Страница 53 из 71
— Я одного понять не могу, — удивлённо произнёс я, — откуда возник этот интерес со стороны военного министра к моей скромной персоне? Я ведь всего-навсего шеф бригады декораторов в театре. Пусть и самом популярном в столице, насколько я успел понять за это время, но что до этого военному министру Японской империи?
— Хватит уже прикидываться чурбаном, Руднев-сан, — отмахнулся Мадзаки. — Вы забыли, какую фамилию носите? Или что ваш отец до сих пор один из самых популярных гайдзинов в нашем флотском офицерском корпусе?
— Мой отец, а не адмирал Рожественский, — усмехнулся я.
— Прекратите ёрничать, Руднев-сан, — осадил меня хакусяку. — Подвиг вашего отца — пример стойкости перед лицом превосходящего во много раз врага. А Рожественский-тайсё — глупости и некомпетентности командования. С чего бы нашим офицерам восхищаться этими качествами, в ущерб проявленным вашим батюшкой?
— Наш народ отрёкся от старого мира, — покачал я головой, — что ему до его легенд. У Советской России теперь новые герои. Начдивы Чепаев и Щорс, матрос Дыбенко, бесшабашный Олеко Дундич. Я воевал с ним плечом к плечу, в Конармии, такого удальца ещё поискать надо. Так что и без моего отца хватает героев и легенд.
— Вы забываете о русской эмиграции, — сказал Мадзаки. — Пусть много организаций было разгромлено, но мой друг, Садао-сан, считает, что и без этих организаций движение может существовать и вредить Советам. Он уверен, что сейчас ваша разведка успокоена и не ожидает новых атак из-за границы, именно поэтому надо нанести удар. А для объединения эмигрантов нужно своего рода знамя.
— И на роль этого самого знамени, по его мнению, идеально подхожу я, — усмехнулся я. — Вот кем-кем, а знаменем бывать ещё не приходилось.
— Значит, — произнёс Накадзо, — мне ждать визита военного министра в мой театр, Мадзаки-сан. Благодарю за предупреждение. Встретим его во всеоружии.
— Звучит весьма двусмысленно, — заметил Мадзаки. — Встретить военного министра во всеоружии.
Мы беседовали в том же ключе ещё какое-то время, совершенно позабыв, как будто, о провокации со стороны хакусяку и Накадзо. Присутствие Мадзаки делало невозможными разговоры о наших «подпольных делах», а гнать отставного тайсё и друга хакусяку явно не собирался. Когда же солнце стало клониться с горизонту, Накадзо объявил, что пора бы и возвращаться в театр, а то нам — всем троим — грозят серьёзные неприятности от суровой Акамицу. Мадзаки и хакусяку остались беседовать на крыльце деревянного домика на окраине Токио.
— Они что же, друзья? — поинтересовался я, уже когда мы сидели в автомобиле. — Я имею в виду хакусяку и Мадзаки-сан.
— Вроде того, — пожал плечами Накадзо. — Я мало знаю и хакусяку и уж, тем более, Мадзаки-тайсё. Несколько раз Мадзаки-тайсё являлся в самый неподходящий момент, как будто, он или знает, когда приходить, либо у него какое-то сверхъестественное чутьё.
Каждый из нас был погружён в свои мысли и весь до театра мы молчали.
— Риббентроп снова кричал на меня, — сообщил Исаак братьям фон Нейманам. — Мне это начинает надоедать, Мельхиор. Я не для этого летел сюда через полсвета, чтобы выслушивать этого визгливого идиота, которым японцы вертят, как хотят. А вы своими необдуманными действиями им в этом ещё и помогаете, Мельхиор.
— Наши необдуманные действия, — ответил старший фон Нейман, — хотя бы приносят определённые плоды. — Он кивнул на лежащий на столе пухлый журнал. — В отличие от предпринятых вашим разлюбезным Дитрихом.
— Не надо валить с больной головы на здоровую, — заметил Дитрих. — Мои действия имеют плоды, просто в более отдалённой перспективе.
— Твоя голова не менее больна, чем у фон Нейманов, — осадил его Исаак, — и степень твоей вины, Дитрих, я ещё не определил.
— Не знаю, что там с дальней перспективой, — поправил очки Мельхиор, — но нам удалось добыть вполне реальные зацепки относительно кристаллов духа. Я могу точно сказать в лаборатории, которую мы разгромили, работали с ними.
