Циркус

— Сказать стыдно, — прошептал домовенок. — Меня заставили ремонтировать все, что я поломал. Паля рассмеялась, а домовенок обиженно сказал.

— Конечно, тебе смешно, а у меня до сих пор спина и руки болят. Знаешь сколько меня таскать всяких палок заставили и укладывать в те места, где я все поломал. Хорошо, что ещё и другие муравьи мне помогали, иначе я бы у меня руки отпали, так тяжело было.

А, если бы они ещё узнали, что это я все сделал, я даже подумать, боюсь, чтобы они мне сделали. Там были такие большие муравьи — воины, у них, знаешь, какие огромные челюсти? Они бы меня на куски разорвали…

— Я же говорила тебе, что не надо муравьев обижать.

— Да, я уже это и сам понял, — сказал домовенок. — Я только раньше не знал, что и у муравьев бывают волшебники. А ты об этом знала?

— Нет, — сказала Паля. — Я этого не знала, но теперь я думаю, что волшебники есть среди всего живого, и что ты ещё легко отделался, они могли сделать так, что ты бы на всю жизнь остался муравьем.

— Да, — прошептал задумчиво домовенок. — Наверно повезло. Только я не могу понять, если меня превратили в муравья, муравьиные волшебники, почему они другим муравьям об этом не сказали?

— Потому что пожалели тебя, дурачка, — улыбнулась Паля, она сразу догадалась, что это волшебство сделал циркус, но домовенку она ничего об этом не сказала.

— Пусть думает, что это сделали муравьиные волшебники, может быть он к ним больше приставать не будет, — подумала она, закрывая глаза.

Ей тут же приснился сон, что она сама превратилась в муравья, и её тоже заставили строить муравейник, там где он был разрушен домовенком. А она кричала, что ни в чем не виновата, и что это все сделала не она, но её никто не слушал.

Проснулась она оттого, что услышала в своей голове звон гонга, а вслед за ним она услышала голос высокого волшебника из совета.

— Девочка, Эта, мы ждем тебя на совете вместе с твоим другом.

— Ты опять влез в мой сон, — сказала Паля. — И ты заставил меня стать муравьем.

— Что? — удивился высокий волшебник. — Каким муравьем? Не делал я тебя муравьем. Это тебе, наверно, приснился сон, к которому я никакого отношения не имею…

— Конечно, — проворчала Паля. — Не имел бы, не залезал бы в мои сны. Она услышала в своей голове смешок.

— Все время забываю, что ты маленькая девочка, — сказал Вест. — И что тебе снятся разные интересные сны. Но раз ты на меня ворчишь, значит, ты уже проснулась и готова идти на заседание совета. Мы ждем тебя.

— Ждите, ждите, — проворчала Паля. — Даже поспать не дают, а я — маленькая девочка, мне много спать надо. Но ей уже никто не ответил.

— Вылезай, давай, из ванной, — сказала она циркусу, который все ещё лежал под струей воды. — Мне умыться надо, а ещё нас с тобой ждут на совете.

— На совете, на каком совете? — спросил циркус. — Ты не говорила ни про какой совет.

— Я говорила, что нас ругать будут, — сказала Паля, брызгая себе в лицо холодной водой. — И ничего вода не прохладная, а очень даже холодная.

— Прохладная.

— Холодная, — сердито сказала Паля, вытирая себе лицо полотенцем. — А совет, это когда собираются разные волшебники, и всех ругают.

— Я не хочу, чтобы меня ругали, — сказал циркус. — Я не пойду, я здесь буду.

— Нет, надо идти, — вздохнула Паля. — Это совет всех волшебников, а я — волшебница, хоть и маленькая, и ты тоже волшебник.

— Не хочу, — сказал циркус.

— Пойдем, — вздохнула Паля. — Все равно они от меня не отстанут. Там ещё моя мама и мой папа, я хочу их увидеть. А ты, ничего не делай, только стой рядом со мной и молчи, я сама с ними разговаривать буду. И не вздумай делать никакое волшебство.

— Почему? — спросил циркус, выкатываясь вслед за ней из комнаты.

— Потому, что никто нас обижать не будет. Может, поругают немного, и все. А ты ещё подумаешь, что они мне плохо хотят сделать, и начнешь за меня заступаться, и все испортишь.

