Кухня века

На всех остальных слова Бабушкина не произвели впечатления, не послужили уроком. И наши революционные интеллигенты не только сохранили худшие «расейские» традиции в эмиграции, но и перенесли их позднее, после Октябрьской революции, в советский быт.

В период напряженной жизни в Питере в 1893—1895 гг., когда создавался «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», закладывались основы новой партии, основы большевистской агитации и пропаганды в массах, у Ленина не было никакой возможности обращать внимание на питание. Жили не только впроголодь. Главное, питались кое-как, всухомятку, пренебрегая горячей пищей. Наедались лишь в большие праздники — на масленицу, на Пасху, когда, используя праздник как повод для сборища, устраивали в складчину блины или богатый пасхальный традиционный мясной стол. Едой в такие моменты, разумеется, наслаждались, но даже в этом случае расценивали ее, скорее, как хорошее средство для конспирации, а не как кулинарное событие. Вот почему за какие-нибудь два-три года неустроенной холостяцкой жизни Ленин превратился из волжского парня-здоровяка в хилого, облысевшего человека, страдающего гастритом, который одними своими болями страшно мешал работе и в конце концов сформировался в прочную, настоящую, постоянную «надоевшую болезнь желудка». Чтобы подлечить ее, Ленин отправился в июне 1895 г. на курорт в Швецию и менее чем за месяц восстановил свое здоровье в частном пансионе, где его восхитил «шведский стол» — очень сытный, мясной, закусочный, холодный, за которым каждый может выбрать себе приглянувшиеся блюда.

Желая совершенно исключить возвращение желудочных болей, Ленин в поисках хорошего врача едет в августе 1895 г. в Берлин, где продолжает питаться регулярно только в диетических пансионах и не прекращает пить минеральную воду «Виши», ясно осознав, наконец, что его желудочные недомогания являются прямым следствием того, что в Петербурге ему не удавалось правильно и порядочно «кормиться». Именно поэтому, вернувшись на родину, он вызывает из провинции мать, которая с этих пор занимается исключительно тем, что готовит Ленину домашнюю пищу и следит, чтобы он регулярно обедал и ужинал. Однако эта кулинарная идиллия продолжалась весьма недолго.

В конце 1895 г. следует арест. В тюрьме гастрит Ленина обострился, поэтому в передачах ему посылают только хлеб, сухари, чай и минеральную воду «Ессентуки № 17».

Однако регулярное тюремное питание (щи, каша) постепенно стабилизирует его положение, и до такого обострения, как в студенческие годы, дело не доходит. Ленин на тюремном меню чувствует себя вполне сносно. Он начинает плодотворно работать и даже выражает недовольство, что его заключение заканчивается слишком быстро. Однако еще более благоприятные условия для укрепления здоровья складываются для Ленина в ссылке.

Уже в Красноярске, в апреле 1897 г., попав на частную квартиру с полным пансионом, то есть с обильной русской кормежкой по четыре-пять раз в день (завтрак, полдник, обед, чай, ужин) и настоящим сибирским меню (щи грибные, телятина, рыба отварная, пироги, пельмени, шанежки, баранина с кашей), Ленин восторженно пишет родным: «Живу хорошо, столом вполне доволен. О минеральной желудочной воде забыл и думать и, надеюсь, скоро забуду и ее название!». Приехав же на постоянное поселение в Шушенское в июле 1897 г. и сняв квартиру у самого зажиточного в селе крестьянина, Ленин продолжает в еще большей степени пользоваться восстановительными свойствами русской крестьянской еды и полностью излечивается за какие-нибудь два-три месяца от своей «застарелой» желудочной болезни, перед которой были бессильны европейские курорты и немецкие профессора, поскольку, как только он уезжал из пансиона, болезнь быстренько возвращалась. В Сибири же она исчезла вовсе. Точно такое же действие оказывало сибирское питание и на других ссыльных, например на Г. М. Кржижановского, которого также мучили гастрит и катар желудка.

В результате Ленин приходит к выводу, что «все эти врачи только рассуждать умеют», и ни в грош не ставит с этих пор вообще всех врачей-терапевтов, сохраняя доверие только к хирургам, глазникам и отоларингологам как к узким специалистам, чья работа сразу же видна!

