Турецкий транзит

– А зачем тебе Рустам? – вдруг спросил Денис и посмотрел внимательно.

Их взгляды встретились. Тимофеева молчала. Денис ждал ответа. Тимофеева повернула голову и посмотрела на спящего в кресле через проход Рустама.

– Зачем он нужен? – произнес Денис горячим шепотом. – Семьсот тысяч – это хорошие деньги. А он их все заберет, не подавится. Ведь можно по-другому все решить.

– Как?

– Без него. Чтобы он – не в доле. Ты подумай, ты же умная.

– Ты предлагаешь его кинуть?

– Ну конечно!

– А ты мне, типа, подсобишь?

– Ага.

Тимофеева потянулась через проход между креслами, больно ткнула острым кулачком под ребра спящего Рустама, и тот встрепенулся, будто и не спал.

– Слушай, Рустам! – сказала Тимофеева, зло щурясь. – Меня не надо проверять! Пускай твой мальчик чепухой не занимается!

– А что такое? – неискренне изобразил удивление Рустам.

– Ты святого из себя не строй! – посоветовала Тимофеева. – Я знаю, кто придурка этого науськал!

– Хорошо, я больше так не буду, – легко пошел на попятную Рустам.

– А кто придурок? – дозревал Денис.

Тут Тимофеева глянула на него так, что он смешался.

К утру небо посерело и звезды стали блекнуть, а потом их вовсе не стало видно, потому что вершину горы заволокло туманом, похожим на белый дым, только этот дым был сырым и не имел запаха.

Продрогшая Полина очнулась от сна и села в траве. Сидевший от нее в трех метрах Сергей даже не шелохнулся.

Туман казался белым молоком, перетекающим через гору.

– Сергей! – шепотом позвала Полина.

Он вздрогнул и резко обернулся. У него были круги под глазами и осунувшееся лицо, и казалось, что он за эту ночь постарел лет на двадцать. Он смотрел на свою спутницу так, будто ее не узнавал.

– Что с тобой? – спросила тихо Полина.

Не ответил.

– Ты испугал меня сегодня ночью. Что-то случилось?

– Ты слышишь? – вдруг спросил он придушенным голосом, и от этого голоса ей сразу стало жутко.

– Что? – обмерла она.

– Нет звуков! Я ничего не слышу!

Тут и она обнаружила. Полная тишина. Нереальное безмолвие. Будто они находились где-то под водой.

– Я разговаривал с тобой сегодня ночью, – сказал Сергей, и Полина обратила внимание на то, как при этом двигаются его губы – они словно резиновые были и плохо ему подчинялись.

– Да, я помню, – пробормотала она. – Ты ночью разбудил меня…

– Я не про то. Я не тогда. Я разговаривал с тобой по телефону.

– Со мной? По телефону? – изумилась Полина.

– Ты позвонила мне. И я с тобой говорил.

Она недоверчиво вглядывалась в него и вдруг увидела то, чего накануне не было, – седую прядь в его волосах. И тогда она поняла, почему у него такой странный взгляд. Потусторонний взгляд. Безумный.

– Мы с тобой не живем, – сказал Сергей. – Нас нет. И звуков тоже нет. Здесь тихо, как в могиле.

Полина испугалась – не его слов, а его состояния, и еще она боялась, что его безумие передастся ей.

– Просто у нас была ужасная ночь, Сережа, – сказала она осторожно.

– Ужасная, – повторил он эхом. – Я слышал твой голос. Ночью. Так живые не говорят. Ты звала меня к себе.

– Куда?

– Туда. Мы умерли…

– Мы живы!

– Или умрем. Мы зря сюда пришли. Нельзя нам было это делать. Здесь страшное место. Они не просто так хоронили тут своих покойников. Что-то древние про эту гору знали.

– Нам надо уходить, Сережа. Спускаться вниз.

– Я не пойду! – ужаснулся он, вглядываясь в белое молоко, сквозь которое ничего не было видно.

– Тогда я пойду одна, – сказала Полина и решительно поднялась.

– Ты никуда не придешь. Отсюда нет дороги.

– Здесь есть тропа, ее надо найти. Там будут саркофаги, потом Термесос, развалины, театр, гимнасий, термы. И дальше – по тропе вниз.

– Тебе только кажется, что ты все это помнишь, что это есть. Это как с той жизнью, про которую ты мне рассказывала, которая у тебя как будто была когда-то. Ты ее помнила в подробностях, но когда пыталась найти доказательства, поговорить с людьми из той, из прежней жизни – не было ничего и никого. Полный мрак. Мир, который был только в твоем воображении.

