Страница 12 из 48
– Месяц назад ты приехала в Стамбул, – сказал он задумчиво. – Когда мы встретились, ты дала мне тысячу долларов. Помнишь?
– Нет.
– Конечно, нет, – произнес он спокойно. – Ты дала мне их будто бы взаймы, но сказала, что отдавать не обязательно. Фактически подарила. И я понял, что у тебя откуда-то появились деньги. Вот эти сто долларов, – взмахнул банкнотой, – из той тысячи. А вот этот стольник – твой.
Он посмотрел на собеседницу так, будто наконец уличил ее в обмане. Но она не понимала.
– Ну и что? – спросила она.
– Посмотри на номера банкнот. Они различаются только последними цифрами. Эти банкноты – из одной пачки. Теперь ты веришь мне? Веришь тому, что мы с тобой давно знакомы? Что ты приезжала месяц назад в Стамбул? И что денег у тебя было так много, что ты запросто подарила мне тысячу баксов?
Она взяла банкноты в руки. Он не солгал. Одинаковые номера. Только последние цифры различаются.
Она закрыла ладонями лицо и разрыдалась.
Гладь воды в травертине была абсолютно неподвижной и потому казалась огромным зеркалом, которое положили на площадку белой окаменевшей соли. В этом зеркале отражалось звездное небо. И огоньки домов внизу, в долине, тоже можно было принять за отраженные звезды.
– Красиво, – сказал он.
– Я здесь была вчера.
– Днем?
– Нет, тоже ночью.
– Не боялась?
– Нет, мне сейчас лучше, когда я одна.
Потому что любой из встреченных ею людей может оказаться ее знакомым, которого она сама не помнит. Он понял, что она хотела сказать. Ей сейчас лучше, когда вокруг – совсем никого.
– Ужасное чувство, – сказала она задумчиво. – Когда человек тебя помнит, а ты его – нет.
Перевела взгляд на огоньки, дрожащие в долине. Передернула плечами, словно ей вдруг стало зябко. Он заметил это, придвинулся, обнял за плечи, согревая своим теплом. Она не отстранилась.
– Я сейчас подумала, – прошептала едва слышно, – что, может быть, меня вчера здесь не было? И мне только кажется, что я сидела здесь одна, купалась в этой вот воде, а потом долго-долго спускалась вниз босиком.
– Чушь, – отозвался он.
Она будто не услышала.
– Я была в Анталье. Приехала туда на автобусе, взяла такси, поехала в центр. И вдруг увидела: там такая башня с часами, и еще минарет странный, не круглый, как обычно, а как будто из ребрышек таких состоит. И я сразу их узнала. И минарет этот, и башню с часами. Я думала, что видела их много раз на фотографиях. Потому они и знакомы. И вдруг оказывается, что на самом деле я тут жила. В пансионе по соседству. Я этого не помню, что жила. Я им не верила, этим людям, которые говорили мне, что они меня знают. А сейчас думаю: может быть, мне этот минарет с башней не по фотографиям знаком? Может, я там действительно жила? А потом, после случая в Кайе, у меня в голове все так перемешалось, что теперь сплошная путаница в мыслях.
– Ты все вспомнишь, – пообещал он.
Она вздохнула.
– И тебя я не знаю, – сказала она. – Не помню, честное слово. Но почему-то доверяю тебе. Не то что верю всему, что ты мне говоришь. Но не боюсь тебя. Как будто ты мне не чужой. Будто я и вправду тебя знала.
Обернула к нему свое лицо и посмотрела внимательно.
– Конечно, знала, – сказал он мягко. – Я работал там, в Лялели. Когда-то челночил, возил товар в Самару. Потом оказалось, что все время ездить туда-сюда накладно. Можно было в Стамбуле оставаться, подбирать товар и гнать его в Самару, партию за партией. Вроде как торговый представитель.
– И мы с тобой познакомились. Да?
– Да, – ответил он жарким шепотом.
Обнял ее крепче. Его ладонь скользнула по ее бедру. Она трепыхнулась пойманной птицей.
– Ну что ты! – шептал он горячо. – Ты вспомни, как у нас это было!
Она рванулась. Он ее держал.
– Пусти! – потребовала она.
Но он уже не мог с собой совладать. Навалился всем телом и не давал подняться.
