Личный убийца

Зазвонил телефон. Решетников отошел в угол и, приложив трубку к уху, наблюдал за Богдановичем, превратившимся в гипсовую статую.

— Да, — ответил он кому-то. — Да… Нет еще… Я понял… Хорошо…

Богданович опустился на табуретку.

— Никого здесь я не знаю, — проговорил уверенно. — Рудинскую никогда не видел. Не по адресу, сыскарь. А что до убийства жены — это ты красивую байку сочинил. Сам выдумал или кто подсказал?..

— Ну давай, давай, колись, торгаш недорезанный, — посмотрев на часы, поморщился Решетников. — Засекла она тебя, Кира? Да? На чем прокололся? Похвастал по пьянке, как умеешь по людям стрелять?

— По каким людям, сыскарь? — засмеялся Богданович. — Я в партии состою, в официальной, разрешенной Минюстом, зарегистрированной! И все! Все, понял?! Больше — ничего! И еще несколько сот тысяч по всей России в нее записались! Их ты тоже в чем-то обвинишь?! Плевать мне на тебя! Не знаю, кто такая Рудинская и где ее искать! Иди, стучи в ментовку! Пусть меня арестуют, пусть допрашивают Кокорины, Протопоповы! Факты и улики?! Грош им цена, твоим фактам! Вымогать пришел? Наснимал какого-то говна, напридумывал историй про поезд с самолетом и теперь решил заняться шантажом?! Ни хрена у тебя не выйдет, Решетников! Пошел вон отсюда! Кому говорю?! Пошел!..

Он озверел, набычился, попер в полный рост на Решетникова со сжатыми в злобе кулаками. Викентий коротко, без замаха двинул его в челюсть кулаком, точно рассчитав траекторию падения через табуретку в дальний угол. И пока тот приходил в себя, собрал со стола газеты и фотографии, рассовал по карманам:

— Если ты сегодня не явишься в прокуратуру с повинной, завтра я найду тебя опять, Богданович.

Он понимал, что всем его обвинениям действительно грош цена, хотя сам нисколько не сомневался, что все именно так и было. Он понимал, что Богданович примет его за шантажиста и что не расколется перед частным сыщиком, как понимали это все — и Женька, и Нежин, присоединившийся со своими ребятами из «Альтернативы» к поиску Рудинской. Но нужно было разворотить улей, и пока Решетников «распинал» Богдановича, Игорь Громов настраивал систему выслеживания и перехвата сообщений по сотовым телефонам в своем джипе, поджидавшем Решетникова у развилки, а Вадим Фролов с технарями из «Альтернативы» подключались к домашнему телефону Богдановича на Парковой.

Все утро над Женькой колдовали эскулапы Склифа; пуля 7,62 кости, слава Богу, не задела, но артерию перебила и мышечные волокна порвала. От постельного режима он категорически отказался и домой не поехал — разве что на минуту, переодеться и помыться после «бурно проведенной ночи», а потом вместе с Валерией и Шерифом отправился в агентство и руководил оперативными действиями своих сотрудников.

Илларионов с Кокориным уехали к Костромскому, который был основательно защищен депутатским иммунитетом от любого нежелательного общения, но тем не менее сразу же согласился принять следователей и обещал ответить на все их вопросы.

Ночью звонил Каменев, сообщил, что находится в Поморске вместе с Юдиным и задержится там еще на сутки как минимум. Илларионов, разговаривавший с ним, просил по возможности узнать все об Архангельском комитете партии «ВиП»: кто из Московского ЦК туда наведывался в последнее время вообще и не была ли связана командировка Богдановича с каким-либо партийным поручением в частности? Тут же из УУРа МВД была отправлена депеша в Архангельское УВД с просьбой оказать всяческое содействие, но у отставного полковника Каменева и своих связей было предостаточно, чтобы не оказаться в одиночестве. С того самого момента, как порог агентства «Шериф» переступила Наталья Андреевна Рудинская, все недосыпали, но никто не чувствовал усталости. Женьке даже не пришлось повторять свою излюбленную теорию, что человек вообще не должен чувствовать усталости в первые шестьдесят лет, а если он ее почувствовал, то нужно немедленно найти занятие для ума или для тела — главное, потяжелее, чтобы «вышибить клин клином» и не расслабляться. Все и без него знали, что мать и отец доверили им жизнь своей дочери…

Только бы она, Нина Рудинская, непутевая по всем статьям студентка-практикантка, была жива! Все это время ждали звонка с требованием выкупа за нее, ждали, что, может быть, она все-таки объявится сама или похитители дадут ей трубку, предоставят возможность родителям убедиться, что она жива. Но звонка не было. Надежда, угасавшая с каждым днем, стала угасать с каждым часом, с каждой минутой. И все, не сговариваясь, выбрали единственно возможный путь: идти до конца, используя все средства — законные и незаконные, пока не обнаружат Рудинскую. Или ее след. Или ее труп.

