Страница 98 из 118
То, что происходит на рынках и в политике, много говорит о том, что представляют собой экономические и политические власти. Происходящее в тех кругах, кроме всего прочего, также посылает мощные сигналы молодежи, и в ходе этого процесса происходит формирование нашего общества. Когда мы облагаем доходы от спекуляций гораздо более низкими налоговыми ставками, чем в случае с доходами тех, кто усердно трудится, чтобы заработать себе на жизнь, мы не только поощряем все большее число молодых людей заняться спекуляциями, но и фактически заявляем, что мы как общество ценим спекуляции более высоко, чем обычную работу.
Моральный кризис
Много было уже написано о том глупом подходе к рискам, который демонстрировал финансовый сектор, о тех опустошениях в экономике, которые появились благодаря деятельности финансовых институтов, и о тех бюджетных дефицитах, которые стали результатом всего этого, но пока очень мало написано о лежащем в основе всего происходящего «моральном дефиците», который на этот раз проявил себя открыто, дефиците, который, может быть, является более значительным, чем другие, и более трудным для устранения. Неустанная погоня за прибылью и все более активное преследование собственных интересов не могут привести к тому процветанию, на которое многие надеялись, но вот появлению морального дефицита они на самом деле помогли.
Грань между творческими, как их называют, приемами бухгалтерского учета и бухгалтерскими махинациями является очень тонкой, и поэтому финансовый сектор неоднократно ее переходил, в том числе и несколько лет назад, когда разразился скандал с фиктивной отчетностью WorldCom и Enron. Хотя отличить, в каком случае имеет место некомпетентность, а в каком — обман, можно не всегда, как можно относиться к ситуациям, когда фирма сначала утверждает, что ее собственный капитал составляет более 100 млрд долл., а затем вдруг оказывается банкротом, заявляя при этом, что руководство не знало том, что бухгалтерия велась с нарушениями? Что‑то не верится, что инициаторы ипотечных кредитов (оригинаторы) и инвестиционные банкиры не знали, что те продукты, которые они создавали, покупали и переупаковывали, были токсичными и даже ядовитыми. Инвестиционные банкиры хотели бы, чтобы мы поверили, что их ввели в заблуждение те, кто продавал им залоговые активы. Но никто их не обманывал. Они сами поощряли инициаторов ипотечных кредитов выйти на рискованный рынок субстандартных продуктов, потому что только при широком предложении ипотечных кредитов и преобразовании рискованных активов в новые продукты они могли получать платежи и доходы, которые затем благодаря использованию кредитного плеча позволяли им выглядеть финансовыми мудрецами. Если их и ввели в заблуждение, это произошло потому, что они просто не хотели знать правды. Вполне возможно, что отдельные их представители на самом деле не знали, что они делают, но они также виновны, хотя «их преступление проходит по другой статье» — введение в заблуждение: они утверждали, что контролировали риски, хотя фактически не могли оценить их даже приблизительно.
Конечно, неудивительно, что представители различных сфер бизнеса зачастую преувеличивают достоинства своих продуктов или заявляют о своей более высокой компетенции без достаточных на то оснований. Причем обычно подобные утверждения и заявления столь же завышены, как и проявления ими своего это и размер назначаемых себе вознаграждений. Но гораздо труднее простить моральную развращенность — эксплуатацию финансовым сектором американцев–бедняков и даже представителей среднего класса. Как я уже отмечал выше, финансовые институты обнаружили, что в нижней части общественной пирамиды имеются деньги, после чего сделали все возможное в рамках закона (а во многих случаях и с выходом за его рамки), чтобы переместить эти деньги ближе к вершине этой пирамиды. Но вместо того чтобы спросить, почему регулирующие органы не воспрепятствовали этому процессу, нам прежде всего следовало бы поинтересоваться, что случилось с моральным раскаянием тех, кто прибегал к подобным приемам.
В главе 6 я объяснил, что схема Понци, к которой прибегнул Берни Мэ- дофф, не так уж сильно отличается от схем других участников этого рынка, которые воспользовались длинными кредитными плечами. Финансисты знали, или должны были бы знать, что за периодом высокой доходности в краткосрочной перспективе (сопровождающимся получением сверхдоходов), вероятно, последует период крупных потерь, и поэтому сделали все от них зависящее, чтобы предстоящие потери никак не отразились на величине их бонусов. Эти преданные сторонники совершенных рынков должны были бы знать, что кредитное плечо не может обеспечить им бесплатные обеды: завышенных доходов не бывает без завышенных рисков. Большое кредитное плечо действительно приносило высокие доходы в хорошие годы, но оно одновременно подвергало банки значительным рискам при ухудшении экономической ситуации.
