Страница 13 из 37
— Вам виднее, — сдался Парамонов, — в любом случае проверять надо, хотя бы для того, чтобы доказать безосновательность его дальнейшей проверки. Так что, работайте.
Он улыбнулся растерянному Нарышкину и вновь погрузился в изучение документов.
— Я пошел в порт, — буркнул Нарышкин и направился к выходу.
Однако, в этот день попасть в порт ему было не суждено. Как только он вошел в кабинет, чтобы надеть куртку, как зазвонил телефон внутренней связи. Нарышкин нехотя поднял трубку и услышал голос дежурного по КПП:
— Товарищ майор, Вас на КПП ждет майор Уруев из милиции.
— Передай ему, что сейчас спущусь, — ответил майор и положил трубку.
Они знакомы было около семи лет. Александр Уруев был представителем старой школы уголовного розыска. Всю свою службу он прослужил в линейном отделе милиции порта и чувствовал себя там, как рыба в воде. Не было ни одного вопроса по порту, в котором бы он был некомпетентен. Для Нарышкина, прибывшего на объект из войск ПВО, он был настоящей ходячей энциклопедией. По сути, первичный опыт оперативного обслуживания порта, Нарышкин получил именно от него. К сожалению, на тот момент особистов, ранее работавших в этом направлении, в отделе не было. За эти годы они подружились, нередко помогали друг другу, а порой и пропускали по рюмке другой под хорошее настроение.
Уруев стоял на КПП, прислонившись к подоконнику, и нервно поглядывал на часы.
— Юра, привет, ты мне нужен, — он протянул руку Нарышкину.
— Что случилось, на тебе лица нет, — удивился он неестественно возбужденному состоянию своего друга.
— Юра, мне срочно нужно попасть к пограничникам на пункт технического наблюдения, — Взмолился Александр, сложив ладони на груди по восточному типу, — Ты же знаешь, официально мне этого никто не разрешит, а с тобой мне никто не откажет.
— Ну, поехали, — охотно согласился Нарышкин, увидел старенький «Москвич» Уруева на противоположной стороне дороги, — А что хоть произошло?
— Есть информация, что сегодня будут сливать дизельное топливо с одного из теплоходов на рейде.
— Кому сливать? — не понял Нарышкин.
— Как кому? — удивился Уруев, — рыбацким баркасам. Те привозят на теплоход рыбу, а капитан теплохода расплачиваются с рыбаками топливом. Рыба не стоит ничего, а по приходу баркаса к месту базирования, экипаж продает топливо третьим лицам, тем и живут.
— Так и в чем криминал, — не понял Нарышкин, — Они ведь ни у кого не воруют.
— Юра, ты ей богу, как ребенок, — снисходительно посмотрел на товарища Уруев, — неужели в вашей системе, не требуют таких показателей? А тут на ровном месте можно подвязать к ним любую статью, начиная от контрабанды и заканчивая уклонением от уплаты налогов. А самое главное, что потом, с этими материалами не нужно париться. Мы их оформляем, а дальше, в зависимости от компетенции, передаем в соответствующие правоохранительные или контролирующие органы. Ну, а если задержанные, окажутся людьми сговорчивыми, — лукаво улыбнулся Александр, — то за определенную мзду, мы входим в их положение и дальше дружим на постоянной основе.
— А у нас не приветствуется передача дел в другие структуры, — опустив последнюю часть фразы, возразил Нарышкин, — Постоянно требуют, чтобы мы сами возбуждали и сами тянули дела до суда.
— Ну, брат, если нам работать по такой схеме, то тогда штат сотрудников должен быть, как в Управлении.
Так за разговором, они незаметно подъехали к ПТН. Пункт технического наблюдния представлял собой двухэтажное кирпичное здание на самом высоком берегу моря, а точнее на обрыве. Его построили еще в советские времена, когда в городе не было еще погранотряда, а был только отдельный контрольно-пропускной пункт погранвойск КГБ СССР. Отсюда все Азовское море было, как на ладони. Раньше на этом месте был пустырь, но со временем, благодаря удаленности от города, чистому воздуху и неописуемой по своей красоте панораме моря, как грибы после дождя, стали подниматься коттеджи новоявленных нуворишей и высокопоставленных чиновников.
