Циркус

Циркус

Посвящается моей внучке Пале, которую бесконечно люблю

История первая

Глава первая

Утро началось с того, что на Палю упал неизвестно откуда маленький башмачок. Девочка открыла глаза и очень удивилась.

Солнце ещё только пробовало забраться своими тоненькими лучиками на потолок, а на неё уже сверху стало что-то падать. Это было странно и неправильно. И откуда на потолке могли взяться такие маленькие башмачки?

Паля посмотрела вверх, но ничего там не увидела, кроме ровной белой поверхности.

Тогда она сладко потянулась и снова зарылась лицом в мягкую подушку, но сон уже больше не шел.

— Надо вставать, — сказала сама себе грустно Паля. — А у меня глаза ещё сна хотят. Если на потолке ничего нет, то это значит, что кто-то это на меня бросил…

Она взяла в руку башмачок, он был совсем маленьким, у Пали в такой башмак входил только палец, хотя надо для справедливости сказать, что и для пальца он был довольно большим.

Паля встала, и, как послушная и хорошая девочка, пошла в ванную чистить зубы и мыть себе лицо. Вода, как всегда была холодной, поэтому Паля сначала опустила в неё один палец, тот самый, на который она одевала башмачок, надеясь на то, что палец согреет воду, но у него ничего не получилось, и тогда Паля рукой брызнула на свое лицо немного воды.

Совсем мало, но её все равно почему-то оказалось много, и она забрызгала все лицо, и даже руки и плечи. Тут Пале стало совсем грустно и холодно, она выскочила из ванной и подбежала к стулу. Там уже лежало новое платье, которое для неё заботливо приготовила мама. Паля тут же его натянула, чтобы хоть немного согреться.

Так как Паля не могла одеваться с башмачком на пальце, она положила его на стул. А, когда она снова протянула руку, чтобы ещё раз рассмотреть башмачок, его уже не было. Она снова удивилась тому, что происходит сегодня. Вот только что был башмачок, и уже его нет. Исчез.

Сказать по честному Паля не очень-то и расстроилась. Она уже давно заметила, что в её комнате постоянно что-то пропадало, и она уже к этому немного стала привыкать, но такое у неё было в первый раз, только положила, даже отвернуться ещё не успела, а уже ничего нет.

Паля недовольно покачала головой и пошла искать своего отца, уж он-то точно должен знать, почему все у неё пропадает, а потом никогда не находится, потому что Палин папа был самый что ни на есть настоящий волшебник.

Паля этому тоже не удивлялась, потому что он всегда был волшебником с самого её рождения. Может, конечно, он был и раньше волшебником, но этого она точно не знала, потому что её тогда ещё не было, хоть она этого понять не могла: как это, он был, а её, что, совсем не было?

Ещё она раньше думала, что все люди вокруг волшебники, и только, когда немного подросла, узнала, что совсем даже нет, а волшебники только её папа и мама.

А в деревне, что находилась недалеко от замка, и куда Паля иногда ходила, чтобы поиграть с другими детьми, жили обычные люди, они все делали своими руками без разных заклинаний и волшебства.

Только иногда, когда у них что-то не получалось, они звали её отца.

Обычно они просили его что-нибудь построить: дом какой-нибудь, или мост через речку, и отец тогда делал волшебство. Правда Паля не знала, как он это делает, он шептал какие-то странные заклинания, что-то рисовал в своей толстой книге, а потом то, что нужно, само появлялось.

И ещё папа очень много всего знал, поэтому его можно было спрашивать обо всем на свете. И если его попросить, он всегда ей рассказывал, что ей хотелось узнать. Правда иногда он начинал дурачиться, и тогда он все врал, но Пале и это нравилось, потому что он врал очень весело и смешно.

Поэтому и сейчас Паля пошла к нему, чтобы спросить о том, почему у неё все пропадает, а теперь ещё и все стало падать.

Но сначала она зашла в большой обеденный зал, там уже на столе стояла её чашка с кашей, и она была совсем теплой, словно её только что принесли из кухни.

Пале не очень хотелось есть, но неизвестно каким образом, и мама и папа всегда знали, что она ела и как, и ругались, если она ела мало, или ничего не ела, поэтому лучше было не рисковать.

