Страница 28 из 34
— Что ж, приступим к ужину, голодные генералы голодного войска, — произнёс Говоров и взял сухарь.
— Сейчас-то мы, можно считать, сытые, — улыбнулся Свиридов и взял свой сухарь. — Вот конец сорок первого, начало сорок второго — это был голод. Солдат не в силах станковый пулемёт тащить, бревно для блиндажа вдесятером волокут..
— Позавчера, — сказал Говоров, — поехал я навестить друга на Васильевский остров. Идёт машина по Большому проспекту, темно, пусто, вдруг вижу: мальчишка лет десяти на коньках катается. Лихо так катит.
— Какого-нибудь повара сынок, — предположил Свиридов.
— Никак нет, — покачал головой Говоров. — Остановил я машину, подозвал мальчика. Подходит — личико румяное, худощав в меру, истощённости не видно. Спрашиваю: «Чем ты питаешься, конькобежец?» Он отвечает: «У нас во дворе старое-старое дерево стоит. С него много маленьких чёрных орешков насыпалось. Я их из-под снега выкапываю и кушаю».
— Липа, наверное, — сказал Василий Стратонович.
— Не знаю, — пожал плечами Говоров. — Не было времени выяснить точно. Да и не нужно теперь. Кстати, дороги в расположении вашей армии отвратительные. Завтра же наведите порядок на трассах, наладьте колонные пути и маскировку.
— У нас это самое на завтра и запланировано, — сказал Свиридов. — С утра пошлём сапёров.
— Зато дозорная служба организована прекрасно, — похвалил Говоров. — Хотел я, каюсь, незаметно подъехать, ан не вышло.
— Спасибо, товарищ командующий, — улыбнулся Свиридов. — Вот вы сказали, эти липовые орешки не нужны теперь. Как вас понимать? Планируете наступление в близком будущем?
Говоров подошёл к висящей на стене карте фронта.
— Как вы думаете, генералы, если бы начали наступление, где бы мы его начали? — спросил он.
— Привыкли уже, что центром боевых операций является левый фланг, то есть Мшинско-Синявинское направление и южное побережье Ладоги. Наверное, там, — сказал Свиридов.
— И наш противник к этому привык, — добавил Говоров. — Там он и ожидает удара. А как вы думаете, почему мы до сих пор не разгромили врага? Ведь несколько раз восемнадцатая армия фашистов стояла на грани разгрома. Что её спасало?
— Мало было у нас сил, — ответил Коробченко. — Мы наносили удары на узких участках фронта, не могли совершить масштабную операцию.
— Вот и ответ на ваш вопрос, Владимир Петрович, — сказал Говоров. — Как только накопим силы для большого удара по врагу, начнём решительное наступление.
До самого утра беседовали генералы о будущем наступлении, а когда стало светло, Говоров уехал в расположение Сорок второй армии.
4. РАССКАЗ О ПОДГОТОВКЕ К БИТВЕ
Приближался срок, намеченный для начала наступления и одобренный Ставкой Верховного Главнокомандующего.
Конечно, в окопах никто не знал точной даты начала битвы, но что-то неуловимое накапливалось в воздухе и давало солдатам понять: считанные дни остались до той ракеты, которая возвестит начало штурма.
И немецкие солдаты по-мышиному копошились, уловив это тревожное и необъяснимое «что-то». Они вдруг открывали бестолковую пальбу. Потом начинали перетаскивать с места на место свои орудия и пулемёты. И постоянно углубляли свои окопы, понадёжнее зарываясь в землю.
Наша тяжёлая артиллерия каждый день стреляла по укреплениям врага.
Говоров вызвал к себе начальника инженерной службы фронта генерала Бычевского:
— Ваша задача, Борис Владимирович, расчистить пути для наступления. Уничтожайте проволочные заграждения. Ликвидируйте в нейтральной полосе минные поля и все другие препятствия, чтобы атакующие солдаты не спотыкались.
— Я думаю, что такую расчистку нужно вести по всей линии фронта, — сказал генерал Бычевский.
— За это вас и ценю, вы чаще всего думаете верно, — сказал Говоров. — Не надо заранее информировать врага, в каком месте мы собрались его потревожить. Расчищайте нейтральную полосу по всему фронту. Но на участках наступления делайте это со всей тщательностью.