– Я ухожу, – сказала Полина. – Ты идешь?

– Нас нет! – обреченно произнес Сергей.

– Ты идешь? – повторила она.

Сергей нехотя поднялся.

Они пошли наугад, ступая по мокрой траве. Сквозь молоко тумана тут и там проступали призрачные тени, которые при приближении оказывались деревьями.

– Здесь даже листья не шевелятся, – бормотал Сергей почти беззвучно, но его слова слышались отчетливо в могильной тишине.

Случайно они наткнулись на тропу, и теперь уже не надо было думать, в каком направлении идти.

Скоро молоко вокруг стало серым – они вошли в лес – и почти сразу наткнулись на первые саркофаги. Каменные гробы вдруг проступили из тумана. Холодный сырой камень. Сумрак леса. И пугающее кладбищенское безмолвие.

– Здесь тропа, – прошептала Полина. – Нам вниз. Все нормально, Сережа.

Они шли сквозь город мертвых. Вдруг Сергей схватил Полину за руку. Она вскрикнула.

– Слышишь?! – спросил Сергей почти беззвучно.

А она уже услышала, ощутила всем телом странный гул, будто вокруг них замычали безголосые, то ли проклиная путников за их бесцеремонное вторжение, то ли призывая присоединиться к ним.

– Это мертвецы! – сказал Сергей.

И ей сделалось страшно.

Они бросились вниз по тропе, все убыстряя шаг. Мертвецы не отпускали их, хватали за руки.

– Пусти! – отбивался Сергей.

– Сережа, это деревья! – уговаривала его Полина, хотя у нее самой зуб на зуб не попадал от страха.

Обломки саркофагов попадались на тропе. Беглецы спотыкались. Полина упала в очередной раз, покатилась кубарем, а Сергей продолжил свое паническое бегство, не задерживаясь ни на мгновение. Вдруг мертвецы снова замычали-загудели страшно, вот тогда он остановился, вслушиваясь, и внезапно увидел впереди, совсем близко, проступивший из тумана саркофаг. Тот самый, что был ему знаком. Он узнал его по орнаменту, впечатавшемуся в память намертво. Этот саркофаг он и искал. В белом молоке тумана каменный гроб возвышался над Сергеем на бесформенном холме из других саркофагов, и над этим могильным курганом он увидел вдруг умершую Таню Тимофееву. Она смотрела на него, выглядывая из саркофага – совершенно безмолвная, неподвижная, но она его видела, и под этим взглядом он едва не лишился чувств. Обернулся, увидел вторую Таню Тимофееву, ту, с которой он провел ночь на горе и с которой они сейчас так безуспешно пытались спасаться бегством, – она как раз поднялась с земли и тоже увидела себя, вторую, в саркофаге.

У Сергея отнялся язык, он не мог сказать ничего, а только показывал на выглядывающую из тумана Таню, как бы говоря Полине: вот, я ведь говорил тебе, вот ты мертвая, полюбуйся.

Потрясенная Полина вглядывалась, не в силах понять, что происходит.

Девушка-призрак выскользнула из саркофага и стала спускаться к беглецам, которые были так напуганы, что не сразу обнаружили, как из тумана вдруг бесшумно выскользнули тени. Сергей их не узнал, принял за мертвецов, а Полина увидела Дениса, увидела смуглолицего, который показался ей призраком с черным лицом там, в Кайе, и снова испытала уже подзабытый ею ужас.

– Вот в этой щели деньги, Рустам, – сказала Таня Тимофеева и показала на черный проем в могильном кургане саркофагов.

Рустам, который не сводил с Полины глаз, подтолкнул вперед Дениса. Понятливый Денис метнулся к щели, запустил туда руку, выгреб горсть листвы, выгреб старые ветки, а потом он что-то там такое ухватил, потянул, но порвалось, и в руке остался клок черного пластика.

– Там черный пакет! – сказала Тимофеева. – Я деньги положила в целлофан.

Мертвецы возроптали, загудели возмущенно, и вдруг дрожь пробежала по телу земли, гул нарастал, все задрожало, и трудно было устоять на ногах. Саркофаги внезапно пришли в движение, курган посыпался, будто он был сложен из невесомых спичечных коробков, и Полину раздавило бы, конечно, той многотонной сыплющейся массой, если бы сестра не схватила ее за руку.