Расстрельщик

– Я только что из Сызрани. Родители Базылева убиты.

– Я знаю, – кивнул Христич, и у него дрогнула щека.

– Знаете? – удивился Корнеев.

Вместо ответа полковник придвинул к нему листки с плотно набранным текстом. Милицейские сводки. Христич регулярно получал их по одному ему ведомым каналам.

– Какие-то пять минут, – с досадой в голосе сказал Корнеев. – Я только отлучился за машиной.

– Ты их видел?

– Родителей? – уточнил Корнеев.

– Убийц.

– Нет. Но видел их машину. Темная «девятка», мы едва с ними не столкнулись рядом с домом Базылевых. Думаю, это были они.

Все молчали. Молчание было нехорошее. Угрюмое и недоброе.

– Ты успел поговорить с родителями? – спросил Христич.

– Да. Обычные люди. Были в ссоре с сыном, но, когда узнали, что он в больнице, были готовы немедленно ехать в Москву.

– Они не упоминали о том, что им кто-нибудь угрожал? Или что-нибудь странное с ними происходило в последнее время?

– Нет.

– Кому же их жизни понадобились? – пожал плечами Христич.

Было видно, что эта мысль не дает ему покоя.

– Это у Корнеева надо спросить, – негромко и как-то лениво сказал майор из отдела прикрытия. – Где он ни появится, там трупы.

Черный юмор. Здесь всегда так шутили. Но сейчас это было не к месту.

– Это не так весело, как вам представляется, – сухо сказал Корнеев, стремительно белея лицом, и вдруг сорвался на крик: – Мне, например, не до шуток уже! Они каждый раз на полшага опережают нас!

В этом крике слилось все – и память о неудавшемся покушении на Базылева, и смерти, увиденные одна за другой, и последняя бессонная ночь. Корнеев так кричал, что тот майор из отдела прикрытия даже откинулся на спинку стула и смотрел на Корнеева с изумлением и настороженностью.

– Хватит! – резко произнес Христич, и Корнеев тут же захлебнулся, будто ему заткнули рот.

Полковник обвел присутствующих взглядом. Взгляд был тяжел, и под ним даже дышать становилось трудно.

– У тебя, значит, никаких версий нет? – осведомился Христич, отведя глаза в сторону.

– Нет, – глухим голосом ответил Корнеев. – Мне только одно понятно: стариков убили из-за сына.

Христич повернул наконец голову.

– Почему? – спросил он.

– Потому что профессиональная работа, – оценил Корнеев. – Опытный киллер действовал. Это не бытовуха какая-нибудь. Сделано серьезно.

Полковник подумал.

– Ты отдыхай, Вадим, – сказал он после паузы. – Устал, наверное. – И сделал жест рукой – иди.

– Я еще хотел сказать, – заторопился Корнеев. – Все это как-то связано с Молотовым. Он выбивает ближайшее окружение Базылева.

– А смысл?

– Значит, смысл есть, – с неожиданным упрямством в голосе сказал Корнеев.

– Так расскажи нам, – благосклонно предложил Христич.

Вот это «расскажи нам» неприятно кольнуло Корнеева. Значит, были «они» и был «он» и между ними образовалась пропасть.

– Я еще ничего не знаю, – буркнул Корнеев, – но все происходящее напрямую связано с Молотовым, я же чувствую.

– Хорошо, иди, – кивнул полковник.

Корнеев стал здесь посторонним. Отчуждение росло, и уже ничего нельзя было поправить. Корнеев вышел из кабинета. Он шел по коридору, с ним здоровались, он отвечал чисто автоматически, но словно с какой-то минуты перестал быть равным с этими людьми – были «они», и был «он», совершенно отдельно, он хорошо это уяснил.

– Корнеев! – окликнули его сзади.

Он обернулся. Его нагонял тот самый майор из отдела прикрытия, и с ним были двое его подчиненных – крепкие неулыбчивые парни. Когда Корнеев остановился, парни проскочили мимо и оказались за его спиной, а майор сказал, внимательно глядя Корнееву в глаза:

– Сдай оружие, Корнеев. Приказ полковника.

Вот почему парни оказались у Корнеева за спиной. Корнеев криво усмехнулся, извлек из кобуры пистолет и, держа рукояткой вперед, протянул майору. Тот взял оружие быстрым цепким движением, после чего настороженность в его глазах растаяла. Он развернулся и пошел прочь, увлекая за собой парней.

