Страница 40 из 53
После того как они подошли к трапу самолета, водитель авиазаправщика передал Жильберу и Шарлю с рук на руки бессмысленно улыбающегося Нгзиму. У проверяющей билеты стюардессы никаких претензий к ним не возникло. Франсуа Большой, на которого был оформлен билет, давно уже растворился в темноте летного поля. Что же до того, что от Нгзимы за версту несло спиртным, — стюардессу, повидавшую за время работы и не таких пассажиров, это нисколько не взволновало. Все трое беспрепятственно прошли в салон и заняли свои места. Минутой раньше в салон вошел Анри. Жильбер заметил: Анри сидит ни на кого не глядя. Ладно, подумал он, Анри он еще займется, сейчас же он мечтает лишь об одном: чтобы самолет как можно скорей поднялся в воздух.
Когда утром аэробус приземлился в Бурже, прямо к трапу самолета подъехала полицейская машина. В машине сидели Марсель Эрве и два официальных представителя Интерпола. Жильбер знал, что у Марселя давно заготовлен выписанный Интерполом ордер на арест Альфреда Нгзимы — человека, подозреваемого в связях с международной наркомафией. Для первоначального задержания Нгзимы этого ордера вполне достаточно. Затем, когда личность Нгзимы будет установлена, ему будет предъявлено обвинение в убийстве Ксаты. Это обвинение выдвинет Анри, Жильбер же и Шарль поддержат Анри как свидетели, находившиеся на месте преступления. Конечно, дело об убийстве дочери лидера оппозиции немедленно попадет на страницы газет. Итог как для Нгзимы, так и для Балинды должен быть печальным: Нгзима попадет в тюрьму, причем надолго. Балинда же после такого скандала наверняка уже не сможет рассчитывать на победу на выборах.
Защелкнув на руках Нгзимы наручники. Марсель тихо сказал Жильберу:
— С возвращением. Кстати, надо перекинуться парой слов. Скажем, завтра. Как ты на это смотришь?
— Всегда готов, ты же знаешь. Дай только прийти в себя.
— Ладно, уговорил. До скорого, малыш.
— До скорого.
Посмотрев вслед уехавшей машине, Жильбер сказал стоящему рядом Анри:
— Ну как?
— Никак.
Посмотрев на него, Жильбер подумал: похоже, Анри не скоро придет в себя. Тут же он вспомнил Саида Мухаммеда и его слова: «Анри Дюбуа — жокей, который рождается раз в столетие». Что ж, может, гак оно и есть.
— Перестань. — Жильбер обнял Анри за плечи. Запомни, жизнь у тебя только начинается.
— Она не начинается, Жиль, она кончилась.
— Ну, ну, ну. Да, кстати, на днях я разговаривал с неким Саидом Мухаммедом. Вроде бы он миллиардер. Знаешь такого?
— Знаю, — безучастно сказал Анри.
— Этот Мухаммед страшно тебя хвалил. И клялся, что отдаст все, только бы ты переехал к нему в Англию. Так вот, мой тебе совет: соглашайся. Соглашайся немедленно.
Анри ничего не ответил. Жильбер посмотрел на Шарля, тот кивнул, и они втроем пошли к аэровокзалу.
Усевшись вместе с Анри и Шарлем в такси, Жильбер подумал, что мечтает сейчас только об одном — отоспаться.
На следующее утро Жильбер встретился с Марселем в небольшом кафе в Отее. Марсель коротко сообщил, что арест Нгзимы оформлен надлежащим образом. После этого выложил на стол толстую пачку фотографий:
— Посмотри.
Это были все те же фотоотпечатки с видеопленки, снятой на ипподроме в день Дерби, которые в свое время передала Жильберу Нгала. Просматривая их, Жильбер понял: Пикар и Марсель провели с фотоотпечатками большую работу, ясно было, что они выделили одного из участников скачки, взяв его, судя по всему, иод подозрение; лицо одного из жокеев, участвующих в процедуре взвешивания, на всех фотографиях было обведено красным фломастером.
Отложив стопку, Жильбер спросил:
— Кто же этот симпатяга?
— Это я и пытаюсь выяснить всеми возможными средствами.
Взяв еще раз в руки несколько фотографий, Жильбер развернул их, как карты, веером.
— Ты хочешь сказать, это не жокей?
— Именно.
— Любопытно.
