Украсть у президента

– Я хотел узнать, – пробормотал Корнышев, старательно изображая неуверенность. – Можно ли к вам записаться. Насчет зубов, в смысле.

Он замолк, потому что услышал звуки шагов за дверью. Несколько человек прошли мимо стоматологического кабинета и продолжали подниматься вверх по лестнице.

– Вы у нас уже были? – спросила девушка.

– Нет, я первый раз.

– Тогда нам лучше начать с предварительного осмотра? – вопросительно посмотрела девушка. – На какое время вам удобно будет записаться?

– Только не сейчас, – сказал Корнышев.

– Да, я понимаю.

– Можно часа на четыре.

Девушка заглянула в свои записи. И стала перелистывать страницы. Что-то у нее не стыковалось, похоже. Не получалось в четыре часа. Слишком долго. Пора уходить.

– Я, кажется, мобильник свой оставил в машине, – сказал Корнышев. – Вы пока посмотрите, а я сейчас вернусь.

– Хорошо, – улыбнулась заученно девушка.

Корнышев открыл дверь, вышел за порог и увидел молодого мужчину, стоявшего одним лестничным пролетом выше. Мужчина посмотрел на Корнышева внимательно, но Корнышев уже зажимал щеку ладонью и кривился, как будто у него не на шутку разболелся зуб.

– Но обязательно, чтобы сегодня! – сказал через порог Корнышев девушке. – Иначе я с этой болью просто ночь не буду спать!

– Хорошо! – сказала без улыбки девушка, озадаченная случившейся с посетителем метаморфозой.

Корнышев стал спускаться вниз по лестнице, по-прежнему прикрывая ладонью нижнюю часть лица.

Внизу стояли еще двое, тихо о чем-то разговаривали друг с другом. Стояли профессионально, хоть сейчас им ставь зачет по наружке: лицом друг к другу, благодаря чему они контролировали весь первый этаж. Один следил за входом в подъезд, другой стриг взглядом лестничную площадку первого этажа и ведущую наверх лестницу. Взгляды Корнышева и одного из топтунов встретились. И Корнышев теперь знал наверняка, что пришли за ним. Уйти ему не дадут. Сейчас обратятся к нему для начала с какой-либо глупостью. Попросят закурить, например. Или без всяких выкрутасов предложат предъявить документы. Но все произошло иначе. Неожиданнее и страшнее.

Когда Корнышеву до этих двоих оставалась пара метров, один из них вдруг сделал шаг в сторону, перекрывая Корнышеву путь на улицу, и в руке у него был пистолет с глушителем. Он держал пистолет на уровне живота и так от живота и выстрелил. Корнышев услышал хлопок и одновременно его больно ударило в живот, его даже отбросило назад, но на ногах он чудом удержался. Бросился вперед и вправо, вдоль стены, и теперь стрелку мешал его напарник. Этого напарника Корнышев толкнул на стрелка, одновременно рванул из-за пояса пистолет, попытался выстрелить. Осечка! Упавший стрелок уже выкарабкался из-под своего напарника, изготовился к стрельбе, но Корнышев обрушился на него сверху и стал молотить рукоятью пистолета, будто гвозди молотком забивал. Брызнула кровь. Стрелок обездвижел.

Корнышев рванулся к двери, ожидая выстрелов вслед, но повезло, успел выскочить. Побежал вдоль дома. Из фургона вывалился какой-то малый, Корнышев прицелился в него на бегу из пистолета, парень инстинктивно рухнул на землю.

Корнышев свернул за угол. На бегу осмотрел пистолет. Оказывается, эта железка спасла ему жизнь. Пуля попала в пистолет и изуродовала его, потеряв при этом свою убойную силу. Корнышев бросил в урну ставшее бесполезным оружие.

Выйдя переулками на Тверскую, Корнышев взял такси и назвал первое, что ему пришло на ум: Капотня. Главное – чтобы далеко и чтобы у него было время на обдумывание. Пока еще он не знал, что ему делать дальше. За какой-нибудь час его положение в этом мире кардинально изменилось. Кто-то, ему неведомый, уже успел вычеркнуть его недрогнувшей рукой из списков живущих, хотя он и продолжал пока жить из-за нерасторопности палачей.

– Что это у вас? Кровь? – вдруг спросил таксист.

– А?! – вскинулся Корнышев.