— Ты — друг, — сказал циркус. — Я буду тебя защищать.

— Нет, — возразила Паля. — Я сама себя буду защищать, и тебя тоже, потому что я теперь тебе, как мама.

Она хотела ещё что-то сказать циркусу, но они уже вышли в коридор, по которому уже вовсю летали феи, и бегали домовые. Завидев циркуса, феи резко взмывали в воздух, что-то возбужденно обсуждая между собой, а домовые выскакивали из своих норок и разглядывали их, не скрывая своего любопытства.

— Кто это? — спросил циркус, поглядывая с некоторой опаской вверх на фей. — Птицы?

— Нет, это не птицы, — сказала Паля. — Это — феи, они хорошие, и тоже умеют делать волшебство. Они и про тебя сказали, что ты — хороший, и что они будут тебя защищать.

— Если будут защищать, значит, друзья?

— Да, — сказала Паля. — Наверно, они нам друзья. Они меня ни разу ещё не обидели, а только помогали.

— Друзья, — повторил циркус. — А маленькие люди?

— А… это ты про домовых, — догадалась Паля. — И они друзья, хоть и вечно хулиганят и все воруют. Но они не виноваты, что они такие, их так сделали, а так они тоже хорошие, и они тоже сказали, что будут нас защищать.

— И они друзья, — сказал циркус. — А тот маленький, кто на твоей кровати спит и всегда громко кричит?

— Домовенок? Он тоже хороший, только ещё маленький и глупый.

— А я его обидел, потому что сделал ему одно волшебство, — сказал циркус. — Я сделал неправильно, если он — друг?

— Правильно ты сделал, — улыбнулась Паля, она остановилась и погладила циркуса по шерсти, а он её в ответ облизал своим розовым языком. — Пусть знает, что муравьев обижать нельзя. Он не обиделся, только ты ему не говори, что это ты сделал. Пусть думает, что это сделали муравьиные волшебники.

— Но у муравьев нет волшебников.

— Ну и что? Ты все равно ему не говори. Пусть так думает, иначе завтра он опять к муравьям приставать начнет. Ты же волшебство специально сделал, чтобы он понял, что муравьев обижать нельзя. Так, да?

— Да, — согласился циркус, — чтобы не обижал.

— Вот он теперь и не будет, потому что будет бояться муравьиных волшебников.

— Но у муравьев нет волшебников…

— Ты меня слушаешь, или нет? — спросила Паля.

— Слушаю, но обманывать нехорошо.

— Домовенка можно, он ещё маленький, а когда вырастет, то сам поймет, что муравьиных волшебников не бывает.

— Ладно, сейчас не скажу, — согласился циркус. — Потом скажу, когда вырастет.

Им на встречу стали попадаться люди, они так и замирали с открытыми удивленно ртами, увидев циркуса. Некоторые начинали шептать какие-то слова, наверно какие-то заклинания, но тут же к людям подлетали феи и что-то им тихо говорили, и люди переставали делать волшебство.

Паля чувствовала, что циркусу не нравится, что на него все смотрят, но это ей и самой не очень нравилось, потому что и на неё тоже все смотрели удивленно, словно она не девочка, а какой-то странный зверь.

Тут Паля увидела свою маму. Циркус, заметив её, сразу спрятался за Палину спину, только у него ничего не получилось, потому что он уже стал таким толстым, что его все равно было видно.

— Я рада тебя видеть, дочка, — сказала мама, обнимая Палю. — А что это за зверь с тобой рядом, надеюсь, он не опасен?

— Нет, он — мой друг, — сказала Паля. — И не делай ему ничего плохого, его зовут циркус, и он умеет говорить.

— Говорить? — удивилась мама, она отстранила Палю и наклонилась над циркусом.

— Если он говорит, значит, получается, он и есть то самое существо, из-за которого собрался совет, — сказала она, грозно разглядывая циркуса. Паля встала перед ней, закрывая циркуса, и сказала.

— Не ругай его, я же сказала, что он — мой друг. Я не дам его никому в обиду, даже тебе.

— Что? — спросила недовольно мама, но тут и к ней полетела фея и что-то ей прошептала. Лицо её немного смягчилось, но все равно осталось недовольным. Она ещё раз сурово взглянула на циркуса своими черными глазами, а по её огненным волосам пробежали разноцветные искорки, потом она поцеловала Палю и сказала.