Циркус

Пока отец кашлял, домовой пронзительно свистнул, и из-за камина вылезло ещё целая дюжина домовых, тут были все и домовые женщины, и домовые дети, размером чуть больше наперстка. Паля даже раскрыла рот от удивления, она и не знала, что у домовых бывают женщины и дети.

— Но ты всегда врешь смешно и интересно, — продолжил домовой, залезая на лавку. — Мы будем тебя слушать, только ты ври-ври, да не завирайся.

Остальные домовые тоже расселись, кто залез на папино плечо, кто устроился на коленях, больно щипая Палю, чтобы она немного подвинулась.

— Папа, тут домовые, — прошептала восторженно и немного испуганно Паля. — У них есть дети.

— Домовых не бывает, — так же тихо прошептал отец. — Поэтому у них нет детей.

— Но вот же смотри, — сказала Паля, поворачивая его голову.

— Не буду, — сказал отец. — Я сейчас читаю лекцию на тему, чем отличаются добрые волшебники от злых, и поэтому очень занят. Лекция на тему; — «Существуют ли домовые?» — будет на следующей неделе.

— Ну, и ладно, — вздохнула Паля. — Тогда рассказывай дальше, если не хочешь видеть разные чудеса, которые происходят в нашем доме.

— Хорошо, я буду рассказывать, — согласился отец. — Итак, почему добрые волшебники — слабые, а не такие сильные, как злые?

— Вот и скажи! — выкрикнул старший домовой. — Нам это очень даже интересно.

— Так вот добрые, они, может, потому слабые, потому что добрые.

— Ох, сказал, так сказал, лучше бы совсем ничего не говорил, — засмеялся домовой. — А это и так все знают. Ты расскажи нам такое, что мы не знаем…

— Так, — сказал отец. — Если вы будете мешать проведению лекции, я позову охрану, и они выведут вас из зала.

— А мы уже здесь, — рявкнули горгульи, всегда сидевшие на крыше, а теперь почему-то, громко топая, заявились в зал. — И мы их всех сейчас растопчем!

— Как же это вы нас растопчете? — спросил домовой. — Если вы под своими ногами вообще ничего не видите? А кроме того, мы на вас сбросим всю посуду, что есть в доме. Вам-то конечно все равно, вы-то дураки почти что каменные, но хозяева рассердятся, и вам достанется, особенно от этого, который сейчас будет врать…

— Так! — вздохнул отец. — Предложение снимается. Топтать никого не будем, тем более не будем бить посуду, её и так совсем мало осталось. Если придут гости, им будет не из чего есть и пить.

— А к тебе все равно никто не ходит с тех пор, как хозяйка уехала, — заявил домовой. — А твою чашку мы, так и быть, не тронем, и этой глупой девчонки тоже, хоть она маленькая и очень противная.

— Ты сам маленький, противный, и глупый, — сказала сердито Паля. — И ты зачем у меня все игрушки утащил?

— Ничего, я у тебя не таскал! Ты видела, как я таскал? — возмутился домовой и даже сердито подпрыгнул на лавке.

— Видела, видела. Я только делала вид, что спала, а сама за тобой подсматривала, только я тогда ещё не знала, что ты существуешь, а думала, что ты такой же, как я ребенок…

— Так вот насчет игрушек, — спокойно продолжил отец. — Добрый волшебник, он не будет отнимать игрушку у другого ребенка, он возьмет и сделает её сам.

— Я и не отнимал, и я не волшебник, а домовой, — возмутился домовой. — И она все врет.

— Научишь меня делать игрушки, — попросила Паля отца. — Я сделаю одну вон тому самому маленькому домовенку, хоть он и щиплется. И ещё я думаю, что это он бросил в меня свой башмачок сегодня утром, потому что у него на ноге такие же, как тот, что мне упал на голову.

— Я не щиплюсь, — крикнул тоненьким голоском самый маленький домовенок. — Ты сама щиплешься. А мой башмак сам тебе на голову упал потому, что ты свою голову везде разбрасываешь. Куда мой башмак не упадет, везде почему-то твоя голова…

— Я свою голову нигде не разбрасываю, — сказала Паля. — Я её на подушку ложу.

— Значит, она у тебя такая большая, что в неё все башмаки попадают.

