Долина

Вскоре я взбесился. От долгого стояния перед неизвестностью мне на ум пришло, что противник диктует нам свои условия. И, соображая, что бы сделать, чтобы переиграть положение, я нашёл выход. Обернулся к оруженосцу. Потребовал дротик.

— Но ведь… — заикнулся Родрик. — Но ведь никого ещё не видно.

— Сейчас появятся, — сквозь зубы сказал я. И вскинул дротик к плечу.

Позади — шелест. Всадники приготовились. Они-то поняли меня сразу. Поэтому я поднял и другую руку и махнул раскрытой ладонью дважды. И — метнул дротик в туман. С опозданием на мгновение в туман влетели ещё десять дротиков.

Туман завизжал десятками голосов, которые перекрыл рёв какого-то животного. Но — дьявол! — никто не выскочил, чтобы вступить в открытую битву! Их там мало, или они собираются отсиживаться до последнего?!

Не глядя, я протянул руку назад и получил следующий дротик. Три взмаха левой рукой — и в дымные клубы полетели шестнадцать дротиков. Нестройный вопль боли.

За спиной взволнованный голос Бродира, который из рода Драконов:

— Туман развеивается!

— Лучше бы было, если бы вы могли его развеять ещё быстрее! — бросил я, пристально всматриваясь в оруще-визжащий дым.

— То, что там удерживает их магию, не даёт и нам воздействовать на туман, — спокойно сказал Родрик. — Я уже некоторое время пытаюсь разогнать его или хотя бы уменьшить плотность. Тщетно. Моя магия не проходит границу. Здесь жили отличные чародеи.

— А как же дротики?

— Граница нематериальна. Она не даёт пройти только магическому действию. Дротики материальны. Они пробивают любую магическую преграду.

— Почему же тогда эти кхнерики не пытаются напасть на нас, если могут пройти магическую границу? Что их останавливает?

— Мне кажется, им обещали лёгкую победу под завесой тумана.

Серовато-белая дымка вдруг как-то сразу побледнела и опала.

На нашей стороне, на стороне города, ещё теплился тот же тёмно-жёлтый свет, однако на стороне противника свет явно имел опять-таки магическую природу, ибо обладал в основном какими-то потусторонними оттенками светлых голубого и зелёного цветов. Итак, перед нами расстилалась гористая площадка — сплошные валуны и скальные обломки, плотно усеянные теми самыми кхнериками, добрая половина которых восседала на рогатых ящерицах с перепончатыми крыльями. Пешие кхнерики, как и было увидено чародеями, вооружились камнями и дубинами, а ящеронаездники потрясали маленькими дротиками. Гористая площадка заканчивалась могучей горой.

— Нас эта магическая граница пропустит?

— Конечно!

Мне показалось, Родрик только будучи по характеру дипломатом удержался, чтобы не высказать мысль: человек по природе то же самое, что и дротик.

Ну что ж. Теперь, когда мы видели противника воочию, все определённо вздохнули с облегчением… Пока невидимая граница ещё держалась, я разослал сотников выстроить Всадников вдоль каменных стен в шеренгу, но тройками. Если я всё правильно понимаю, лучше, если кто-то будет идти вперёд под "живым" щитом, который обеспечит защиту сверху и по бокам. Противник явно серьёзный, и не хотелось бы, чтобы нас разбили поодиночке. Наконец все готовы… Слева взбудораженный Дракон раздражённо сказал:

— Когда же они начнут!

— Они? — надменно переспросил я. — Ещё бы я им позволил начать первыми!

— Вот как? — уже усмехнулся Бродир. — Чем в таком случае мы можем быть вам полезны?

— Найдите мне вождя этого племени! — невольно оскалился я. — Мы встречались с такими племенами. Победа будет зависеть только оттого, сможем ли мы подобраться к вождю. Так что — найдите, определите мне вождя!

Это правда. В своих боевых походах Всадники не раз встречались с полудикими племенами. Чаще всего люди таких племён очень сильно зависимы от личности вождя или вообще от его наличия. Я не собирался уничтожать всех кхнериков. В отличие от варваров, например, я не кровожаден. Достаточно остановить противника. Полагаясь — и справедливо! — на Всадников, прекрасно знающих боевую тактику таких вот кхнериков, я собирался сосредоточить всё внимание на вожде племени.

— Вот он! — указал Родрик. — Справа от двух ездовых ящериц.

— Почему ты решил, что это вождь?

— К нему тянутся нити внимания его воинов.

