Страница 295 из 365
...Снова и снова он медленно, короткими фразами, чтобы все поняли, объясняет:
- Итак, безвозвратная ссуда не возвращается. А беспроцентная возвращается без увеличения. И срок возврата оговаривается, когда вы берёте ссуду.
Гул голосов, переводящих, пересказывающих друг другу. И вдруг встаёт высокий красивый, несмотря на перечеркнувший щёку шрам, индеец.
- А когда надо будет возвращать эти деньги?
- Какие? - переспрашивает он, уже догадываясь.
- За житьё здесь. Мы живём, едим, пьём, сигареты получаем. Это всё стоит денег. Сколько лет мы будем их возвращать?
Зал взрывается.
- Да кто тебя за язык дёргал?!
- И чего вылез?!
- Так бы, может, и забыли про них!
Индеец молча пережидает этот шум и, неотрывно глядя на него, бросает остальным:
- Когда надо взять, то не забывают. А я хочу знать. Сколько я должен.
Он невольно улыбается: ну, золотой же парень! - и подчёркнуто спокойно отвечает:
- Нисколько. Это безвозвратные траты.
Зал снова гудит, уже успокаиваясь. Помедлив, индеец садится, сохраняя на лице настороженно-недоверчивое выражение. Он видит, как с разных рядов о чём-то спрашивают, и слышит его ответ:
- Я не шакал, работать могу, мне халявы не надо...
...Бурлаков улыбнулся. Первый такой вопрос. Ни в одном лагере, ни разу никто не задавался этой проблемой. Принимали всё, как должное, видимо, всерьёз считая, что если не напоминать, то так и обойдётся. Нет, в чём, в чём, а в определённой смелости парню не откажешь. И на работу вызвался одним из первых, да, встал сразу, практически одновременно с Черновым. Золотой парень. Но подходить к нему сейчас с вопросом о том лагернике нельзя. Это однозначно. К сожалению. За спокойствием парня чувствуется, в каком он напряжении. Да. Пусть осядет на место, обживётся, успокоится. И уже тогда. Спешить ведь уже некуда. Мёртвые не воскресают. Глупая детская надежда на чудо. Чудес не бывает, но как горько это понимать.
- Игорь Александрович...
Он невольно вздрогнул, беззвучно ругая себя и сжимая пистолет в кармане, и повернулся к тихо подошедшей золотоволосой женщине в светлом плаще.
- Слушаю вас.
- Вы, - она улыбнулась, - вы узнаёте меня?
- Вера... Вера Алова, так?
- Да. Извините, я помешала вам, но я хотела сказать, хотела, чтобы вы знали.
- Да?
- Я ни о чём не жалею.
Бурлаков понимающе кивнул.
- Да, вам нелегко.
Она пожала плечами.
- Я пошла на это вполне сознательно. В конце концов, жизнь дороже. Там у меня оставалось слишком мало шансов, - она улыбнулась. - Всё-таки хочется не только жить хорошо, но и просто жить.
- Да, разумеется, вы правы, Вера. Вы уже решили, куда уедете?
- Какой-нибудь большой город, - Вера улыбнулась уже веселее. - Среди множества легче затеряться. Вы же знаете это. Найду себе работу попроще, жильё поскромнее и стану тихой незаметной горожанкой, одной из миллионов.
- Вы слишком красивы, чтобы стать незаметной, - улыбнулся Бурлаков. - Даже среди миллионов.
- Спасибо, Игорь Александрович, - негромко рассмеялась Вера.
Шум голосов затихал, мужчины стали расходиться. Вера вздохнула.
- Ещё рас спасибо, Игорь Александрович, и... спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Вера.
Оставшись один, Бурлаков вытащил сигарету и закурил. Да, у каждого своё... свои проблемы и решения этих проблем. Любая проблема решаема. Кроме смерти...
Вдалеке мимо прошло ещё несколько мужчин, разговаривая между собой.
- Завтра не проспи.
- Так после ж завтрака поедем.
- Точно, жратву не проспишь.
- Машину я проверил. Порядок.
Бурлаков догадался, что это вызвавшиеся ехать за фруктами. Говорили по-русски, изредка вставляя английские слова. В ночной тишине голоса звучали гулко и разносились далеко, да никто особо и не скрывался.
Тим был уверен, что все уже спят, но к своему удивлению, обнаружил всех своих бодрствующими. Дети, правда, были в койках.
- Пап! - Дим вскочил на ноги на постели. - Ты пришёл!
- А как же иначе? - улыбнулся Тим. Посмотрел на Дима, на сидящую на своей койке Катю, на Зину с шитьём в руках, бессмысленным при ночном освещении. И спросил по-другому: - Почему вы не спите?
Зина сунула узелок в тумбочку.
- Тебя ждали, - просто ответила она. - Ты устал, поди?
- Нет, - догадался о смысле последнего слова Тим, снимая куртку. - Всё в порядке.
