Личный убийца

Ворота были заперты. Богданович хотел сперва зайти к Реброву, но потом решил, что соседа посвящать в разборки с сыщиком ни к чему, а уж если окажется, что это воры — в кармане есть пистолет, да и вряд ли дойдет до вооруженного конфликта. Он открыл калитку, поднял глаза к чердачному окошку, но оно оказалось запертым; обошел дом вокруг — никаких следов. «Что еще за шутки спозаранку?!» — зло подумал Богданович, извлекая из кармана связку ключей. Висячий замок был на месте. Верхний «английский» замок также заперт. А дверь… Дверь не отпиралась. Богданович подергал ее, стукнул кулаком. Не оставалось ничего другого, кроме как предположить, что вор или кто там еще влез в окно и заперся изнутри на засов. Но ведь Ребров ясно сказал: «Какой-то мужик в дверь вошел». Готовый разорвать в куски любого, кто первым попадется под руку, Богданович резко обернулся… и замер.

Внизу, в трех шагах от него, на ступеньках крыльца стоял мужчина лет сорока, невысокого роста, жилистый, смуглый, с некогда черными, а теперь густо присыпанными снегом коротко остриженными волосами, одетый в темно-серый костюм и голубую рубаху с расстегнутым воротником, и смотрел на Богдановича черными насмешливыми глазами.

— Вы не слишком изобретательны, Алексей Владимирович, — сказал мужчина прокуренным баритоном. — Выдавить зубную пасту из тюбика может каждый, а вот как ее туда обратно засунуть — это вопрос.

Богданович задохнулся, в глазах у него потемнело. Он беспомощно повернул голову в сторону дома Реброва, затем посмотрел в противоположную сторону — не притаился ли кто за пристройкой.

— Нет, нет, я один, — спокойно сказал незнакомец. — Моя фамилия Решетников. Зовут Викентий Яковлевич. Я разговаривал с вами как-то по телефону. Откровенно говоря, надеялся, что вы захотите первым встретиться со мной. Но вы до общения с частным сыщиком не снизошли. Что ж, если гора не идет к Магомету…

— Какого черта вы здесь делаете?! — не смог совладать с собой Богданович. — И по какому праву…

— Да не по какому, Алексей Владимирович, — улыбнулся Решетников. — По праву частного детектива, заключившего контракт с убитой вами клиенткой.

Богданович зарычал и полез в карман за стволом, однако ни выстрелить, ни даже достать подаренный Аденом «ПСС» не пришлось: на него смотрел полуметровый штурмовой «генц» с тяжелым рифленым глушителем.

— Аккуратно, двумя пальцами достаньте ствол и подайте мне, — ни на йоту не повысив голоса, проговорил Решетников.

Спокойствие и уверенность сыщика не оставляли сомнения, что при первом же резком движении поединок завершится не в его, Богдановича, пользу. Он достал семисотграммовый пистолет и протянул детективу.

— Вы меня не за того принимаете, — проговорил хрипло, уже все поняв и совершенно не рассчитывая на успех.

— Как? Разве вы не Савельев? — деланно удивился тот, пряча пистолет в карман.

«А ведь один пришел, сука такая! — догадался Богданович. — Один? Без ментов. Еще бы! Интересно, сколько он запросит?»

— Здесь поговорим или в дом пригласите?

— Да как же теперь в дом-то попасть?! — вспылил Богданович: из-за забора на него смотрели Ребров с женой, хотелось поскорей убраться с людских глаз.

Решетников не спеша поднялся по ступенькам, нашел конец лески, выведенной в щель на противоположном от замков торце двери, и потянул за него. Послышался металлический лязг засова.

— А ларчик просто открывался! Правда, чтобы подготовить этот трюк, мне снова пришлось проникнуть в дом через верхнее окошко. — Решетников распахнул дверь. — Прошу!

Богданович постоял в нерешительности, все еще не веря, что сыщик пришел один. Ему показалось, что в доме кто-то притаился, он сейчас войдет, а там — милиция или этот Кокорин. Но он вошел в сени, затем — в комнату с камином и сел на табуретку, нахохлившись и не чувствуя себя здесь больше хозяином. Решетников проследовал за ним. Опустился на скамейку возле окна.

Довольно долго они сидели молча.

— Так как вас теперь называть, мистер Икс? — заговорил Решетников. — Савельевым вы себя, значит, признавать не желаете?

— Не знаю, кто это! — мрачно отрезал Богданович, решив, что лучше помолчать и узнать, что этому сыскарю известно, а что нет и как себя вообще с ним вести.

— Не знаете? — закурил Решетников и придвинул к себе стоявшую на дощатой столешнице баночку из-под шпрот со свечным огарком посередине. — А кто вашу жену убил, вы тоже не знаете?

— Моя жена покончила жизнь самоубийством.

— Да бросьте! Я с ней разговаривал часа за четыре до ее смерти, достаточно подробно, прежде чем согласиться выполнить ее поручение. И проявлений недовольства жизнью не заметил. Если не считать вас.

— Это что, она вам так сказала? — усмехнувшись, отвернулся к камину Богданович и стал смотреть в камин, словно там горел огонь.

— В этом состояло ее поручение: следить за каждым вашим шагом. Основания подозревать вас у нее были. Полагаю, о них вы мне расскажете.

— Решетников! Полегче на поворотах! Не забывайте, что за все придется платить по счетам!

