Страница 261 из 365
Жариков сгрёб со стола и запер в сейф тетради и папки, захлопнул дверцу шкафа, футляром надетого на сейф - на многих пациентов вид сейфа действует нежелательно - оглядел кабинет и вышел в коридор. На часы он не смотрел. Сколько ему осталось на сон, интересовало Ивана меньше всего.
* * *
Они пили кофе в полупустой кухне. Остатки мебели вместе с домом продаст Харленд. Или выкинет. Но это его проблема. Конечно, они могли бы получить больше, значительно больше, но... Норма вздохнула. Для этого надо переехать в гостиницу и ждать, пока Харленд найдёт покупателя, продаст, получит деньги и уже тогда... недвижимостью после Хэллоуина не спешат обзаводиться, а уж в Джексонвилле с его славой...
- Ты что, мама? - улыбнулась Джинни. - Думаешь о Харленде?
Норма кивнула.
- Не жалей, мама. Я понимаю, что он нас обманул, но, - Джинни скорчила покорную гримасу, - но у нас не было других вариантов, мама. Мама, я ходила к отцу Эйбу. Отдала ему то, что мы отобрали. Он был очень благодарен и, - Джинни фыркнула, - благословил нас. Меня и тебя. Он уже собирает пожертвования для рождественской раздачи.
- Джинни, - задумчиво сказала Норма, - а отцу Джордану...
Джинни пожала плечами.
- Я не хочу, мама. Поступай, как знаешь, но я к нему не пойду.
Норма вздохнула. Ломая голову над проблемой: что делать со старой одеждой, ненужной утварью и посудой - набиралось много, продать это некому, да и не будут они этим заниматься - решили всё это пожертвовать, раздать. Конечно, решение неплохое, но Джинни и тут сделала жест... Всё в церковь для цветных!
- Джинни, мы же не можем так демонстративно... рвать с обществом.
- Почему, мама? Через два дня мы уедем. Там, - Джинни выразительно показала глазами на нечто, находящееся за стенами их кухни, - там мнение старых сплетниц уже не важно. Здесь, да, мы должны были сохранять отношения. Но... Вспомни, мама. Разве зимой отец Джордан помог нам? Разве на Хэллоуин он хоть кому-нибудь помог? Спас хоть одного гонимого? Нет. А сейчас? Он призывает к прощению.
- Отец Эйб, говорят, проповедует то же самое.
- Отец Эйб обращается к жертвам, а отец Джордан просит милосердия и защиты палачам. Нет, мама, я не пойду к нему. Но ты, - Джинни поцеловала её в щёку, - ты делай, как считаешь нужным.
Норма вздохнула.
- Джинни, то, что ты оставила, жертвовать уже неприлично.
- Потому я это и оставила, - рассмеялась Джинни. - Ох, мама, поверить не могу, что всего два дня осталось!
- Джинни, лагерь беженцев... не самое комфортное место.
- Ну и что?!
Джинни переполнял весёлый энтузиазм. Норма не могла не улыбаться, глядя на неё. Её девочка. Добрая, умная, смелая девочка. Как Майкл. Решение принимается один раз. И на всю жизнь. Решение уже принято и менять его они не будут. Норма тряхнула головой.
- Что нам осталось, Джинни?
- Уложить вещи, доесть продукты, отдать ключи Харленду и получить с него деньги, доехать до Гатрингса и там дойти до комендатуры, - весело перечислила Джинни. - Самое сложное - это получить деньги.
- Да. Сейчас трудные времена, - Норма допила кофе и встала, собирая чашки. - Харленд говорит, что у него полно желающих продать свой дом, но нет ни одного покупателя. Его тоже можно понять.
Джинни кивнула, глядя, как мать быстро моет чашки.
- Я знаю, что значит для тебя этот дом, мамочка.
- А для тебя? - перебила её Норма. - Разве для тебя он ничего не значит?
- Конечно же значит, мамочка, - Джинни подошла к ней и обняла. - Конечно же так, мама, но... но я не могу закрыться в нём так, чтобы никого и ничего вокруг не видеть. И потом... когда они снова вломятся... Мы не можем оградить наш дом, а он не может защитить нас.
- Да, конечно, - сразу согласилась Норма. - Мы уже всё решили.
- Да, мамочка, - Джинни поцеловала её в затылок. - Я ещё немного почитаю у себя.
