Турецкий транзит

– Мусака! – прошептала Полина.

Она лежала в теплой минеральной воде, над ее головой огромным шатром раскинулось черное южное небо с отметинами ярких звезд, и в этом раю можно было бы оставаться бесконечно долго. Если бы не чувство голода, испытываемое Полиной.

Полина покинула этот удивительный бассейн, надела платье на мокрое тело и, как была босиком, стала спускаться вниз. Уже включили подсветку. Прожектора, установленные внизу, у подножия склона, справлялись с темнотой неважно, зато слепили своими лучами Полину, и она порой теряла из виду ведущую вниз тропу. Белое соляное покрытие склона остывало в ночи и уже становилось прохладным, поэтому Полина, набредя на очередную зеркальную гладь минеральной воды, сходила с тропы и бродила по теплой минералке, согревая ступни. Ей нравилась эта теплота. Ей нравилась эта ночь. Ей нравилось это одиночество.

С этим ощущением тихого счастья она спустилась вниз, в поселок, зашла в первый попавшийся ей на пути ресторанчик и поужинала, заказывая поочередно овечий сыр с маслинами, суп из йогурта и риса и вкусные пирожки с острым сыром.

Утолив голод, она окончательно почувствовала себя счастливой. Дошла до отеля. Вместо прежнего улыбчивого молодого турка сейчас был другой, постарше и посерьезней. У него с английским было намного лучше. Он спросил у Полины, что им делать со вторым забронированным ею номером, ведь уже ночь, а никто в тот номер так и не поселился.

– Какой второй номер?! – почти шепотом спросила Полина, испытав настоящий ужас, потому что уже поняла, о каком таком втором ключе спрашивал у нее несколько часов назад молодой турок. У него был такой ужасный английский, что она тогда не поняла, что он не о втором ключе от ее номера полюбопытствовал, а интересовался, кому достанется ключ от второго номера, тоже забронированного на имя таинственной Тани Тимофеевой.

– Вы забронировали два номера, – сказал турок.

– Я? – растерянно уточнила Полина.

Турок смотрел на нее хмуро. Наверное, решил, что гостья не желает оплачивать бронирование второго номера, заказанного ею для кого-то, но так и не пригодившегося. Но не это Полину испугало, она бы и второй номер оплатила, здесь цены невысокие. Она испугалась, вдруг осознав, что кто-то еще мог сюда прибыть. Тот, кто поселится во втором номере. Кто знает Таню Тимофееву.

– Я хочу уехать! – сказала Полина.

Бровь турка поползла вверх. Удивился.

– Автобусы еще ходят? – спросила Полина. – Я уезжаю!

– До утра автобусов не будет, – покачал головой турок.

– А такси? – осенило Полину.

– Я могу вызвать такси. Куда вы хотите отправиться?

– В Денизли. А оттуда – в Анталью.

– На такси?

– На автобусе.

И снова турок покачал головой:

– Наверняка последний автобус в Анталью уже ушел. Следующий – только завтра утром.

Значит, Денизли отменяется. Что ей делать там ночью?

– Я оплачу вам эти два номера, – сказала Полина. – Я ведь должна вам их оплатить?

– Разумеется.

– А вы мне дадите другой номер на эту ночь. Другой! Хорошо? Я буду ночевать там, в другом номере. А вы никому не говорите, что я ночую здесь. Если кто-нибудь будет спрашивать… Кто угодно… Если будут разыскивать Татьяну Тимофееву… Или просто скажут, что им нужна русская, которая забронировала здесь два номера… Вы скажете, что она уехала! Да?

Турок осторожно кивнул, не сводя с собеседницы взгляда. Наверное, просьба гостьи показалась ему чрезвычайно странной. Но он не нашел причины отказать.

Новый номер Полины тоже был расположен на втором этаже, в противоположном конце галереи, но и это небольшое на самом деле расстояние подарило девушке эфемерное ощущение безопасности. По крайней мере, ей было уже не так боязно. Заперев номер изнутри, она придвинула к двери стул, чтобы исключить внезапность появления кого бы то ни было, и спустя час, справившись кое-как со своими страхами, смогла заснуть.

