Аналогичный мир-2

   Эркин понимающе кивнул. Хоть у самого этой проблемы нет, Женя все его вещи до тряпочки забрала, и у неё, и у Алисы смен тоже хватает, а понятно. Не разжился Чолли добром, хоть и три года на свободе. Хотя... многие здесь в чём на Хэллоуин выскочили, в том и остались. Бывает.

   - И куда думаешь?

   - Хоть к чёрту на рога, - мрачно улыбнулся Чолли, - Лишь бы мне семью не трогали. Работы я никакой не боюсь. А за своих... глотку зубами перерву.

   И это было знакомо Эркину. Он сам думал так же, такими же словами.

   - Ты не трепыхайся попусту. Пройдёшь всё, врачей, психолога, тестирование это, послушаешь, что они скажут, ну, и подберёшь себе место.

   - Ага, - кивнул Чолли. - Что ещё нам этот Седой скажет.

   - Послушаем, - пожал плечами Эркин.

   Чолли докурил сигарету до самого кончика и растёр микроскопический окурок.

   - Ладно. Раз выжили, то и проживём?

   - Точно, - кивнул Эркин. - Ты язык учи.

   - Надо, - согласился Чолли. - Говорят, трудный он. Ты как учил?

   - А само собой как-то получилось, - удивлённо сказал Эркин и улыбнулся. - С женой говорил, с братом, с дочкой. Вот и выучил.

   - С братом? - удивлённо переспросил Чолли. - Он что...?

   И не закончил фразу, остановленный твёрдым взглядом Эркина. Помедлив и что-то сообразив, Чолли кивнул и спросил о другом:

   - А сейчас он где? Здесь?

   - Убили его в Хэллоуин, - сдержанно сказал Эркин.

   Чолли сочувственно вздохнул.

   - Ты по-русски совсем ничего? - помедлив, вполне дружелюбно поинтересовался Эркин. - Ни слова?

   - Ну, - Чолли усмехнулся. - Кое-что знаю. Обложу, пошлю, и так... отдельные слова.

   - Ничего, - сказал по-русски Эркин и продолжил по-английски: - Слушай и говори. Вот и всё.

   - Разве что так, - вздохнул Чолли.

   И, обменявшись кивками, разошлись. Вернее, оба пошли к семейному бараку, но каждый сам по себе.

   Когда Эркин вошёл в свой отсек, Алиса спала, сердито нахмурив брови. А Женя сидела на своей койке и в очередной раз штопала Алисе чулки. Эркин, входя, поглядел наверх. Нюси не было, и он, помимо воли, счастливо улыбнулся: они вдвоём, наконец-то, после той прогулки... Женя подняла голову и, увидев его улыбку, улыбнулась тоже. Эркин быстро снял и повесил куртку и сел рядом с Женей. Женя положила шитьё на подушку и повернулась к нему. Эркин очень мягко, очень осторожно накрыл её руки своими ладонями и переплёл свои пальцы с её.

   - Женя, - как всегда, когда он волновался, у него вышло: Дженния. Как тогда, в их первую встречу, и улыбка Жени стала такой счастливой, что у него перехватило горло.

   Говорить он не мог и молча наклонился, уткнулся лицом в их сплетённые руки, тёрся лбом о запястья Жени. Наклонилась и Женя, коснувшись губами его волос. И медленно, не разнимая рук, выпрямилась. Эркин поднял голову и посмотрел на Женю затуманенными влажными глазами.

   Вздохнула, поворачиваясь на другой бок, Алиса. Где-то, даже не поймёшь сразу в каком конце казармы, хныкал младенец и женский усталый голос тянул монотонную заунывную колыбельную, спорили, ссорились и мирились люди, хлопали двери, ещё где-то переставляли фанерные щиты, расселяя приехавших... Женя и Эркин уже не замечали этого. Они были вдвоём.

   Ещё когда шли от столовой к бараку, Тим с Зиной всё решили. Она пойдёт стирать, а он посидит с детьми. И на молоко их отведёт. А там, как на собрание идти, она его подменит.

   В отсеке Зина сразу собрала грязное, но Дим запротестовал:

   - Мам, а яблоки?!

   - А что? - засмеялась Зина. - Не съедите их без меня?

   - А ты? - Дим смотрел на неё удивлённо и чуть ли не обиженно. - Ты разве не будешь?

   И Зина села на Катину койку, а Тим опять достал свой необыкновенный нож, разрезал яблоки пополам и ещё раз пополам. Зина сунула в рот дольку и встала.

   - Ешьте без меня дальше. Я в прачечную.