— Слово «платить» — по вашей части. Вы ведь торговый работник.

— Это что, порок?

— Нет, порок заключается в том, что вы насильник, садист и убийца, Богданович, он же Савельев! Других фамилий у вас нет?

Богданович вскочил, рванул табуретку из-под себя и, широко размахнувшись, собирался метнуть ее в Решетникова, но на замах ушло слишком много времени: детектив успел выхватить из кармана телескопическую дубинку, похожую на прут танковой антенны, способную перерубить два положенных друг на друга силикатных кирпича, и полоснул его по груди. Богданович взвизгнул и отлетел к камину.

— Еще один такой жест, и я позову милиционера, — предупредил Решетников, положив перед собой сотовый телефон. — Встать! — рявкнул вдруг. — Встать, Богданович!

Рыча от злости и сжимая кулаки, Богданович встал.

— Сядь на табуретку, гнида! Я кому сказал?!

Богданович повиновался.

— За что ты убил свою жену?!

— А ты докажи, сыскарь! — брызнув слюной, запальчиво выкрикнул Богданович и тяжело задышал: — Докажи!.. Небось один сюда приплыл? Реброва, Иуду, купил, чтобы он меня выманил! Что ж ты в органы не сообщил, а сюда приехал, в окошко полез, спектакли тут стал разыгрывать?! — Он снова вскочил и, сделав непристойный жест, гневно закричал: — Вот тебе! Ни хрена ты не докажешь! И отвечать за свою подлянку будешь кровью! Кровью, падло, понял?!

— Повидал я вашего брата, Богданович, — во! — полоснул себя ребром ладони по горлу Решетников. — И в сизо, и на зоне. Козел опущенный!.. Сидеть!!! Сидеть, я сказал! И слушать! Донца, Шорникова и Рознера выбрось из головы. Больше они тебе не помогут. И откупиться тебе не удастся, как ты откупился от Вороновой. Не хочешь говорить — я тебе расскажу, как все было… В пятницу семнадцатого числа ты купил билет до Вологды в кассе центрального аэровокзала на Ленинградском на имя Савельева. Что ты делал в субботу, воскресенье и понедельник, ты мне еще расскажешь — пока мы это опустим. А во вторник ты сообщил Кире, что должен съездить в Архангельск в командировку, и предложил ей наведаться на дачу. Кое-что подготовить, чтобы она могла в твое отсутствие приезжать сюда сама. А именно — засов вместо обыкновенного крючка. Для этого пришлось оторвать планку, ты ее распилил и бросил в камин, чтобы не обратить ничьего внимания на то, что на двери стоит новый засов. Механику этого «телекинеза» с запертой изнутри дверью, как ты, наверно, догадался, я раскусил. А дальше ты сказал ей, что решил разбить на территории дачи сад. «Сама садик я садила, сама буду поливать»… И что заказал якобы саженцы, которые должны привезти в среду двадцать второго в пять часов. Это означало, что ей надлежит приехать на дачу и ждать. А ты в это время был уже здесь. Хотя Киру ты с собой на вокзал потащил, даже изобразил, будто забыл в офисе документы для командировки. На самом деле тебе нужно было, чтобы Ричард Шелуденко подтвердил, что ты отбыл в Архангельск с Ярославского вокзала в среду поездом номер шестнадцать в двенадцать часов десять минут. Все ты сделал для того, чтобы убедить возможных свидетелей, что уехал в Архангельск, и приехал туда этим же поездом: и проводницу предупредил, чтобы тебя не тревожили, и два билета купил, заняв купе СВ, и коньяк с клюквой в сахаре у официантки приобрел, чтобы оправдать жажду в Вологде. Правда, коньяк ты купил не только для оправдания, ты же его и выхлестал на отрезке Вологда — Архангельск за упокой безвинно убиенной тобой Киры. Ты же алкоголик, Богданович. Может быть, поэтому и прокололся: чтобы осуществить такой план, нужно иметь трезвую голову. Вышел ты не в Вологде, а в Пушкине, в тридцати километрах от Москвы, через сорок пять минут — в двенадцать пятьдесят пять. Вышел незаметно, заперев своим спецключом дверь в купе и отперев им же дверь со стороны противоположной платформы. Так что проводница Ардыбаше-ва ничего не заметила. Ты даже переодеться в спортивный костюм сообразил. Брюки, свитер и куртка были у тебя в кульке. Благо и идти в спортивной одежде было недалеко — в Пушкине тебя ждала твоя машина «Вольво» 426-04 МБ, которую ты отогнал туда рано утром. На ней ты и отправился на дачу, а электричкой, отходившей в три пятнадцать, туда должна была приехать Кира. Если бы ее «Ситроен» не был сломан, она бы оказалась там раньше тебя, а это в твои планы не входило. Машину ты оставил на развилке и на дачу пришел по берегу, зная наверняка, что в поселке по будням никто еще не живет, было холодно, но если бы и жили, то тропинка с тыльной стороны не видна — на нее не выходят окна. Кроме того, с развилки все хорошо просматривается — можно было убедиться в отсутствии жителей на отрезке в пятьсот пятьдесят метров. Если бы кто-то вдруг появился, ты бы нырнул в кусты и отсиделся — время позволяло. Но все сложилось благополучно. Ты проник на дачу незамеченным, переоделся в брюки, свитер и куртку, тщательно протер засов и смазал его, приготовил леску, зарядил пистолет «лепаж». И стал ждать.