В то же время ни у Ленина, ни у Крупской, ни у других их товарищей по ссылке не возникает, не складывается ясного представления о том, в чем же основной секрет оздоровительного эффекта, который они на себе совершенно отчетливо испытывают.

Они думали, что все дело в том, что они находятся на воздухе, мало работают, много отдыхают, не имеют почти никаких забот и хорошо едят. Все это так. Но главная причина излечения гастрита лежит, конечно, не в общеукрепляющих условиях, а в совершенно конкретных — в кулинарных. Но именно эти кулинарные особые обстоятельства и ускользнули от их внимания. Они не понимали, не осознавали, что ежедневное употребление щей, главной составной частью которых была не только капуста, а чаще всего борщевик сибирский, ведет к восстановлению нормальной деятельности желудка и всего процесса пищеварения, стимулирует ритмичную работу всего организма. Конечно, питание в целом в ссылке было в течение трех лет отменным. Но важно то, что оно было стабильно суповым и в нем преобладала или даже безраздельно господствовала горячая пища, изготавливаемая ежедневно.

Именно этого они были лишены и в эмиграции, и при попытках устроить домашнее питание, и, наконец, в заграничных пансионах, в которых, наряду с немногочисленными горячими блюдами, большое место занимал европейский холодный стол. Таким образом, русский горячий стол, в котором обязательны ежедневные горячие жидкие блюда — щи, супы с богатым ассортиментом продуктов и по консистенции густые, насыщенные, не похожие на европейские жиденькие бульоны или протертые супы, является главным кулинарным залогом здоровья и его сохранения, гарантией желудочного комфорта.

Что же касается состава продуктов, которыми питались в ссылке Ленин и Крупская, то он также был весьма питательным, здоровым и вкусным. Это были свежее, парное, молодое мясо, свежая речная рыба лучших лососевых пород, лесная пернатая дичь, разнообразные овощи и грибы, лесные ягоды, мед. Полноценны и вкусны, хотя просты и незатейливы по композиции, были изготавливаемые из пищевого сырья блюда — жареная телятина, баранина, жареные тетерки, рябчики, куропатки, бекасы, пельмени, грибные и рыбные пироги, заливная и отварная рыба, квашения и соления.

А вот яиц, практически, почти не было в рационе в течение всей ссылки, поскольку кур в то время в Восточной Сибири еще не держали. Молочные продукты были в достаточном количестве (масло, сметана, молоко, творог), но на фоне разнообразных мясных и рыбных блюд молочные не доминировали, носили характер дополнительных.

Между прочим, было вдоволь телятины, которая в XIX в. в России считалась «барским мясом». Сами крестьяне ее не ели и стремились продать ее горожанам, дворянам. Молодых бычков и телок забивали исключительно для ссыльных. Поэтому мясной стол стал доминировать у Ульяновых, которые одну неделю ели телятину, другую — баранину, поскольку надо было быстрее съесть специально забитых для них теленка и барашка. Кроме того, Крупская с матерью устроили огород, в котором росли огурцы, морковь, свекла, тыква, укроп и даже помидоры и дыни, хорошо вызревавшие в резко континентальном климате Минусинского края. В лесу собирали щавель, землянику, голубику, чернику, бруснику, ежевику, малину. С ранней весны ели свою редиску и салат. Обращает на себя внимание тот факт, что Крупская ни разу не упоминает петрушку, лук и чеснок. По-видимому, это не забывчивость, просто Ульяновы их не употребляли. И это говорит об ограниченности и бедности кулинарного оформления их питания.

Жить и готовить без лука практически нельзя, если иметь в виду кулинарно грамотную пищу. То же самое относится и к петрушке, без которой немыслим кулинарно грамотный суп. То, что эти продукты не упоминаются в воспоминаниях и переписке Ульяновых, говорит лишь о крайне низкой кулинарной требовательности Ленина, что неоднократно подтверждает и Крупская, сообщая в своих воспоминаниях, что ее стряпней был доволен только Ильич, а все остальные, так сказать, заправские домохозяйки и люди, хотя бы мало-мальски знакомые с кухней, находили ее «блюда» невкусными и примитивными. И это неудивительно, если в них отсутствовали такие компоненты, как петрушка, лук, и никогда, вероятно, не присутствовал чеснок! Однако крестьяне, которые в Шушенском готовили еду для Ульяновых, несомненно, эти компоненты употребляли.