   Катя посмотрела на неё, на Дима и, вздохнув, осталась сидеть. Зина увязала покрепче ставший заметно б ольшим узел, сняла, вздохнув, с пальца кольцо и убрала его в коробочку и в тумбочку.

   - А это зачем? - не выдержала Катя.

   - Кто ж с кольцом стирает? - ответила Зина. - С мылом уйдёт. Ну всё, будьте умниками.

   И ушла.

   А они доели яблоко, и Тим отправил их в уборные, а сам разобрал постели. Теперь, когда того, мордатого, арестовали, Дима так оберегать не стоит. Дим вернулся быстро, а Катя задерживалась.

   - Раздевайся и ложись, - сказал Тим сыну. - Я за Катей пойду.

   - Я с тобой, - упрямо ответил Дим.

   Помедлив, Тим кивнул, но тут шевельнулась занавеска, и в отсек вошла Катя. Её платьице было спереди влажным, а полотенце совсем мокрым.

   - Вот, - тихо сказала она. - Я забрызгалась.

   - Ничего страшного, - ответил Тим, беря своё полотенце.

   С Димом это случалось сплошь да рядом, и он уже хорошо знал, что надо делать в таких случаях. Он вытер Кате лицо и грудь своим полотенцем и помог раздеться.

   - Пока будешь спать, оно высохнет.

   Оставшись в рубашонке и трусиках, Катя, залезла в постель. Тим подоткнул ей со всех сторон одеяло и занялся Димом. Уложив Дима, он по привычке коснулся губами его лба, и тут прозвучало тихое и дрожащее от сдерживаемых слёз:

   - А меня? Папа?!

   Тим поцеловал и её.

   - Пап, ты читать будешь? - сонно спросил Дим.

   - Да.

   Тим разулся, залез на свою койку и лёг, не разбирая постель поверх одеяла. Взял разговорник. Но глаза скользили по строчкам бездумно. Он уже... да, сегодня третий день, как он женат. Его семья увеличилась вдвое, жена, дочь, а он... он сам совсем не изменился. Семья. Этого не может, не должно быть у раба. И вот... есть. Внизу спят его дети. Жена пошла стирать. Да, этого он никак не ждал, не мечтал, да ему такое и в голову не приходило. Что и как надо делать, он совсем не представляет. Но... но живёт же Мороз, тоже раб, спальник к тому же, и с весны семейный. И всё нормально. Так спальник справляется, а он... А что он?

   Тим осторожно повернулся и посмотрел вниз. Спят. Дим разметался, а Катя свернулась в комочек и кажется совсем маленькой. Нет, если этот... председатель не обманет и фрукты завезут в киоск, будет очень хорошо. Чтоб не ходить за фруктами в город, где на кого угодно можно нарваться. И когда уедут... да, лучше, конечно, в город. В этом Мороз прав. В... как её? Да, деревне, ему только в батраки, даже не шофёром, а в городе... своё дело он, конечно, не потянет, ни денег, ни связей нет, а в большом автохозяйстве... там есть шанс. В городе лучше школы, а Диму на следующий год уже учиться идти. Жизнь в городе дороже, но и для заработка возможностей больше. И жильё. Всё упирается в жильё.

   Тим отложил книгу. Не до неё сейчас. Жильё. Дом или квартира? Нанимать что так, что этак, денег на покупку, даже в рассрочку у него нет, а банковский кредит... да, ещё мальчишкой наслушался хозяйских разговоров про кредиты и чем они оборачиваются, и вряд ли русские банки добрее и щедрее. Так что, наём. Теперь дом или квартира? Как толковали у пожарки? Свой дом - это огород и сад, куры там, кролики. Это ни мяса, ни яиц, ни овощей не покупать. Экономия! У Тима дрогнули в улыбке губы. Такая экономия и боком может выйти. Чтобы земля прокормила его и семью - четыре человека всё-таки - ему только на земле и надо работать. И Зине с ним. И детям. А когда он будет на всё остальное зарабатывать? И детям надо учиться. Свалить всю эту работу на Зину он не может. И не хочет. Они поженились, чтобы детям было хорошо. И как же он может загнать их в рабскую круговерть работы пусть не по имению, по ферме, что ещё тяжелее, знает, попробовал мальчишкой и там, и там. Да, как раз, ему было сколько и Диму, когда его продали на ферму, а через год в имение. Так что эту каторгу он знает. И детям своим он её не хочет. Нет. Если даже отдельный дом, то городской коттедж, без хозяйства. Свой дом - это очень дорого...

   Он напряжённо думал, считал, прикидывал. Но, не зная заработка, как он рассчитает траты? Голова кр угом!