Автомобиль остановился возле высоких металлических ворот, Нарышкин первым вышел из автомобиля и стал звонить в дверь. Через минуту калитку открыл испуганный солдат-контрактник. Майора он знал в лицо, поэтому без выяснения цели визита, посторонился, пропуская его и незнакомца на территорию. Нарышкин, чувствуя себя, как дома, сразу проследовал на второй этаж, где был установлен локатор и экран индикатора кругового обзора. Находившийся там прапорщик Нестеренко, быстро вскочил с места, представился майору, а затем спросил:
— Товарищ майор, а кто это с вами?
— Майор Уруев, — не указывая ведомственной принадлежности, представил своего коллегу Нарышкин.
— Извините, товарищ майор, — но я должен доложить о вашем прибытии начальнику заставы.
— Докладывай, — равнодушно ответил тот, — но пока будешь докладывать, пусть твой дежурный боец расскажет нам, кто сейчас находится в море.
Прапорщик кивнул одному из контрактников, давая добро на доклад, а сам стал крутить ручку полевого телефона — прямой связи с заставой.
Юноша, в солдатской форме, подробно рассказал офицерам, какие суда дальнего следования находятся на рейде и на канале подхода, а также, указал на экране светящие точки нахождения в акватории рыбацких маломерных судов.
— Спасибо, большое, — поблагодарил его Уруев и тут же обратился к прапорщику, — Можно я теперь сам понаблюдаю за их перемещениями?
— Конечно, — ответил тот, и вышел из помещения.
Нарышкин молча постоял рядом с Уруевым, наблюдая за движением светящихся точек на экране, но вскоре это занятие ему наскучило, и он поднялся на смотровую площадку, где была установлена бинокулярно-морская труба. Взглянув через нее на море, он в очередной раз удивился, как близко перед глазами оказались рыбацкие шхуны и баркасы, очертания которых невооруженных взглядом еле были видны при дневном свете.
Он смотрел на море и корабли, но мысли его витали совершенно в другом пространстве. Его интересовал пограничник, который накануне прибытия теплохода «Беркен» в порт, навещал в Алину Лебедь в школе. Он пролистал в памяти все события, которые произошли в последнее время и пришел к неожиданному умозаключению. Если эта учительница периодически контактирует с неизвестным пограничником и одновременно с проверяемым турком, то она вполне может быть связником между ними. Именно этот пограничник мог через Алину предупредить Челика Акбулута о том, что в день прихода в порт, его будет ждать бригада «наружного наблюдения». Но кто об этом мог знать? — продолжал рассуждать Нарышкин. — Только подполковник Павленко. Но это исключено, он прибыл в часть всего за неделю до прихода судна. Кто еще мог знать? Оперативные дежурные. Через них контролировался проход теплохода через Керченский пролив. Конечно, я не акцентировал внимания на названии судна, но если после его появления в порту, у меня резко пропал интерес к другим судам, то нетрудно догадаться, кого я ждал. А если ждал, то наверняка, с «наружкой». Теперь, кому они могли рассказать о моем интересе к турку и его судну? Да, кому угодно. Следующий человек, который мог понять, что я жду Челика Акбулута, — прапорщик на КПП, дежуривший в день проведения мероприятий. Но этот вариант слабоват. — Продолжая размышлять, сразу же отбросил его Нарышкин, — Челик Акбулут, судя по поведению, уже вышел из порта предупрежденным о том, что его ждут. Остаются четверо оперативных дежурных, — подвел итог своим рассуждениям майор.
Он еще раз посмотрел в трубу на море и пожалел, что не имеет возможности организовать наблюдение за теплоходом «Беркен» отсюда. Об его появлении на этом объекте прапорщик Нестеренко сразу же сообщит командованию, а это значит, что турок опять примет дополнительные меры конспирации и ему придется опять топтаться на месте. «Вот если б на ПТН был свой человек, — это было бы решением вопроса. А с чем черт не шутит», — махнул рукой Нарышкин и спустился вниз во двор.
Прапорщик Нестеренко сидел в курилке и задумчиво смотрел в одну точку.