В десять пятнадцать определитель частот в приемнике слежения просканировал частотную полосу сотовой передачи. «Вольво» Богдановича с бешеной скоростью возвращался в Москву. Джип с Игорем и Решетниковым мчал следом на дистанции в двести метров.

— Разобьется с перепугу, — вслух подумал Игорь.

— Да хорошо бы, — сказал Решетников, — все ж работы меньше! Только пусть сначала поговорит.

Разговор Богдановича засекли сразу за Кольцевой: на жидкокристаллическом дисплее отобразились частота и уровень сигнала. ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Алло!.. Говорите, я вас слушаю». ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Николай! Это я, Леонтий».

— Передай номер. Вик! — обрадовался Игорь. ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Ты что, бежал?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Только что у меня был сыщик Решетников. Тот самый, к которому обратилась Кира. Она, оказывается, дала им поручение следить за мной…»

Решетников по рации считал номер абонента с дисплея набранных номеров.

— Я понял. Вик, — отозвался Столетник, — сейчас мы его установим. Вы пишете? ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Николай! Я в беде. Он, конечно, рассчитывал, что я расколюсь и выложу ему кругленькую сумму…»

— Пишем, пишем, Женя!

Вращались кассеты встроенного в систему перехвата магнитофона. ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «За что?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Он решил, что это я убил Киру!.. Но это не все. Они раздобыли какую-то пленку с последней «охоты», кто-то наснимал кучу кадров с тем последним, которого остались «подбирать» ребята Сэнсэя!..» ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Врешь!!!» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Да ты что, Николай?! Что ты?! Там Грэм Напрасников, там Глуховец…» ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Заткнись!.. Откуда ты говоришь?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Из Москвы… То есть я ездил на дачу. Этот Решетников купил меня — подсунул дезу через соседа, что кто-то ползает по даче, я мотнулся туда, и там…» ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Он не следит за тобой?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Да вроде нет…» ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Вроде»!.. Что он тебе сказал?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Сказал… сказал, что дает шанс… шанс явиться с повинной. И что если я не явлюсь… Их интересует Рудинская, Николай! Отдай ты им эту проститутку, хрен с ней! Пленка все равно у них!» ГОЛОС НЕИЗВЕСТНОГО: «Слушай меня внимательно! Сейчас ты поедешь домой и будешь сидеть там до тех пор, пока я тебе не скажу, что делать дальше. На звонки не отвечать, дверь никому не открывать! Понял?!» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Понял… а может… может, я лучше поеду куда-нибудь…»

Неизвестный не ответил ему.

Игорь и Решетников проводили его до самого дома, убедились, что он въехал во двор, поднялся к себе в квартиру, и вернулись в агентство.

— Это Аден, ребята! — сказал Женька, как только Решетников и Фролов вошли в агентство. — Белая Дача, Зеленая, 1. Но говорил он откуда-то из Сокольников.

— С Большой Оленьей? — предположила Валерия, пробежав пальцами по клавишам компьютера. — Офис компании «Раунд» на Большой Оленьей…

Во дворе дома стоял мусоровоз. Возле него вертелся Вадим Фролов в синей спецовке мусорщика; возле соседнего с Богдановичем подъезда «жэковец» Арнольдов счищал с доски старые объявления; на лестничной площадке первого этажа чинил проводку «электрик» в черной поношенной робе, под которую был надет тот самый бронежилет фирмы «Армор», которым пренебрег Алик Нефедов; в квартире напротив Богдановича дежурили муровцы Долганова; этажом выше на лестничной площадке ждали приказа еще двое скорохватов из СОБРа. Всего же в операции было задействовано двадцать восемь человек — после смерти Алика всем стало ясно, с кем приходится иметь дело.