— Женевьев показала фотографию этого типа всем своим друзьям его никто не признал. Жокей оказался фальшивым. Похоже, малыш, здесь работал опытный щипач[6].
— Щипач?
— Да. Щипач-виртуоз, каких во Франции раз-два и обчелся. Его обрядили в жокейскую форму, показали, где нужно встать, ну, а остальное… — Выбив из пачки сигарету, Марсель закурил. Сказал, с наслаждением выпустив дым: — Остальное, Жиль, сам понимаешь. Дело техники.
Жильбер снова углубился в изучение фотографий.
— Никого не напоминает? — спросил Марсель.
— Бакенбарды и усы, конечно, накладные, чтобы затруднить антропометрию2.
— Получается, это или Ружерон «Ксерокс», или Корти «Глинтвейн», — сказал Марсель. По антропометрии.
Вообще-то он похож и на Ксерокса, и на Глинтвейна, — согласился Жильбер. Я бы даже сказал, скорей он все же похож на Глинтвейна.
— Тоже к этому склоняюсь. По нашим данным, в Париже Глинтвейна пока нет, он где-то на гастролях. — Глинтвейн может не признаться.
— Может. — Марсель затянулся. — Жаль, но я ведь тоже не слабак. Лишь бы найти Глинтвейна. Остальное будет проще.
— Месье Дюбуа?
Окликнувший Анри человек сидел в холле жокей-клуба, за журнальным столиком. На вид человеку было лет тридцать, у него были черные усы и такие же волосы. Как только Анри обернулся, человек, положив сигару, встал и подошел к нему. Улыбнулся дружески:
— Месье Дюбуа, меня зовут Саид Мухаммед. Добрый день. Может быть, присядем и поговорим?
Проклятье, подумал Анри, неужели это в самом деле Саид Мухаммед? Сам Саид Мухаммед, собственной персоной?
— Добрый день, месье Мухаммед. Конечно, я готов поговорить.
Сев в кресло и дождавшись, пока Анри сядет рядом, Мухаммед некоторое время рассматривал его с мягкой улыбкой. Наконец сказал:
— Месье Дюбуа, рад видеть вас. Вы не против, если я буду вас звать просто Анри?
— Конечно, месье Мухаммед.
— Знаете, Анри, я уже довольно долго и безуспешно пытаюсь встретиться с вами. Вы просто неуловимы.
— Д-да? — Встретив дружелюбный взгляд, Анри пожал плечами: — Может быть. Если честно, у меня сейчас… Он замолчал.
— Понимаю, очень хорошо понимаю. У вас сейчас тяжелый период.
— Вот именно.
— Да. Что ж… — Мухаммед взял сигару. Осмотрел ее. — Тяжелый период бывает у всех. Я знаю, с вами разговаривал Ричардс, мой личный секретарь. У вас был с ним разговор?
— Был.
— Ричардс передал, что я хотел бы сотрудничать с вами?
— Передал.
— И говорил об условиях? В частности, о пяти миллионах компенсации?
— Говорил.
— Понимаю. Мухаммед надолго углубился в изучение висящего напротив гобелена. Знаете, Анри, забудем о деньгах. Запомните: вы будете заниматься любимым делом. Причем заниматься так, как вы хотите. И клянусь, меньше чем через два месяца я сделаю из вас звезду. Вы хотите стать звездой?
Анри улыбнулся. Неожиданно для себя он сделал открытие: он подпал под обаяние этого худощавого, отлично говорящего по-французски араба.
— Даже не знаю. Я ведь начинающий жокей, не более того.
— Начинающий жокей… Что ж, скромность, как говорили наши деды и отцы, украшает. Помолчав, Мухаммед тронул Анри за плечо: — Анри, все дело в том, что к французскому скаковому спорту я не имею никакого отношения. Я живу в Англии, занимаюсь английским скаковым спортом и английскими лошадьми. Поэтому я и приглашаю вас в Англию. Клянусь, если вы согласитесь, вы об этом не пожалеете.
Вглядываясь в улыбающиеся глаза Мухаммеда, Анри подумал: кажется, этот человек обладает каким-то секретом. Иначе он не смог бы вывести его, Анри Дюбуа, из многодневного транса.
— Так да или нет? — спросил Мухаммед.
— Да, — сказал Анри.
— Вот и прекрасно. — Пожав ему руку, Мухаммед осторожно погасил сигарету. Добавил: — И запомните этот день, Анри. Это день начала вашей славы.
6
Щипач (жарг.) — вор-карманник.