Страница 28 из 158
Сванидзе: Время истекло, если можно, завершайте.
Мельтюхов: Да, я заканчиваю. Начинается как раз вот прощупывание англичан: что они могут получить от Советского Союза, если вдруг дело дойдет до войны между Германией и Советским Союзом. Так что, на мой взгляд, это достаточно серьезные выигрыши…
Сванидзе: Спасибо.
Мельтюхов: …хотя, конечно, были и ошибки.
Сванидзе: Леонид Михайлович, прошу вас. Ваш вопрос свидетелю защиты.
Млечин: Михаил Иванович, конечно, вопроса нет, конечно, полтора года старались и делали, что могли. Вопрос вот в чем: кто использовал лучше? Кто больше выиграл? Кто больше приобрел и кто больше потерял за эти полтора года, за это время, прошедшее после Пакта Молотова-Риббентропа и до 22 июня 41 года. Все-таки есть такое ощущение, что Гитлер приобрел больше. Я еще раз повторю, что этот такое. Он сокрушил всех врагов, и фактически не оставалось союзников у Советского Союза на случай войны, да? Он… да, конечно, наши войска в коротких кампаниях в Польше и не очень удачной войне с Финляндией приобрели определенный опыт, но вермахт-то больше приобрел опыта. Кроме того, Гитлер сумел мобилизовать ресурсы большей части Европы и воспользовался нашими поставками. Нет ли ощущения… Ведь мы о чем говорим? Нет ли ощущения, что все-таки это было мнимое… что мы отсрочили, и мы благодаря этому выиграли? Гитлер выиграл-то, нет?
Мельтюхов: Леонид Михайлович, вы меня простите, ради бога. Насколько мы с вами помним, войну все-таки выиграл Советский Союз, и вот с этой точки зрения…
Млечин: Он же мог выиграть это меньшей ценой. Да Гитлер вообще…
Мельтюхов: Подождите…
Млечин: …не должен был нападать на нашу страну при наших-то масштабах.
Мельтюхов: А почему же он не знал, зараза, об этом, что он не должен был нападать?
Млечин: А потому что он авантюрист!
Мельтюхов: Взял и напал…
Млечин: Если бы у него вообще что-то было в голове, он бы вообще не начал войну, которая закончилась катастрофой для Германии
Мельтюхов: Правильно. Вот, замечательно.
Млечин: Мы говорили с вами с первого дня…
Мельтюхов: Я с вами в данном случае полностью согласен.
Млечин: …это чудовищный авантюрист! Конечно!
Мельтюхов: Вот, к сожалению, советское руководство в то время тоже считало, что Гитлер не такой вот авантюрист, как мы сейчас знаем…
Млечин: Да, да.
Мельтюхов: …и не полезет он воевать просто так. Это была, к сожалению, очень серьезная ошибка, в том числе, кстати, и ошибка советской разведки, да?
Млечин: Сталинская, в основном, сталинская.
Мельтюхов: Хорошо, сталинская, какая разница, дело-то не в этом. Но вы поймите, что с точки зрения вот именно выигрышей глобальных, это все нюансы. В итоге, в итоге Советский Союз оказался среди трех держав, которые определяли структуру мира после второй мировой войны.
Млечин: Но нюанс, знаете… 26–27 миллионов погибших — это нюансом, вы меня извините, конечно, не назовешь.
Мельтюхов: Простите, я…
Млечин: Я просто… Извините, я буквально одну секунду… Я что хочу сказать, наша страна по своему демографическому, промышленному, военному потенциалу превосходила Германию, и война либо вообще не должна была начаться, либо, конечно, немецкие войска должны были быть остановлены у Днепра и разгромлены там, конечно. И значительно меньшими усилиями. Вот об этом…
Мельтюхов: Леонид Михайлович, вот вы помните, говорили в прошлый день о том, что германские генералы отговаривали Гитлера от войны с Францией, да? Вот та же самая ситуация: никто не верил, что немцы быстро выиграют войну во Франции. И вдруг вот этот вот облом весь — Франция упала сразу.
Млечин: Да.
Мельтюхов: Понимаете, немцам удалось создать тогда новейший механизм вот этого нового блицкрига. Никто так еще до немцев не воевал. Это действительно ноу-хау, нравится это нам или нет, это уже другой вопрос. И в этом смысле как раз вот то, о чем вы говорите…
Сванидзе: Время истекает.
Мельтюхов: …неудачи советских войск, да — это как результат того, что мы не умеем пока вот с этим бороться. Мы выиграли за счет того, что
Млечин: Скорее, мы не хотели, вы помните, что Тимошенко говорил: «Ничего на Западе нового, интересного не произошло, учиться не надо». У нас был год с мая 40 года — можно было научиться, согласитесь.