К его удивлению, Зина взяла её у него и сама повесила. Дим вдруг пробежал по постели и ткнулся в блестящую кожу лицом.
- Пап, маслом пахнет! Здоровско! Кать, понюхай!
Катя вылезла из-под одеяла, но Зина перехватила её и уложила обратно.
- Чего это вы разбегались? А ну, спать оба!
Дим со смехом барахтался в её руках, пока она засовывала его под одеяло
- Совсем разошлись. Иди, умывайся, Тима, я их уложу сейчас.
Тим кивнул и взял полотенце, но медлил у занавески, глядя, как Зина укладывает детей, подтыкает одеяла...
- А папа меня на ночь целует! - заявил Дим.
- И меня, - пискнула Катя.
- И я вас поцелую, - Зина поцеловала обоих. - Ну вот, а теперь спите и хорошие сны смотрите.
- А папа? - вдруг подала голос Катя.
Зина с улыбкой посмотрела на Тима. И Тим так же, как и днём, нагнулся и поцеловал их. Скачала Катю, а потом Дима. Просто потому, что стоял ближе к Катиной койке.
- Ну вот, теперь всё правильно, - вздохнул Дим, засыпая.
Тим посмотрел на Зину. Она стояла между койками, свесив руки вдоль тела и слегка склонив набок голову. Тим сглотнул внезапно подступивший к горлу комок.
- Я... я сейчас.
Зина кивнула, и её серёжки блеснули в синем сумраке ночного барака.
В уборной, несмотря на позднее время, было людно. Шумно фыркал, умываясь, молодой светловолосый парень в аккуратно заштопанной рубашке. Тим его ещё не знал. Больно молодой для семейного, хотя... Не лезь в чужие дела, пока они тебя не касаются, - остановил себя Тим. В углу обтирался, как всегда, до пояса Мороз. Седой мужчина в армейской рубашке и рядом с ним щуплый подросток. Ещё кто-то. Тим никого особо не разглядывал: незачем. Он тщательно, дважды намыливая, оттёр руки, умылся.
- До завтра, - бросил, проходя мимо, Эркин.
- До завтра, - ответил Тим, не оборачиваясь.
На ходу расправляя полотенце, Эркин прошёл в свой отсек. Нюся уже легла - придя со двора, он застал её беседующей с Женей - а Женя расчёсывала волосы. Эркин повесил полотенце и сел рядом с Женей. Она улыбнулась ему.
- Договорились до чего?
- Так, - пожал плечами Эркин. - Кто куда и всё такое.
Женя посмотрела на спящую Алису.
- Не знаешь, фрукты будут завтра продавать или в пайке выдадут?
- Никто не знает, - покачал головой Эркин. - Но, Женя, деньги у нас есть.
- Да, - кивнула Женя, - ты прав, конечно. На этом экономить нельзя.
Эркин осторожно тронул прядь её волос, приподнял на ладони и погладил другой ладонью. Женя улыбнулась, и Эркин уже смелее собрал её волосы двумя руками и зарылся в них лицом, вдохнул такой знакомый, такой... родной запах. Почувствовал руку Жени на своей голове и замер.
Как он оторвался от Жени, как у него хватило на это сил... Эркин уже залез на свою койку, разделся и лёг, закутался в одеяло, а его руки и лицо всё ещё ощущали волосы Жени, её запах... И засыпал он, ни о чём уже не думая и ни о чём не беспокоясь.
Семейный барак, взбудораженный сегодняшними событиями, уже спал.
Утро было солнечным, но холодным. Сразу после завтрака, вернее, ещё даже вторая смена не закончила, а два грузовика и две бригады грузчиков были наготове. Тим обошёл свой грузовик, пиная ботинком покрышки. На всякий случай. Вчера он и вызвавшийся быть вторым шофёром низкорослый, но жилистый мужчина, как его, да, Сёма, Семён Корсик, облазили, осмотрели, чуть ли не вылизали оба грузовика в лагерном гараже. И всё равно. Мало ли что... Семён сделал то же самое. Обойдя свои машины, они переглянулись, отошли на пару шагов, встали рядом и закурили. Рядом с ними встали шестеро грузчиков. По трое на машину. Чтоб загружать обе сразу, а не по очереди. Чолли, у пожарки в яростной, правда, словесной схватке - о том, что бывает с визой после драки, все знали - выругавший себе право поехать, стоял рядом с Эркином. Третьим в их бригаде был Иван Абросимов, кряжистый, стриженый наголо при санобработке мужчина, отец четырёх детей мал-мала меньше. Жена у него погибла в Хэллоуин, и уже в лагере он сошёлся с подселённой в его отсек семнадцатилетней девчонкой, малыши уже звали её мамой, а другие женщины Абросихой, но в канцелярии они ещё не записались. Сейчас она, держа на руках меньшую полуторагодовалую, стояла рядом с другими жёнами. Эркин взглядом нашёл Женю и улыбнулся ей. Женя кивнула ему. Дим смирно держался рядом с Зиной, как и велел ему за завтраком отец.