По ночам на смену артиллеристам выходили сапёры. Подползали к минным заграждениям. По одним только им известным признакам угадывали врытые в землю мины и вывинчивали запалы. А без запала, как всем известно, мина превращается в полено, отлично горящее на костре… Сапёры подползали к колючей проволоке, привязывали взрывчатку и уползали домой. Там, где они побывали, гремели взрывы и образовывались новые дырки в системе обороны фашистов.
Теперь задумайтесь и представьте себе северную часть Финского залива. Весь южный берег от Стрельны до Ораниенбаума занят врагом. И требуется с северного берега, из Лисьего Носа, перевезти в Ораниенбаум пятьдесят тысяч людей, двести танков, семьсот пушек, две с половиной тысячи автомашин и тракторов, четыре тысячи лошадей, шесть тысяч тонн боезапаса и ещё четырнадцать тысяч тонн других войсковых грузов, то есть всё, из чего состоит Вторая ударная армия. И переправить всё это надо так, чтобы ни один фашистский часовой ухом не повёл, ни один наблюдатель ничего подозрительного не заметил. У командующего Балтийским флотом адмирала Трибуца не было в подчинении арабского волшебника с ковром-самолётом и шапкой-невидимкой. А были у него в подчинении тяжёлые паровые суда, буксиры, баржи, катера, ледоколы, тендеры и сторожевые корабли.
В декабре в Лисьем Носе бесшумно и незаметно для глаз врага были подготовлены причалы, проделан канал во льду, а вокруг всего района погрузки поставлен маскировочный забор. Несколько угольных барж были переоборудованы под погрузку танков. По ночам к причалам стали подходить корабли. На них грузили людей и технику, и корабли тихо, без огней уходили в непроглядную мглу залива. Постепенно моряки перевозили Вторую ударную армию на другой берег скрытно и без потерь. Фашисты и не подозревали, что на Ораниенбаумском плацдарме скапливается столько войск. Вернее, они узнали об этом за три дня до начала наступления, но уже ничего нельзя было поделать, и гитлеровским генералам осталось только топать сапогами на своих прошляпивших такую передислокацию войск разведчиков.
Долгими часами обдумывая план разгрома врага, Говоров решил наступать с двух направлений: с Ораниенбаумского плацдарма на севере и в центре фронта — на Пулково. Этими двумя «косыми» ударами можно будет окружить фашистскую группировку войск и уничтожить её или взять в плен.
Под Ораниенбаум была переброшена морем Вторая ударная армия под командованием генерала Федюнинского. Крупные войсковые части были переброшены с левого фланга фронта в Сорок вторую армию, стоявшую под Пулковом. На неё по плану командующего ляжет главная тяжесть битвы.
Наступил 1944 год. План командующего фронтом выполняли все ленинградцы. Снова заработали на заводах остановленные во время глухой блокады станки. Сырьё поступало в город по железной дороге, но рабочих не хватало. К станкам, которые попроще, становились подростки. Для самых маленьких ростом ставили перед станком деревянную ступеньку. Тут же в цехах ребята учились рабочим профессиям.
Партизаны в тылу врага нападали на небольшие немецкие подразделения и обзаводились оружием. Окрепнув, они нападали на целые гарнизоны в деревнях. Разрушали железные дороги, мосты и посадочные площадки для самолётов.
В намеченных планом местах скрыто сосредотачивались войска.
11 января командующий фронтом Говоров и секретарь Ленинградского обкома партии Андрей Александрович Жданов созвали Военный совет.
— Наступление начнём четырнадцатого января с Ораниенбаумского плацдарма. Пятнадцатого ударим со стороны Пулкова. Ещё раз с самым пристальным вниманием проверьте готовность ваших войск, товарищи генералы! — сказал Говоров.
Командующие дивизиями, корпусами и армиями последний раз оглянулись назад, взвешивая гигантский труд сотен тысяч людей.
Накануне наступления последним ушёл от Говорова, чтобы ехать на передовую, Егор Ильич Никаноров. Леонид Александрович всё не отпускал его, хотел остаться наконец один на один с самым давним своим другом, чтобы сказать ему то, чего нельзя не высказать, но что не всякому скажешь.