— Ты помолчи, — сказал старший домовой. — А игрушку я тебе сам сделаю, только я тоже ещё не умею. Вот этот врун, когда меня научит, я тогда тебе и сделаю, а не буду у этой глупой девчонки воровать, все равно у неё уже больше ничего нет, я уже всё украл.

— Ага, — обрадовано сказала Паля. — Значит, все-таки украл!

— Ничего, я не крал, я просто так сказал.

— Прошу всех немного помолчать, — сказал отец. — Урок изготовления игрушек будет тоже на следующей неделе, а пока слушайте меня, иначе я сделаю так, что у вас не будет голосов. Я их отберу и засуну куда-нибудь, а потом забуду куда, и будете вы все ходить совсем безголосые.

Домовой замолчал, Паля тоже, она знала, что папу лучше слушаться потому, что он, хоть и добрый, но все равно волшебник.

— Добрые, они бедные. Почему? — спросите вы.

— Не будем мы у тебя спрашивать, — проворчал домовой. — Ты нам совсем говорить не разрешаешь, хочешь у нас голоса отобрать. Что мы, дураки какие, спрашивать? Чтобы у нас потом голосов не было, да?

— А потому, — спокойно продолжил отец. — Что добрые, если у них появляются деньги, они их раздают бедным людям. А злые богатые, как раз потому, что они никому ничего не дают, а только отбирают у всех.

Злые, поэтому и богатые потому, что чем больше они отберут, тем станут богаче, а добрые они поэтому и бедные потому, что чем больше они раздадут, тем станут беднее. Домовые снова засмеялись.

— Вот сказал, так сказал, это тоже все знают. Ты расскажи, почему злые волшебники сильнее добрых? Отец задумчиво почесал в затылке.

— Может быть потому, что добрые не хотят никого обижать оттого, что им всех жалко, даже злых?

— Ты зачем нас спрашиваешь? — спросила Паля. — Это ты нам должен рассказать, почему добрые волшебники — слабые, а не спрашивать у нас. Мы сами ничего не знаем.

— Это ты ничего не знаешь потому, что ещё маленькая и глупая, — буркнул домовой с бродой. — А мы, домовые, все знаем.

— Вот тогда сам и скажи! — сказала Паля и скорчила маленькому домовенку страшную рожицу, чтобы тот испугался. Но он и глазом не повел, а только сказал старшему домовому.

— Вот и расскажи, папа, этим большим глупым дылдам почему злые, всегда сильные, а то они совсем ничего не знают, а ты у нас самый умный.

— И скажу, я много чего знаю, — сказал гордо старший домовой. — Злые они потому сильные, потому что все время со всеми воюют. Они выдумают всякое плохое волшебство, а потом на всех его напускают, поэтому всегда побеждают. Потому что, то, что придумает злой волшебник, добрый никогда не придумает. У добрых волшебников мозги совсем не так работают, они у них совсем плохие. Хорошо, я сказал?

Все домовые захлопали в ладоши, а старший домовой спустился с лавки, подошел к отцу и подергал его за штанину. Тот согласно кивнул, а глаза у него стали почему-то совсем грустные.

— Сказал хорошо, главное ясно.

— Вот поэтому они всегда и сильней, — ещё более гордо продолжил домовой. — Вот потому у этой глупой девчонки и нет сейчас мамы, потому что злой волшебник утащил её к себе в замок.

Отец громко закашлялся, чтобы Паля не услышала, что говорит старший домовой, но было уже поздно.

— Папа, это правда? — спросила она.

— Нет, неправда, — хором закричали все домовые. — Он просто так это сказал. Но Паля не слушала их, она посмотрела отцу прямо в глаза, чтобы тот не мог соврать. Тогда тот вздохнул и тихо сказал.

— Да, это правда, дочка. Я сам только вчера вечером об этом узнал. И я не хотел говорить тебе раньше времени, чтобы ты не расстраивалась. Ты же ещё была маленькая, я думал, подожду немного, пока ты подрастешь, а мама, может быть, к этому времени и сама вернется.

— Ничего, я не подросла, я и сейчас маленькая, — сказала сердито Паля. — А ты мне уже сказал, и я расстроилась. И все из-за этих противных домовых…

Она свирепо оглянулась, но никого не увидела, в зале уже не было никого, исчезли и домовые и горгульи, хоть Паля и не представляла, как они смогли незаметно уйти, они же почти каменные и такие тяжелые, что когда ходят, то стоит такой грохот, словно камни бьются о камни.