Глава 21

До вечера Корнеев успел отоспаться и, когда Рита пришла с работы, настроен был уже не так плохо, как с утра. Они обнялись, и Рита прижалась так крепко, будто муж вернулся со страшной войны. Все-таки что-то сердцем она чуяла.

– Так себе командировочка, – фальшиво бодрым голосом сказал Корнеев. – Я будто и не уезжал.

Рита протестующе покачала головой. Ей отъезд мужа не показался рядовым событием. Все происходящее она теперь воспринимала серьезно. Даже слишком серьезно.

– Как Димка? – направил разговор в безопасное русло Корнеев.

– Нормально. Две четверки.

– И это ты называешь «нормально»? – притворно возмутился Корнеев. – Скоро он скатится до уровня шалопаев…

– Ты слишком строг к нему, Вадим.

– Да уж, – важно сказал Корнеев. – Спуску я ему не даю.

Вроде бы шутил, а сам все время отводил глаза – в них была такая тоска, что он боялся, увидит Рита – догадается обо всем.

– Захаровы приходили, – сказала Рита.

– Ну и как? – тут же напрягся Корнеев.

– Посидели, поболтали. Тамара болела, но сейчас у нее все в порядке, тьфу-тьфу.

Корнеев хотел, чтобы она что-нибудь сказала о Паше, но не смел спросить.

– Ты бы позвонил им.

– Зачем? – обернулся Корнеев.

Рита, оказывается, смотрела на него. И их взгляды встретились.

– Я так и знала. Вы поссорились. Я по Паше поняла. Как только о тебе речь заходила, он становился сам не свой. Даже вилку ронял. Так нельзя, Вадим.

– С чего ты взяла, что мы поссорились?

– Так нельзя, Вадим! – строго повторила Рита. – Они нам не чужие. Надо, чтобы все было по-родственному!

«По-родственному» – это было хорошее слово, на что-то оно Корнеева наводило. Было смутное предчувствие близкой разгадки, но еще предстояло разогнать пелену тумана.

– Да, – пробормотал Корнеев. – Надо по-родственному.

Это словечко крутилось у него на языке. Он поворачивал его и так и этак, но чем дольше это проделывал, тем более гладким и безликим становилось слово. Так тает и теряет характерные очертания льдинка, положенная в рот.

Весь вечер Корнеев провел в задумчивости. И ночью плохо спал. А утром, когда брился перед зеркалом, его осенило. Даже рука дрогнула, и из неглубокого пореза потекла кровь, но он этого поначалу даже не заметил. Рассматривал свое отражение в зеркале – и не видел ничего. Наконец, словно о чем-то вспомнив, потрясенно пробормотал:

– Я же убил его! Конечно, я его убил! Он мертв!

Никого не было рядом с ним в эту минуту. И очень хорошо. Потому что выглядел он ужасно. И его слова тоже были ужасны. Но не для Корнеева. Для него они звучали сладкой песней.

Глава 22

– Базылев мертв!

Эти слова Корнеев выпалил прямо с порога, едва только распахнул дверь полковничьего кабинета. Христич вздрогнул от неожиданности и пробормотал:

– Что же ты так врываешься!

В голосе была досада. Он, наверное, не расслышал.

– Базылев мертв! – проговорил Корнеев.

У него был вид победителя. Это была хорошая новость. Очень хорошая. И он торжествовал.

– Идет большой отстрел, Олег Николаевич! Убивают самых близких Базылеву людей! Вы понимаете? Убивают тех, кто может дать информацию о Базылеве. Любовницу, родителей – всех, кто имеет право требовать встречи с этим человеком. А его уже нет. И чтобы избавить себя от неожиданностей, он…

– Кто – он?

– Молотов, я думаю! – уверенно сказал Корнеев. – Мне Вита Пухова, базылевская подружка, говорила, что Молотов сейчас там всем заправляет и что он страшный человек.

– С Молотовым ты перебираешь, как мне кажется, – покачал головой Христич.

– Нисколько! Мы же с вами поднимали все бумаги по «Росэкспорту». Там царь и бог Базылев, если судить по учредительным документам. А Молотов – никто, обычный наемный работник. В жизни же они были едва ли не равны. Теперь представьте: покушение, я убиваю Базылева, «Росэкспорту» конец! Точнее, не самой фирме, а Молотову. Он ни на что не имеет права – ни на долю в имуществе, ни на голос при решении вопроса, как им жить дальше. Король без королевства. Понимаете? Он всем заправляет, но только до тех пор, пока жив Базылев. Базылев умирает, надо делить наследство, а Молотов оказался ни при чем.