то за скалу, а рядовые кхнерики быстро-быстро утопали за спину вождя, странно похожие на ожившие глиняные куклы малолетних поселянок. Спиной я чуял, как собрались за мной Всадники.

— Вы уверены? — спросил несколько изумлённый Бродир.

— Смотря в чём, — проворчал я. — Я знаю, чего хочет он. И полностью это одобряю.

31.

Эрик.

Варвар не чувствовал, как прибежавшие на шум битвы темнокожие стражники, спешно вызванные с других постов, взялись за его ноги и волоком оттащили назад, в покои. Принц, понурившись, сам пошёл за ними. Визжащую от негодования Ниннию под мышкой тащил стражник-великан, не обращая внимания на проклятия, которые нескончаемым потоком плевков летели из её изящного ротика.

В покоях великан молча бросил девицу на диван и удалился. Туда же другой стражник кинул громоздкий узел с добром.

Велимир, не глядя на бранящуюся девицу, опустился на колени перед Эриком. Он чувствовал себя очень незащищённым…

… Сознание возвращалось медленно. А когда варвар попробовал открыть глаза, одно-единственное движение принесло такую боль и отозвалось таким ослепительным взрывом, что он предпочёл пока не лицезреть не слишком доброжелательно настроенный к нему мир. И хорошо, что не открыл глаза сразу. Когда начал хорошо соображать, наоборот сомкнул веки крепче, чтобы никто не сообразил, что он уже пришёл в себя. Надо было подумать, пока не мешают.

Нинния перестала подвывать и подошла к Велимиру, наклонилась к Эрику.

— Как он? — с сочувствием спросила она. — Живой?

И Эрик понял: пора.

— Нинния… — прошептал он. Притворяться не очень-то и пришлось: горло такое, будто кто-то накормил камнями с приправой из песка. — Нинния, помоги подняться.

Он правильно всё рассчитал: мальчишка всё ещё на коленях — вскочить не успеет, а девица машинально протянет руку сразу. И она, забывшись, протянула. Из опасения, что Нинния сообразит и отдёрнет, он вцепился в её ладонь так сильно, что она вскрикнула от боли. Но Эрик уже крепко держался за неё, со страхом и отвращением ощущая ледяную, словно металл на холоде, кожу.

Вставая, он отпустил ладонь девицы и схватил Велимира отвести подальше от Ниннии. Ничего не понимающий мальчишка покорно подчинился, только смотрел удивлённо. Девица же смотрела исподлобья.

Прижимая к себе мальчишку, Эрик попятился к мечу, брошенному стражниками в покои вместе с ножнами. Тот валялся неподалёку.

— Я… — угрюмо начала девица.

Но варвар перебил.

— Ты предательница! Это ты заставила нас так по-дурацки идти к выходу! Набрала тряпок! Обрадовалась — дармовые!

Нинния вздохнула свободнее — так незаметно, что, не наблюдай варвар за нею внимательно, и не увидел бы. И — перешла на привычный, капризный тон своевольной девицы, убеждённой, что лишь она всё понимает и всё делает правильно.

Удивлённый перепалкой всегда серьёзного варвара и девицы, Велимир предпринял попытку примирить взрослых. Но Эрик решительно задвинул его подальше за спину и пошёл на Ниннию, обвиняя её во всех грехах. Девица попятилась, визгливо оправдываясь. Так, ругаясь и жестикулируя, варвар загнал её к роскошной кровати с балдахином. Там, не церемонясь, он снова схватил девицу за руку, словно собираясь препираться с нею далее. Нинния, ничего не заподозрив, взвопила, словно базарная торговка. И вдруг замолчала.

Подошёл Велимир и застыл от неожиданности: Эрик, скрутив девице руки за спину, деловито связывал её шёлковым шнуром, спускающим занавески балдахина.

— Ты что делаешь?! — безмерно изумлённая, наконец спросила девица.

— Что-то мне говорит, что ты не просто предательница.

И он бросил её, уже связанную, на кровать и одним рывком заткнул ей рот кисточкой шнура, после чего обмотал его какой-то прозрачной длинной кисеёй. Девица хлопала глазами так потешно, что Велимир не выдержал — рассмеялся.

Варвар взглянул на него со странной улыбкой.

— Принеси меч.

Мальчишка перестал смеяться и уставился на варвара.

— Велимир, принеси меч!

Принц уже испытующе вгляделся в непроницаемое лицо Эрика, и в несколько секунд его лицо обрело то же бесстрастие. Он спокойно отвернулся за мечом. Варвар тем временем взялся за локти девицы и усадил её, прислонив для надёжности к одному из резных столбиков балдахина. И обернулся к Велимиру.

— Взгляни на неё так, как ты смотрел на привидение, — прошептал варвар.

Мальчишка отдал ему меч и обошёл кровать, встал перед Ниннией. Та сердито замычала, затрясла головой… Эрик смотрел только на Велимира. Скопированное выражение взрослого равнодушия постепенно исчезало с лица принца. Мальчишка созерцал. И это созерцание давалось нелегко: он вдруг осунулся, побледнел. Но варвар не собирался облегчать Велимиру жизнь. Тем же шёпотом он потребовал:

— Рассказывай, что видишь.

— Клыки… — низким голосом произнёс мальчишка — и Нинния оцепенела, будто вцепившись взглядом в худенькую фигурку перед собой. — У неё клыки… И глаза… Мёртвые… — Велимир покачнулся. Эрик немедленно придержал его за плечо.

Только после его слов варвар взглянул на девицу. Та смотрела неподвижными глазищами на мальчишку, и её глаза постепенно светлели, словно превращаясь в драгоценный камень. Едва мальчик замолчал совсем, Эрик развернул его лицом к себе.

— Глаза болят, — невнятно пожаловался Велимир.

— Не смотри сюда, — велел варвар и подтолкнул мальчишку к диванчикам, ближе к дверям из покоев. Ещё и проследил, чтобы точно отошёл.

А сам приблизился к девице. Та больше не таращилась на него, а просто смотрела. Но и он тоже не следил за её глазами. Его взгляд упёрся в её рот, скрытый под повязкой. Сквозь ткань теперь уже виднелись пронзившие её клыки. Девица старалась разрезать клыками стягивающий её кляп. И уже не мычала — тихо рычала утробным рыком опасного зверя, который пытается напугать врага.

Эрик оглянулся на Велимира, который сидел с закрытыми глазами. Лезвие меча легло на плечо девицы, и та забыла о рычании, протестующе взмычав. Кончик меча съехал к груди Ниннии, туда, где у человека бьётся сердце. Девица притихла, затаилась, следя за оружием. Лезвие вернулось к плечу — пленница жалобно замычала. Эрик нагнулся взглянуть ей в глаза — и коротко ударил.