Аналогичный мир

— Созрели уже.

— Осень, — кивнул Фредди.

У Эркина дёрнулись губы, будто он хотел что-то сказать, но передумал. Он улыбнулся, взял у Андрея орехи, покатал их на ладони, примериваясь, медленно сжал кулак и высыпал на лист лопуха скорлупу и ядра.

— Ловко! — поворошил кучку Андрей. — Ни одного не пропустил.

— У меня ж не ладонь теперь, а… — усмехнулся Эркин. — Гвозди могу без молотка забивать.

Они поели варева, выпили кофе и захрустели орехами. И разговор шёл о самом обычном, пустячном. Эркин сам вернулся к прежнему:

— Не думал, что сорвусь. Думал, всё уже, отболело. А заговорили, и вспомнил…

— Может, не будем больше. Ну, об этом, — предложил Андрей.

— Выговоришься когда, легче, — возразил Эркин.

Фредди кивнул, и он продолжил:

— Да и всегда об этом треплются. И рабы, и надзиратели. И в городе вспомни. Только и трёпа, что о бабах.

— И в бараке ни о чём другом не говорят, — согласился Андрей.

— Бабы, выпивка. Самые мужские разговоры, — усмехнулся Фредди. — Ну, ещё что. Но это главное. У кого было, хвастает. У кого не было, выдумывает.

Андрей открыл было рот, но ничего не сказал и начал медленно краснеть. Эркин мягко похлопал его по спине, будто поперхнувшегося, и посмотрел на Фредди.

— Как спина?

— Во! — показал тот оттопыренный большой палец. — Я сколько лет мучился, а ты за раз наладил.

— Случайно получилось, — честно сказал Эркин. — Давно не делал. А у тебя сильно выбито было.

— Но и орал ты, — покрутил головой Андрей. — Я такого… ну, давно не слышал.

— Тебя бы так, — усмехнулся Фредди. — Я бы послушал.

— Меня по-другому… доводили. Но орал тоже.

— Ну, рабский разговор пошёл, — усмехнулся Эркин и, увидев недоумевающий взгляд Фредди, стал объяснять: — Вот ты говорил, дескать, бабы и выпивка — мужские разговоры. Так? — Фредди кивнул. — А рабские разговоры, это что сожрал и как пороли. Ну, и всё, что к этому пристёгнуто. Вот сидят, рубцы на задницах считают.

— А о бабах? — спросил Андрей.

— За баб пороли. Я ж говорил тебе. Трахнуться без приказа это неповиновение. А за него что положено? То-то. Приказа нет, терпи и других слушай. Приказали, пошёл не глядя, — Эркин поглядел на ставшего тёмно-красным Андрея и не стал говорить дальше.

Фредди усмехнулся:

— Ладно, парни. Дорога долгая. Ещё поговорим. Обо всём. И об этом. Если ты только заводиться не будешь.

— Не буду, — серьёзно обещал Эркин. — А если интересно, расскажу.

— Может, и я что… новенькое узнаю, — Фредди подмигнул Эркину.

— А ну вас всех, — Андрей вскочил на ноги и сгрёб миски. — Тоже мне… будто только у вас одних… висит.

— Когда висит, а когда и стоит, — уточнил Фредди сдавленным от сдерживаемого смеха голосом.

Андрей обернулся и выпалил длиннейшую затейливую конструкцию.

— Класс! — одобрил Фредди. — Тут ты мастер!

Эркин как раз дожёвывал последний орех, потому смеяться не мог и ограничился жестом высшего одобрения, который относился как к словам Андрея, так и к высказыванию Фредди.

— Ладно, — встал Фредди. — Давай собираться. Хорошо подневали. Всё было.

Когда Андрей вернулся с вымытой посудой, всё уже было собрано, Эркин поднимал стадо, а Фредди, уже верхом, двинулся разведывать дальнейшую дорогу. Андрей собрал и приладил последний вьюк и заседлал Резеду, давая отдых Бобби.

Поднявшись на очередной холм, Фредди оглянулся. Бычки шли по лощине, пощипывая на ходу траву, и Эркин скакал на дальний край, издали грозя свёрнутым в кольцо лассо отбившимся в сторону Черноносому и Подлюге. Сзади подхлёстывал отстающих и свистел Андрей. И неспешной рысцой, в такт с бычками шли две связанных одним ремнём лошади, вьючная и заводная. Ну что ж, может, и обойдётся всё. Может, русские и ограничатся этим шмоном у Крутого Прохода. Фредди невольно вспомнил, как это начиналось…

