Аналогичный мир

Фредди сплюнул окурок в костёр и прислушался. Тихо. Поглядел на небо. Ещё раз обойду стадо и подниму Эндрю. Как раз будет.

Когда он ушёл, Эркин расслабился. Смутно ощущаемый сквозь сон чужой взгляд всё-таки мешал. И зря он так распустил себя. Беляк не простит, что у него старшинство отняли. Пусть бы командовал себе. Да больно обидно стало. Эти совсем близко подобрались. Когда взгляд на себе чувствуешь, значит, близко. А Андрей не чухается. И беляк… Обидно. И что-то знакомое было. Нет, того, что ухватил, он не знает. А вот второй… от которого он этим заслонялся… слышал он его. Только вот где? Не голос, нет. Орал тот, кого он схватил, второй молчал. Но знает он это дыхание, слышал раньше. Это плохо. Как он узнал, так и его узнают. И полезет его спальничество наружу. Ладно, Андрей знает. На беляка ему начхать… Начихаешь, как же! Сдадут в комендатуру. И всё. Никто ж так и не знает, что русские со спальниками делают. А что б ни делали. Ему надо вернуться. Если здесь схватят, она даже знать не будет. Нет, он не дастся. Надо будет, уйдёт. Плюнет на эти наполовину уже отработанные деньги и уйдёт. Значит, надо этого… знакомого… вырубить, пока тот не напакостил. А там, там посмотрим.

Неделю они прожили странной, дёрганой жизнью, кидаясь на всякий шорох. Видеть больше никого не видели, но следы попадались часто. Им довольно изобретательно пакостили, но на драку не нарывались. Один раз разорили стоянку. Ничего не взяли, но вещи раскидали по всей округе. В другой раз завалили родник, И Эркин полночи расчищал его. На бычков не посягали. Пока.

Обойдя очередной раз стадо, Эркин вернулся к костру. Молча сел рядом с Андреем и установился в огонь. Андрей курил, часто и зло затягиваясь и сплёвывая в костёр. Фредди сосредоточенно чистил кольт.

— Доведут они нас, — сказал, наконец, Эркин.

— Думаешь? — спросил Фредди, не поднимая головы.

— Да, сэр. Доведут и покажутся. Мы и ломанёмся за ними. Пока мы их ловить и морды им бить будем…

— Я уже готов, — перебил Андрей.

— Я тоже, — отмахнулся Эркин. — Сплю уже в седле. Только пока мы душу отводить будем, остальные стадо отсортируют.

— Что-что? — переспросил Фредди.

— Отсортируют, сэр. На сортировке решают, кому жить, а кому нет.

— Ясно, — кивнул Фредди. — Думаешь, так и задумано?

— Да, сэр. Пакостят шакалы, сэр. И ловить мы будем шакалов.

— А волки стадо порежут, — закончил за него Андрей.

— Я ездил вчера туда, — Фредди спрятал кольт в кобуру и закурил.

Они молча ждали продолжения.

— Их старший, Девис, клянётся, что ни один не переходил границу.

— Пока мы кого не схватим на месте, — начал Андрей, но осёкся под бешеным взглядом Эркина.

— Я работать нанимался, — Эркин говорил тихо и очень спокойно, — а не в эти игры играть. С меня хватит.

Фредди с интересом посмотрел на него. Ого, как разобрало парня.

— Завтра на это пастбище, что у границы, гоним, так?

— Так, — кивнул Андрей. — Всё уже вытоптали. Оно одно осталось.

— Это лучшее пастбище в имении, — сказал Фредди.

— Да, сэр, — машинально ответил Эркин, явно думая о своём.

— Завтра Джонатан приезжает, — подсчитал зарубки Андрей.

Первые дни он стеснялся доставать эти дощечки при Фредди. Но как-то достал. Фредди сделал вид, что ничего особенного не увидел. И Андрей снова занялся своим самодельным календарём.

— Пусть он решает, — предложил Андрей.

— Мг, — кивнул Эркин с тем же сосредоточенно отсутствующим выражением лица и встал. — Ладно, пойду поброжу. Может, — он зло усмехнулся, — может, и поймаю кого.

Отойдя подальше от костра, он прислушался. Тихо. Он не сказал ни Фредди, ни Андрею, но вчера он уже одного поймал. Парня подвели длинные волосы. В драке он ухватил за них и стукнул противника головой о ближайший ствол. Тот сразу обмяк. И он быстро обшарил вокруг и убедился, что парень один. Когда вернулся к нему, парень уже всхлипывал и дёргался, приходя в себя. Он присел на корточки в шаге от него и стал ждать. Наконец парень открыл глаза, увидел его и дёрнулся для удара. Он увернулся и влепил тому мощную оплеуху.