– У нас это было много раз! – увещевал он ее. – Ты скоро вспомнишь!
Она изловчилась и выскользнула.
– Ты врешь!
– Не вру!
Но было какое-то несоответствие. Что-то такое, что не позволяло ей поверить.
– Не подходи!
– Ну хорошо. – Он поднял руки, будто сдавался.
– Ты врешь! – выдохнула она, потрясенная сделанным ею открытием. – У нас с тобой никогда ничего не могло быть!
– Ну почему? – поморщился он.
– Потому что в гостинице было забронировано два номера! – озвучила она свое открытие. – Два разных номера! Для меня и для тебя! И это значит, что никогда мы с тобой не спали!
И все остальное, что он ей говорил, тоже могло оказаться обманом, вдруг поняла она.
Она стремительно шла вниз по склону, ступая босыми ступнями по белой, как снег, соли. Ее спутник отставал, потому что, когда он приближался слишком близко, она оборачивалась и говорила недобро:
– Не подходи!
– Я соврал! – говорил он ей вслед покаянно. – Ничего у нас с тобой не было. Соврал. Хотел схитрить. Не получилось. Но все остальное – правда!
Она молчала. Он понимал: не верит.
– Что ты собираешься делать?
– Я уезжаю, – снизошла она до ответа.
– Куда?
– Куда угодно. В Стамбул, в Анталью. В любой город, из которого я смогу вернуться домой.
Он ужаснулся.
– Ты разве не понимаешь, что тебя арестуют на границе?!
– В России? – уточнила она.
– Какая Россия, господи? Ты не сможешь выехать из Турции! Тебя наверняка разыскивают! Татарин этот пропал! Его в живых уже, наверное, нет! И не может быть, чтобы не искали тебя и твоих подельников!
– Я ничего не делала такого!
– Но ведь многое сходится! Эти доллары… И то, что дружки твои за тобой гоняются!
– Это не твоя забота! – сказала она сухо. – Я сама со своими проблемами разберусь!
Он обогнал ее и встал на тропе, преграждая путь.
– Я сглупил! – признал он очевидное. – Но это не отменяет всего остального! Ты в беде, Танюха…
– Не смей меня так называть!
– Хорошо! – сказал он примирительно. – Дело не в имени. Ищут тебя! Конкретно тебя! Независимо от того, как ты себя называешь! И если они до тебя доберутся…
– Кто?
– Твои дружки! Если они до тебя доберутся – тебя не будет! И какая тебе разница, под каким именем тебя похоронят – Татьяна, Полина или Гюльчатай!
Она отстранила его решительным жестом и пошла вниз. Потом все-таки остановилась и сказала:
– Меня зовут Полина!
Пошла дальше, но снова остановилась:
– И не вздумай меня преследовать! Я сама во всем разберусь!
Он на время от нее отстал, а когда нагнал вновь, сунул в руки клочок бумаги:
– Возьми, это мой телефон! Буду нужен – позвони!
Она швырнула клочок на землю. Ее спутник невозмутимо поднял листок и снова нагнал ее.
– Ты можешь не звонить, если не хочешь. Но не выбрасывай его. Мало ли что.
– Я запомню! – пообещала она неискренне.
– Это вряд ли. Ведь ты не помнишь даже, как меня зовут. Правда?
– Да, – ответила она.
– Я Серега из Самары. Ты знала. А теперь не помнишь. Видишь, в жизни как бывает. Так что возьми на всякий случай.
Рано утром она уехала в Денизли, а оттуда – в Стамбул. К середине дня погода испортилась. Небо заволокло тучами, и пошел сильный дождь. Пейзаж за окном автобуса из солнечно-летнего превратился в неприглядно-серый. Люди, которых можно было разглядеть на улицах городков, через которые пролегала дорога на Стамбул, были одеты в куртки и плащи, и она видела, как они ежатся под порывами холодного мокрого ветра. Только сейчас она вспомнила о том, что уже октябрь. В своем легкомысленном платьице она смотрелась довольно нелепо.
Во второй половине дня автобус подъехал к берегу, где уже скопились десятки автомобилей и автобусов. Вода, которая занимала пространство до самого горизонта, была свинцово-серого цвета.
Она спросила, где они находятся. Ей ответили, что это Мраморное море.