А на одежде действительно были свежие пятна. Потянул рубашку вверх и увидел рану на обнажившемся теле. Видимо, пуля, срикошетив от заткнутого за пояс пистолета, чиркнула по коже, порвав ее. Корнышев поднял глаза на таксиста. Тот смотрел с подозрительностью и испугом. Сдаст.

– Все нормально, – сказал Корнышев.

Но таксист уже увидел и пулевое отверстие в одежде Корнышева.

– Давай так, – сказал он севшим голосом. – Мне денег твоих не надо. Ты сейчас выйдешь, и мы разбежались.

И действительно он остановил машину. От Тверской успели отъехать всего ничего.

– Что же ты делаешь, гад! – вполне правдоподобно озлобился Корнышев. – Куда я пойду в таком виде? До первого милиционера?

– Это не моя забота, – хмуро сказал таксист.

– А какая твоя забота? Деньгу зашибать? На, подавись!

От пухлой пачки долларов он отщипнул часть толщиной в полсантиметра и бросил на колени таксисту. Стодолларовые купюры посыпались лепестками.

– Ты пойми, меня же потом за соучастие привлекут, – дрогнул водила.

Его оставалось только дожать.

– Какое соучастие! – зло сказал Корнышев. – Ты помалкивай и едь! Твое дело за дорогой следить, а не за пассажиром! Ты и не видел ничего!

Таксист вздохнул и тронул машину с места.

– Только если ты меня к ментам привезешь, я скажу, что мы вместе были, – на всякий случай пугнул таксиста Корнышев. – Попробуй потом отмойся.

Таксист зло плюнул в открытое окно и смачно выругался.

– Ну чего ты? – попенял ему Корнышев.

– Хреновый день сегодня с самого утра! – сообщил таксист мрачно.

Запретные пункты: вокзалы, аэропорты, посты ДПС на выездах из Москвы. Еще: метро, где всегда полно милиции и где на каждой станции есть камеры слежения. Еще: центр города, где полно оперативников в штатском. Еще: своя собственная квартира. Еще: квартиры всех родственников, близких и дальних. Еще: квартиры друзей-приятелей. Еще: гостиницы и агентства недвижимости, любые места, где необходимо предъявлять документы.

Он вдруг обнаружил, что ему некуда идти. Он был изгоем в десятимиллионном городе. Здесь для всех было место, но не для него. По любому из знакомых ему адресов его могла настичь погоня. Все те, с кем он состоял в родственных или дружеских отношениях, все, чьи телефоны будут найдены в его записных книжках или о ком смогут вспомнить соратники по службе и друзья, будут отработаны в течение самого короткого времени. Каждый новый проверяемый будет вспоминать еще кого-то, кто не успел пока попасть в невод азартных «рыбаков», список будет расширяться, и в него попадут даже те, кому Корнышев последний раз звонил лет десять назад.

В Москве стало неуютно и тесно. И надо отсюда уходить. Он доедет до Капотни, там отпустит машину и пойдет к Кольцевой автодороге, опоясывающей Москву крепостным валом. Если ехать машиной, то этот вал можно миновать только в строго определенных точках, где обязательные посты ДПС и хорошо натасканные инспекторы и где машину могут в любой момент остановить. А он пересечет Кольцевую дорогу пешком и не через надземный переходный переход, где запросто может подкарауливать засада, а в произвольной точке. Подойдет к дороге под прикрытием лесопосадки и перебежит на другую сторону, подгадав удобный момент.

Он уже поверил в то, что придуманный им план не имеет изъянов, как вдруг взгляд его скользнул по заляпанной кровью одежде, и все его умозаключения в мгновение превратились в прах.

У таксиста одежду брать нельзя. Таксист вообще не должен знать, как будет выглядеть Корнышев через какие-нибудь тридцать минут или час. Отпустить таксиста и зайти в магазин готовой одежды? В таком виде зайти, в крови? Если бы был человек, к которому он мог бы обратиться! Но так не бывает. Любой человек из тех, с кем он общался прежде, может быть проверен. И это уже как клеймо. Отметина. Знак беды. От прошлого никогда никуда не деться, черт побери. Ты можешь обзавестись новой биографией и новым именем, а все равно от прошлого не избавишься. Ты был мужчина, офицер, и тебя звали Ваня Алтынов, а потом ты превратился в женщину с проблемной памятью, с кучей комплексов, и вообще стал человеком заурядным и безобидным, а все равно убили, и убили именно как Ваню Алтынова, хоть этот искалеченный хирургами и психиатрами человек даже не догадывался о том, что он Алтынов. От прошлого никогда не избавиться, оно с нами живет, как говорила Лена…