…Утром они вышли к Крутому Проходу. Судя по следам, если кто и опередил их, то либо Майер, либо Перкинс. Южане ещё на подходе. Если проход забит, то придётся пережидать в котловине. Стадо вытягивалось вдоль извилистой дороги. Наладив головку, он поскакал в хвост, оставив Эркина вести стадо. Он помог Эндрю отжать бычков к краю и уже хотел вернуться, когда ритм движения нарушился, а по ушам ударил далёкий тревожный свист. По изменившемуся лицу Эндрю он понял, что дело очень серьёзное, и, бросив Эндрю: "Подпирай!" — поскакал вперёд. Выровненная налаженная цепочка на глазах сбивалась в плотную беспорядочную массу. Да что там Эркин, совсем с ума сошёл?! Это ж потом разбирать — рехнёшься. Хлеща лассо по спинам и мордам, он пробивался вперёд, проклиная крутые повороты и высокие склоны, закрывавшие дорогу. И свист, протяжный тревожный свист, и чужой голос со странным акцентом:

— Ну, чего ты орёшь… сирена чёртова…

И голос Эркина, непривычно громкий, почти крик:

— Успокаиваю бычков, сэр!

Да что там за чертовщина?! Он, наконец, миновал последний поворот, хлестнул крутящего рогами Шефа и увидел… Мотоциклы, русские солдаты и Эркин на беспокойно топчущемся Принце. Застава! Какого чёрта!! Он рывком бросил своего Майора на корпус вперёд Принца и оказался между Эркином и русским.

— Успокой стадо, — бросил он через плечо.

Эркин отъехал назад, засвистел уже по-другому, а он… он спешился, подчиняясь повелительному жесту русского. Кольт, куда его? Сбросить? Поздно. Он подошёл.

— Кто вы?

— Мы гоним стадо. Здесь всегда был проход для стад.

— Автоматическое оружие есть?

— Нет, — это каким надо быть дураком, чтобы таскать с собой автомат, да ещё и признаваться в этом.

— Что это?

— Кольт.

— Личное оружие разрешено. Проходите.

И это всё?! Ну, тогда… он рывком бросил себя в седло. Мотоциклы уже сдвинули, освобождая им дорогу. Вперёд!

— Эркин, гони. Вперёд!

Плотная масса судорожным толчком проскочила заставу, едва не перевернув мотоциклы. Свистели и что-то кричали русские, а стадо уже несло их вперёд.

— Ровняй, парни! Ровняй!

И крутой поворот, просторная котловина, и скачущий навстречу Дон.

— Привет, Фредди!

— Привет! Что это такое?

— Русские перекрыли Крутой Проход. Гони стадо на свободное место и жди.

— Чего?

— Спроси чего-нибудь полегче, Фредди. Да, объясни парням, что игры кончились.

— Я понял, Дон. Спасибо.

Он поглядел на Эркина и Эндрю. Невозмутимые, будто они, скажи, впервые Дона видят.

— Бери правее, Эркин. Эндрю, подпирай.

Они заняли удобное место. Бычкам даже есть что пощипать под ногами. Дали им успокоиться и стали укладывать на жвачку. Эркин подъехал к нему, молча посмотрел. За ним Эндрю с таким же немым вопросом.

— Ничего не понимаю, парни, — честно ответил он. — Будем ждать.

Они молча кивнули и разъехались по углам стада. С седла он видел двойную цепь русских, перегородившую горловину Крутого Прохода, за ней… всякое воинское хозяйство. Если бы это была полиция… а русские, здесь он чувствовал себя беспомощным. Русские ничего не делали. Не отдавали никаких приказаний, даже не входили в котловину. Одинарная цепь на входе и двойная на выходе. И всё. Неужели он ошибся, и надо было сразу заворачивать стадо? А в котловину уже вваливалось новое стадо. Похоже, Майера. И Дон скакал навстречу им. Он обернулся к парням, и те сразу подъехали к нему.

— Так… всегда? — тихо спросил Эркин.

— В первый раз такое, — он заставил себя говорить спокойно. — Ничего не могу понять.

— К нам идут, — еле слышно шепнул Эркин.

Он резко обернулся. Да, к ним. Русский офицер с папкой в руках. Ну что ж, задираться не стоит. Он спешился, не дожидаясь его приближения. И Эркин с Эндрю так же спешились. Офицер смотрел на них спокойно и даже равнодушно, но он ощутил, что его оглядели очень внимательно. И запомнили.

Офицер поднёс ладонь к фуражке, но не представился. И он тронул шляпу молчаливым приветствием.

— Вы старший?

— Да.

— Вы хозяин стада?

Как лучше сказать? Не подставить бы Джонни ненароком. Но все документы на имение оформили на Джонни. Его имя нигде не значится. Они тогда так сразу решили. И надо этого держаться.