Сон ее был по-птичьи чуток и пуглив. Не сон, а полудрема. Малейший шум в ночи возвращал ее в реальность, и она подолгу лежала, не засыпая и вслушиваясь в звуки.

Когда проем окна стал серым, она поднялась и оделась. Вещи стояли наготове. Ничто ее здесь не держало.

Спустившись вниз, Полина увидела за стойкой уже знакомого ей молодого турка. Того самого, у которого были нелады с английским.

Полина положила на стойку ключ и объявила по-английски:

– Я уезжаю!

Турок счастливо улыбнулся ей в ответ. Вряд ли он понял, что сказала ему гостья.

– Завтрак! – торжественным тоном произнес он и указал рукой направление.

Во внутреннем дворе отеля на нескольких столах теснились разнообразные блюда. Шведский стол. И никого из постояльцев. Еще слишком рано.

– Спасибо, – сказала Полина.

Почему бы не позавтракать перед дальней дорогой, в самом деле?

Овечий сыр. Маслины. Томаты. Джем. Кофе. С привычным набором Полина устроилась за столом так, чтобы видеть стойку администратора и лестницу, ведущую на галерею второго этажа.

Через минуту по лестнице спустилась семейная пара того неопределенного возраста, который обычно и выдает в людях иностранцев: может быть, им по пятьдесят лет, а может, и по семьдесят с хвостиком. Ухоженны, улыбчивы, бодры. Взяли себе мюсли и зеленый чай. Сели неподалеку от Полины. Через некоторое время – еще одна пара. Студенты. Иностранцы. Мюсли, зеленый чай. Наверное, лет через пятьдесят эти двое будут выглядеть так же, как завтракающая по соседству пожилая семейная пара…

– Привет!

Она вздрогнула от неожиданности.

Неведомо откуда появившийся молодой парень сидел за ее столом. Русая челка. Взгляд без угрозы. Загорелое лицо трехдневной небритости. Он выглядел как путешествующий по Турции студент, каких Полина здесь видела немало.

– А мне сказали, что ты уехала. Перепутали что-то негодные османы.

Он говорил без осуждения и даже равнодушно, но Полину уже накрыла волна ужаса, и она, не зная, что ей делать и куда деть свои дрожащие руки, принялась за завтрак, ловя на тарелке непослушные округлые маслины с тем маниакальным упорством, какое обычно сопутствует крайней степени растерянности. Такая растерянность уже сродни панике.

– Вчера приехала? – спросил парень.

Полина замерла на мгновение. Не смела поднять глаза. Пауза затягивалась. Так и не ответив, Полина занялась овечьим сыром. С сыром у нее получалось лучше, чем с маслинами.

– Я думал, ты мне позвонишь, – сказал парень.

Без малейшего осуждения в голосе. Просто он рассказывал ей, как жил без нее.

– Или твои планы поменялись? – спросил он.

Полина замерла. Пауза вновь получилась неприлично долгой. Полина решилась поднять глаза. Собеседник смотрел на нее и явно ждал ответа. Не проронив ни слова, Полина вернулась к своему завтраку. Она все еще пребывала в растерянности и не знала, что ей делать дальше.

– Не сердись, – попросил парень, по-своему истолковав ее нежелание говорить. – Я не смог приехать двадцатого. Так получилось.

Полина не решилась ни кивнуть в ответ, ни что-либо ответить. Она видела этого человека впервые в жизни. Зато он обращался к ней, как к старой знакомой.

– Танюха! Ты в порядке? – спросил обеспокоенный ее молчанием собеседник.

Она вздрогнула, как от удара, а после окаменела. Хаос в мыслях порождал ощущение близости большой беды.

– Таня! – позвал ее собеседник.

Будто издалека. Сквозь вату. Или во сне.

Она решилась поднять глаза. Парень смотрел на нее.

– Ты кто? – тихо спросила Полина.

Он растерялся, это было видно. Будто Полина пошутила столь нелепо, что получилось удивить.

– Ты теперь так шутишь? – спросил парень неуверенно.

Хотел, наверное, чтобы прозвучало насмешливо, но на самом деле только выдал свою растерянность.

– Ты кто? – повторила свой вопрос Полина.

Ей было важно знать. Она хотела понять, кто он, почему он сел за один с нею столик и теперь разговаривает так, будто они много лет знакомы.