- Только не слишком долго, Джинни.
- Хорошо. Спокойной ночи, мама.
- Спокойной ночи.
Джинни ещё раз поцеловала её и убежала. Норма оглядела кухню. Да, такой же полупустой, необжитой она была, когда Майкл ввёл её хозяйкой в этот дом. Двадцать лет назад. И всё снова как прежде. Дом пустеет. Придут другие люди, начнётся другая жизнь, что ж... будем надеяться на лучшее. Больше ничего не остаётся.
Норма прошла в свою спальню. Вот ещё один день прошёл. Ещё на день ближе к новой жизни. Нет, лишь бы Джинни была здорова, а остальное... всё остальное - пустяки.
* * *
Случись такое не в Центральном лагере, то события этого дня, вернее, вечера обсуждались бы и мусолились не одну неделю, а то и месяц. Никому из участников так легко бы не удалось отвертеться, да и комендатура бы сразу вмешалась. Но в Центральном с его суетой и суматохой, отъездами и приездами, встречами и разлуками... Нет, здесь обошлось. Только на следующий день мужчины собрались в курилке и быстро - Эркин даже не ждал такого - без хмыканья и недомолвок решили. Что как наружу через проломы из лагеря уходят, так и любая сволочь может незаметно в лагерь пролезть. Словом, где-то к обеду все проломы и пролазы были заделаны. И материалы нашлись, и умельцы. И так всё споро провернули, что ни комендант, ни охрана ничего и не заметили. Кое-кому внятно и доходчиво сказали, что если попробуют против всех переть и завалы разбирать, то комендатуру звать не будем, сами управимся. И всё кончилось на этом. Будто и не было ничего.
Ни Фёдор, ни Грег ни о чём не спросили Эркина, другие - тем более. Да и у каждого свои дела и проблемы. События набегали друг на друга, заставляя каждый раз решать. А как тут решать, когда не было ещё такого, и посоветоваться не с кем, а и некогда советоваться да думать. А на тебя смотрят и ждут: чего скажешь. А промолчать... молчание - это тоже решение.
Ещё за завтраком Дим спросил отца:
- Пап, ты сейчас где будешь?
Тим улыбнулся его деловому тону.
- На тестирование пойду.
Дим удовлетворённо кивнул.
- Я тут одну проблему решу, пап. За обедом тогда скажу.
- Хорошо, - согласился Тим.
Если не считать тот инцидент в умывалке, то вёл себя Дим очень хорошо. Если и дрался с кем из ровесников, то ни синяков, ни порванной одежды. Его не обижали, и он никого не обижал. Не то что весной, когда любые контакты Дима с соседскими мальчишками сразу переходили в драку. Врагов много, а Дим один. И слабенький. Ему и доставалось. Поселились тогда в Цветном, так Дима избили за то, что белый. А в белом квартале Дима били за отца-негра. А здесь... Нет, здесь всё нормально.
Дим торопливо допил свой чай и встал из-за стола.
- Пап, я побегу, а то перехватит ещё кто, жди тогда до вечера.
- Беги, - кивнул Тим.
Он, правда, хотел поинтересоваться, кого это боится упустить Дим, но сын уже исчез, и Тим, собирая посуду, сразу выкинул это из головы. Мало ли приятелей у Дима. Меняются фантиками, шишками, болтиками, играют в какие-то свои, неизвестные Тиму, игры... Психолог, побеседовав с Димом, вызвала его из коридора - со всеми родителями так - и отправив Дима гулять, сказала, что уровень развития Дима соответствует возрасту, реакции адекватные, пережитый стресс не вызвал реактивного состояния... Женщина в белом халате, не скрывавшем военной формы с майорскими знаками различия, говорила по-английски и внимательно смотрела на него, явно проверяя уже его реакцию. Он кивал, не столько понимая, сколько догадываясь. Потом пошли рекомендации: не ограничивать контакты с другими детьми, по возможности - остановилась, подбирая слова - по возможности учить, развивать. Скажем, рисовать, лепить, книжки с картинками рассматривать. Всё это есть в игровой комнате. Он кивал. Да, конечно, он всё понимает, и про игровую знает, но разве Дима в ней удержишь... Это самому там с ним рядом сидеть. Она понимающе улыбнулась.
- Пожалуйста, когда устроитесь стационарно, позаботьтесь об этом, - и по-русски: - У вас очень хороший мальчик.