Мельтюхов: Нет, нельзя научиться. К сожалению, это вот та самая ситуация про боксеров — Сергей говорил, да –
Сванидзе: Завершайте, господа.
Мельтюхов: …это практика. Теория — это все замечательно, но как это работает реально? Это можно только…
Сванидзе: Но когда ты с порога даже не хочешь учиться…
Мельтюхов: …выучить.
Млечин: …то это ведет к катастрофе, на мой взгляд.
Сванидзе: Благодарю вас, да. Спасибо. Спасибо. Короткий перерыв, после которого мы продолжаем наши слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Сегодня третий день слушаний по теме: «Пакт Молотова-Риббентропа — путь к началу Второй мировой войны или необходимая передышка для СССР?» Мой вопрос сторонам: нравственный фактор соглашения с Гитлером. Существенен ли он для геополитики или не имеет для нее определяющего значения. Слово предоставляется стороне защиты, прошу вас Сергей Ервандович.
Кургинян: Я прошу вывести на экран два доказательства. Сначала из воспоминаний народного комиссара иностранных дел Молотова.
Сванидзе: Доказательство, пожалуйста, защиты.
Материалы по делу.
Из воспоминаний народного комиссара иностранных дел СССР Вячеслава Молотова. «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать — до Смоленска или до Москвы… Мы делали все, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось — на год и десять месяцев. Сталин еще перед войной считал, что только в 1943 году мы сможем встретить немца на равных…»
Кургинян: Большое спасибо. Теперь Черчилля, если можно.
Сванидзе: Следующее доказательство, пожалуйста.
Материалы по делу.
Уинстон Черчилль о границах СССР: «Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи… Им нужно было силой или обманом оккупировать прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Кургинян: Теперь я сразу передаю слово Наталье Нарочницкой и хочу спросить: вот каково значение все-таки нравственного фактора в геополитике или в реал-политике, что близко.
Нарочницкая: Ну, то, что человек задумывается о нравственной стороне любого поступка, в том числе исторического деятеля, — это говорит о нас хорошо: мы различаем добро и зло, грех и добродетель, и всегда моральная сторона исторического деяния для нас важна. И мы поэтому не были бы русскими, если бы не спорили бы до сих пор о том, кто такой Иоанн Грозный. Англичане никогда не пишут плохо о своем Кромвеле, о Генрихе VIII, французы не пишут плохо о Екатерине Медичи. Но. Почему вдруг вот этот акт Молотова-Риббентропа, и даже пактом его называют, хотя это удовлетворяющий всем критериям международных договоров определенного типа договор о ненападении, демонизируется сегодня как что-то из ряда вон выходящее и аморальное? Со времен Вестфальского мира до Дейтона стороны рисовали границы для других государств, а уж секретный дипломатический вообще только этому посвящены. Наполеон в Тильзите безуспешно пытался Александра I уговорить «проглотить» Пруссию, на Венском конгрессе державы, чтобы не допустить усиления одних держав, прирезали к Швейцарии стратегические горные перевалы, на Берлинском конгрессе после русско-турецкой войны 1877–78 года… значит … помните, Ленин писал: «Грабят Турцию»? — делили территории. Боснию захватила Австро-Венгрия в 1908 году, получила согласие держав. Теодор Рузвельт с Кацурой договорились о том, что Япония оккупирует Корею, а США — Филиппины. На Версале победившие демократические страны, в отличии от большевистской России, про которую они забыли и даже про свои обязательства перед ней, расчленили Австро-Венгрию, притом так: решили, кому можно иметь независимость, кому нельзя, кого, как Галицию, передать от одного хозяина к другому, русинов, вообще, так сказать, разделили, лишили национального самоопределения. В конце концов, Ялта и Потсдам — это тоже решения держав, когда рисовались границы: изменена была итало-французская граница в пользу Франции, Калининградская область передана нам, там, и так далее, и так далее. Может быть, это только в период борьбы тоталитаризма и демократии, как сейчас трактуют все исторические события в бытность Советского Союза, в нашу бытность в форме Советского Союза. Нет! Дейтон, пожалуйста. Сербы победили, их принудили по указанию Джорджа Кеннона — я читала его, опытнейшего патриарха — нарисовали новое территориальное статус-кво и заставили стороны его соблюдать. Поэтому ничего необычного в Пакте Молотова-Риббентропа, если проанализировать вот все такие договоры и прочее, не было. И Соединенные Штаты демократические, за своего Самосу, помните, такой был замечательный диктатор? — пили шампанское на приемах (я работала тогда в Соединенных Штатах)…