Среди своих соплеменников вождь выделялся тем, что шкурка опоясывала не только его чресла, закрывая причинное место, но и держалась на груди и на спине — на манер доспехов. А так вождь ничем не отличался от малорослых, но мощных, мускулистых воинов — очень спокойный, хоть и насторожённый. Я бы, скорее, принял за вождя того кхнерика, что стоял рядом с ним. Эта личность бушевала наподобие обозлённого индюка: ни секунды не стояла на месте, подпрыгивая и потрясая ручищами; нос, длинный, как у остальных, казался ещё длиннее, потому как щедро выкрашен по длине белой краской: на голой башке водружён обычный воинский шлем, бог весть как попавший в эти края, но этот шлем ещё надо высмотреть из-под приляпанных к нему длинных, ярчайших расцветок перьев. Личность орала громче всех, даже не будучи раненой, и я даже со своего места заметил, как вождь недовольно морщится и мелким шажком старается отодвинуться от излишне активного соплеменника.

— Этот — кто такой? — бросил я в пространство, уверенный, что всё равно получу ответ: молодые чародеи, пользуясь тем, что оба сотника отошли, тут же заняли места с двух сторон от меня.

— Шаман. Местный колдун.

Я снова присмотрелся к шаману-индюку и неожиданно отчётливо понял, что мне хочется убить именно его, а не слегка флегматичного вождя. Надо прислушиваться к своим желаниям на войне. Чем больше присматриваешься к противнику, тем больше понимаешь его. И тем вернее интуитивное желание что-то сделать.

Вождь тем временем пытался обратить внимание воинов на себя. Но соплеменники прикипели глазами к шаману и не слушали его. Тогда вождь остановился и, обернувшись к шаману, врезал ему по затылку.

— Ах, молодец, — невольно прошептал я.

От удара кулаком аляповатый шаман треснулся седалищем о камень и затих ошарашенный, видимо приходя в себя.

С обеих сторон от себя я услышал не только смешки молодых чародеев, но и почти беззвучный смех Всадников.

— Вождя не трогать! — прорычал я и сделал отмашку: "Вперёд!"

Вот так, без громкого призыва, мы и рванули в битву.

Оставив на долю Всадников рядовых кхнериков, я напролом пошёл к шаману. Если он имеет такое могущественное влияние на сородичей, именно его гибель должна убедить кхнериков, что они ввязались в пустое дело, думая сразиться с нами.

Едва мы пересекли невидимую границу, войско дикарей обрушилось на нас — и снизу, и сверху. Камнепад оказался впечатляющим, и пока нас здорово выручали щиты. Как и договорились ранее, в первую очередь Всадники пустили в ход арбалеты. Единственное, что мешало меткости, — стрельба на ходу, иной раз даже на бегу. Тем не менее, выводили неприятеля из строя не только убивая, но и раня.

Если бы не дротики ящеронаездников… С одной стороны, кхнерики не могли ими убить — наконечники оказались из плохо обработанного камня; с другой — они выводили Всадников из полноценного боя, просто сшибая их с ног и ставя синяки.

Уворачиваясь от любых метательных снарядов, я рвался к шаману. Тот уже пришёл в себя и орал на сородичей, сбивая их с толку, после того как вождь вполне разумно распорядился атакой и обороной. Вождь бросал камни в нас и крутил дубиной, со злостью поглядывая на то, что творит шаман. Кажется, он жалел, что только стукнул его по затылку. Я бы, во всяком случае, очень жалел…

Волна атакующих столкнулась с другой волной. Мой Сверкающий работал на славу, хотя и были трудности — отсутствие шеи у противника, например. Оба чародея двигались вокруг меня со всей своей юношеской прытью, немало помогая довольно быстро идти вперёд. Щиты мелькали вокруг меня, словно молнии, отражая камни. Но камни — это цветочки. Дубинами своими кхнерики владели виртуозно, причём так азартно, что я вогнал Сверкающий в ножны (и правда, не идти же против дубин с благородным мечом!) и отобрал у последнего порубленного его дубину, покатившуюся было между валунами. Ого, а весит-то оружие! Ну, ничего. Взмахнув пару раз, я приноровился к тяжести дубины, сообразил её сбалансированность и следующим взмахом сбил спикировавшую на меня ящерицу, вогнав дубину в распахнутую зубастую пасть. Ахнув, слетел с неё наездник, пропал где-то между острыми выступами скального обломка. Позади кто-то успел присвистнуть, а затем крякнул, явно кого-то прибив. Мельком глянув в сторону, увидел, что Родрик тоже ухватил у очередного поверженного его оружие и неплохо им работает. Повеселев, я тоже мельком подумал: небось, увидевший наши дубины Бродир по привычке высокомерно морщится, но втайне завидует. Последнее меня развеселило ещё больше. Если бы не занятость в постоянном движении, я бы хохотал во всё горло. Мне нравилось моё состояние лёгкости, ибо оно помогало мне с той же лёгкостью крутить дубиной — слава Богу, силёнок хватало орудовать ею. Ещё мне нравилось видеть глаза этих чёртовых кхнериков, когда они видели, с каким оружием я мчусь на них. Остолбенение противника неплохо работает на нашу победу.