— Лежи смирно, тогда не трону. Руки за голову. Вот так.

Парень принял указанную позу. Луна давала достаточно света, чтобы они могли разглядеть друг друга.

— Ты один. Лежи, я сказал. Я уже смотрел. Зачем пришёл?

Парень молчал, не отводя от него лихорадочно блестящих глаз. Эркин вытащил из кармана кусок лепёшки, бросил ему на грудь.

— Одну руку вытащи и ешь.

Парень разжал губы.

— Подкармливаешь?

— Дурак. Это мой паёк.

Парень быстро затолкал в рот лепёшку и сам убрал руку обратно за голову. Эркин молча разглядывал его тёмное худое тело, блестевшее в дырах холщовой рубашки и штанов, лицо с запавшими щеками, длинные слипшиеся в пряди волосы. Наконец, судорожно дёрнув кадыком, парень заглотал лепёшку.

— Хорошо живёшь, если сразу не съел.

— Живу, как умею, — усмехнулся Эркин. — Теперь слушай. Как пришёл, так и уйдёшь. И больше ни ты, ни кто другой сюда не сунетесь. Понял?

Парень ответил руганью.

— Ты… прихвостень хозяйский… всё равно, хоть убей, не запугаете…!

Эркин спокойно переждал взрыв.

— Вы понимаете, что вас всех попросту перестреляют на месте.

— Этот, — парень презрительно оттопырил губу, — беляк, за которым ты миски подлизываешь, уже грозил. Девиса избил. Его не побоялись, а тебя…

— Пшёл вон, — тихо сказал Эркин. — Ну!

Но тот всё не решался двинуться с места.

— Н-ну! — повторил Эркин.

— Иди первым, — прохрипел парень.

Эркин тихо засмеялся.

— Тебе помочь, или сам умотаешь?

— Был ты прихвостнем, Угрюмый, стал цепняком.

Эркин кивнул. Значит, не ошибся. Узнал он, узнали и его. Он с дерева всё-таки углядел. Всё-таки Клеймёный.

— Передай Клеймёному, что длинный язык отрезают вместе с головой. А теперь мотай отсюда.

Он говорил спокойно. Но парень всё понял. Извиваясь, отполз, вскочил на ноги и убежал. Эркин долго слушал, как глохнут, исчезают его шаги. Значит, Клеймёный. Вот не ждал, не думал…

И весь день было тихо. Они уже сами дёргались. И сейчас тихо. Эркин обошёл стадо.

Если бы не эта чёртова резервация, Фредди бы не переселился к ним. Он устал. Устал от вечных опасений, от невозможности отвести душу с Андреем. Начиналась та же тягомотина, что и в имении, но там ему было на всё плевать, а здесь он теряет заработок. И Фредди — Эркин усмехнулся — надо освободить. Беляк изо всех сил старается показать, что он с ними на равных. А зачем? Когда это так, через силу, напоказ… Ладно, может, завтра и получится. Его никогда никто не жалел, почему он должен жалеть этих. Рисковать своими вещами, да всем… Ладно. На кого он может рассчитывать, так на Андрея. И, в крайнем случае, на Подлюгу. Ладно. Там видно будет…

Он подошёл к костру. Фредди уже спал. Эркин разбудил Андрея, молча поманил за собой. Фредди шевельнулся во сне, и Эркин спокойно сказал вслух.

— Пошли, бычки чего-то беспокоятся. Посвистим им.

У стада быстрым тихим шёпотом объяснил. Андрей только кивнул в ответ.

— Сделаю. Мне это тоже охренело.

— Я спать пойду. Мне голова свежая нужна.

— Иди, — кивнул Андрей.

Эркин почти бегом вернулся к костру. Быстро разулся и лёг. Ноги должны отдохнуть. Они себя и так довели за эту неделю.

Утром он встал почти сразу, как Фредди ушёл к стаду. Обмылся у родника. Вымыл голову. Оделся во всё чистое.

Когда Фредди пришёл от стада, Эркин уже развёл костёр и кипятил воду. Андрей ещё спал, как всегда завернувшись с головой. Фредди сел к костру, внимательно поглядел на Эркина.

— Ты что задумал?

— Ничего, сэр, — спокойно ответил Эркин.

— Я же вижу. Отмылся, рубашка чистая. Как, — Фредди усмехнулся, — как перед боем. Говорят, у русских такой обычай.

— Я не знал этого, сэр, — Эркин говорил по-прежнему спокойно, даже равнодушно.

— Тогда зачем?

— Надоело ходить грязным, сэр.

— Неделю терпел, и вдруг…