Паля съела несколько ложек и вздохнула, она не очень любила такую пищу, точнее сказать совсем не любила, но почему-то завтракать ей приходилось только кашей.

Как-то она спросила у мамы, почему ей не дают другой вкусной еды, мама улыбнулась и сказала, что на кухне кто-то живет, и что этот кто-то и готовит им еду. И что этот неизвестный кто-то хорошо знает, что нужно детям.

Паля потом несколько раз заглядывала на кухню, но ни разу там никого не увидела и решила, что мама это все придумала специально только для того, чтобы Паля ела эту невкусную кашу.

Отставив в сторону тарелку, Паля пошла дальше по коридорам замку, не спеша обходя многочисленные залы и комнаты. Папу она нашла в большом зале. Он сидел на стуле и как всегда ничего не делал, а только смотрел в потолок, как будто там было что-то нарисовано.

Паля тоже туда посмотрела, но ничего не увидела, кроме белой ровной поверхности, тогда она села на диван и спросила.

— А можно я стану злой волшебницей, а не доброй, как ты? Отец отвел взгляд от потолка и рассеяно посмотрел на неё.

— Ты позавтракала, — сказал он, улыбнувшись. — Ты даже умылась. И вдруг задаешь такие сложные для меня вопросы. Может быть, ты заболела? Тогда я тебе температуру буду замерять, а потом буду тебя лечить, потому что мамы нет. Она все ещё в той дальней деревне, где болеет много людей.

Он задумчиво посмотрел снова на потолок и продолжил.

— Я думаю, что если тебя засунуть с головой в холодную воду, то температуры у тебя спадет, и ты выздоровеешь. Всегда хотел проверить этот древний способ лечения, и вот наконец-то подвернулся удобный случай: моя дочь заболела, у неё что-то с головой, поэтому у неё температура. Вот сейчас я тебя засуну в воду, и ты сразу выздоровеешь.

— Нет у меня никакой температуры, и не придумывай, что я болею, и в воде я уже сегодня была, когда умывалась, — сказала Паля. — Лучше ты отвечай, а то я на тебя рассержусь, и сама тебя засуну в холодную воду. Папа задумался.

— А ты точно уверена, что хочешь стать злой волшебницей, а не каким-нибудь Трогом, или феей? — спросил он, разглядывая её светлые волосы и вздернутый кверху маленький носик. Паля вздохнула.

— Я ещё не знаю, поэтому тебя и спрашиваю. Добрый волшебник, он же слабый, совсем не сильный, это злые волшебники — сильные, их все боятся. И им никто на голову всякие башмаки не сбрасывает, когда они спят.

— Я, конечно, могу объяснить, чем почему злые волшебники сильнее добрых, — сказал отец. — Но если ты хочешь спросить про башмаки, которые сбрасывают на голову, то я тебе ничего не скажу потому, что ничего про это не знаю. Мне никто ничего на голову не сбрасывает…

Не знаю почему, может быть я тоже злой волшебник?

— А мне сбрасывают, — сказала Паля. — И я очень бы хотела узнать, кто это делает. И ты не злой, а добрый.

— У меня тут возникла одна догадка, можно сказать озарение, — сказал папа и потянулся к ней своими внезапно ставшими очень длинными руками, такими длинными, что они достали даже до дивана, на котором она сидела. Он взял, Палю своими выросшими руками и посадил к себе на колени, чтобы она всё хорошо услышала.

— Но сначала я тебе расскажу про другое, — сказал он скучным взрослым тоном. — Итак, сегодня я вам расскажу, чем отличаются добрые волшебники от злых. Начнем с добрых, как с самого слабого и вымирающего вида. Их всегда мало…

— Опять ты врешь! — услышали они неожиданно тонкий и сердитый голос из-под самых ног. Отец не шелохнулся, а просто откашлялся, хотя Пале показалось, что он сначала засмеялся, а чтобы она не заметила, стал кашлять. Паля скосила глаза и увидела, как прямо у отцовской правой ноги стоит маленький человечек, но был одет в пеструю рубашку и штаны. И у него была небольшая борода. Паля видела такого человечка в одной книге, поэтому она сразу догадалась, что это домовой.