— Тогда где образцы? — поинтересовался Исаак.
— Были похищены несколько раньше, — распространяться относительно Юримару, Мельхиор счёл лишним. — А, может быть, хранились не в самой лаборатории. У нас не было времени тщательно обыскивать весь комплекс, пришлось довольствоваться тем, что успели унести.
— С чего ты взял, что кристаллы могли быть похищены раньше вашего налёта? — вцепился во фразу фон Кемпфер.
— Были такие подозрения, — как можно убедительней солгал Мельхиор. — Но у меня создалось такое впечатление, что кто-то воспользовался нашим налётом и атаковал лабораторию изнутри. Мы нашли несколько изрубленных мечом тел в комнате с телефонами и у дверей склада, где, по моему предположению, хранились в сейфе кристаллы духа. Именно там, во взломанном сейфе, мы и обнаружили этот журнал. С другой стороны, — продолжал сплетать слова старший фон Нейман, пытаясь запутать Кемпфера, — кристаллы могли храниться и отдельно, и напавшие на этот комплекс так же, как и мы, не нашли ничего. А журнал им, видимо, был без надобности.
— Герр Исаак, разрешите мне, всё же, спросить у герра Мельхиора одну вещь? — с подчёркнутой учтивости Дитриха сквозила ирония, на грани откровенного ехидства.
— Если вы, герр Дитрих, — обернулся Мельхиор к сидящему в кресле юноше, — хотите поинтересоваться, откуда у нас информация о местонахождении этого секретного комплекса, могу ответить. У нас есть один достаточно надёжный источник информации, хотя, скорее всего, он навёл нас на этот комплекс с целью ограбить его самому. Я не исключаю подобного развития событий.
— Что ещё за источник информации? — поинтересовался у него Исаак.
— Мы, естественно, работаем через посредника, — пожал плечами старший фон Нейман, — скорее всего, он не один. Возможно, это некая подпольная организация, вроде этой их мафии со странным названием или кого-то ещё. Каков их профит в этом деле, я не знаю, а домыслы строить не хочу. Слишком мало фактов, на которые я мог бы опереться.
— Кстати, об источниках информации, — напомнил Дитрих Исааку, — до встречи осталось не так много времени.
Кемпфер вынул из кармана серебряный брегет, щёлкнул крышкой, кивнул сам себе.
— Верно, — сказал Дитриху, — спасибо за напоминание. — Юноша поднялся из кресла, но Исаак жестом остановил его. — На встречу я пойду один. Вы обратили на себя слишком много внимания.
Неожиданно рядом с фон Кемпфером возник Гудериан. Он нёс перекинутым через руку плащ Исаака.
— Вам слишком опасно ходить одному, — сообщил телохранитель, подавая шефу одежду. — Город может быть враждебен нам. Я чувствую постороннее внимание к нам.
— Именно поэтому я и собираюсь пойти один, — надел плащ фон Кемпфер, — чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
— Я не отпущу вас одного, — покачал головой Гудериан. — Не сегодня.
— Чувствуешь опасность? — прищурился Исаак, именно из-за этого почти звериного чутья он держал молодого человека своим телохранителем.
— Возможную, — пожал плечами тот.
— Хорошо, — кивнул Исаак, — идёшь со мной. Остальные до моего возвращения не покидают дома.
Подкатывать на чёрном немецком авто к самой мастерской декораторов Тонга, конечно же, не стали. Оставили транспорт в паре кварталов оттуда и дальше пошли пешком. Когда выходили из него, Исааку снова бросил взгляд на Гудериана, тот снова кивнул. Они давно уже понимали друг друга без лишних слов. Кивок в данном случае означал, что опасность никуда не делась.
Бокий ждал Исаака ровно там же, где они встретились с Дитрихом. Он стоял, привалясь спиной к фонарному столбу в расслабленной позе. Завидев две фигуры в чёрном, он отлепился от столба и направился к ним. Опытным взглядом разведчика заметил филёров, глядящих куда угодно, только не в их сторону. Отводить глаза немцы с двадцать первого года научились преотлично.
Бокий подошёл к немцам. Они долго глядели друг на друга.
— Если не изменился Дитрих, — вместо приветствия произнёс Бокий, — то и ты ничуть постареть не должен был. Однако, всё равно, думал, что ты поседеешь хотя бы, Исаак.