После того как у людей были забраны деньги (хотя банки считали их своим честным заработком), которые они откладывали себе на старость, говорить о каких‑то этических нормах уже не приходится. Как и в периоды многих предшествующих банковских кризисов, каждый эпизод нынешнего кризиса характеризуется отсутствием угрызений совести. Лишь очень немногие из наиболее отъявленных личностей после этого оказались в тюрьме (но часто даже после уплаты ошеломляющих штрафов на их счетах остаются сотни миллионов долларов). В качестве ярких примеров можно привести Чарльза Китинга (Charles Keating) и Майкла Милкена (Michael Milken), промышлявших в 1980–х годах, и Кеннета Лейа (Ke
Мэдофф пересек границу между преувеличением и нечестным поведением. И с каждым днем список финансистов, бросивших вызов этическим нормам, становится все более длинным. Еще одним примером этого рода можно назвать Анджело Модзило (Angelo Mozilo), главу Countrywide Financial, крупнейшего в стране оригинатора ипотечных субстандартных кредитов. Он был обвинен Комиссией по ценным бумагам и биржам в мошенничестве с ценными бумагами и совершении сделок на основе инсайдерской информации. Сам он в частных беседах описывал создаваемые им ипотечные продукты как токсичные и даже говорил, что Countrywide совершает «слепой полет», но при этом все время рекламировал преимущества своей ипотечной компании и расхваливал высокое качество своих ипотечных продуктов, ссылаясь при этом на следование высоким стандартам андеррайтинга1. Многие предприниматели получают большую прибыль при продаже своих компаний. Поэтому каждый из них мечтает найти какого‑нибудь дурака, готового заплатить высокую цену за их бизнес. Модзило это удалось сделать: он продал свои акции Countrywide с прибылью, равной почти 140 млн долл.
Независимо от вашего к этому отношения наши банки и наши банкиры как до кризиса, так и во время него вовсе не жили по тем нравственным нормам, которыми нам всем следовало бы руководствоваться, что особен но проявилось в том, как они эксплуатировали обычных заемщиков. Еще одним примером в длинном списке злоупотреблений являются субстандартные ипотечные кредиты в самых разных их разновидностях, в том числе студенческие займы, заем до зарплаты, схемы, предложения мебели и кредит2, кредитные и дебетовые карты.
Иногда финансовые компании (и другие корпорации) говорят, что не в их компетенции принимать решения о том, что правильно и что непра вильно, так как этими вопросами занимается правительство. До тех пор пока правительство не запрещает какой‑то вид деятельности, банк должен выполнять обязательства перед своими акционерами и предоставлять средства тем, кто их просит, пока ему выгодно этим заниматься. Если следовать такой логике, то нет ничего плохого в помощи сигаретным компаниям, хотя они сознательно производят продукты, которые вызывают все большее и большее привыкание к ним и в конечном счете убивают тех, кто ими пользуется3.
Те, кто считают, что они могут делать все, что им угодно, пока все это остается в рамках закона, пытаются слишком легко оправдать свои действия. Ведь не надо забывать, что бизнес–сообщество тратит большие деньги, когда старается добиться принятия тех законов, которые позволяют ему в ходе своей деятельности прибегать к отвратительным приемам. Финансовый сектор очень усердно делал все возможное, чтобы помешать законодателям принять законы, не допускающие хищнического кредитования, чтобы сделать «дырявыми» законы штатов о защите прав потребителей и чтобы добиться от федерального правительства, которое во время президентства Буша сделало нормы более расплывчатыми, ослабления полномочий регулирующих органов штатов. Что еще хуже, многие корпорации старались добиться принятия законов, защищающих их от выполнения своих обязательств даже в рамках обычной ответственности. Мечта табачных компаний — иметь такой вид «легкого» регулирования, который не мешает им делать все, что им требуется для извлечения прибыли, и при этом обеспечивает им защиту в случае возникновения смертей, ставших результатом их деятельности, позволяет им заявлять, что они просто занимались законным бизнесом и при полном надзоре со стороны властей.