Никита Добрынич

Олег начал смеяться, как ненормальный. Немного спустя смех подхватила Ждана. Они возились в грязи, мазали друг друга и хохотали. Наконец, с трудом, поднялись. Гроза внезапно прекратилась. Засияло солнце.

— Пошли вы в баню! — закричал с крыльца старый слуга, наконец, вышедший помочь. Он немного подумал, неохотно спустился с крыльца, и помог довести Олега до бани. Та, на счастье, была натоплена.

— Подождал бы час, приехал посуху, — ворчал слуга.

— Льёт только на вашей стороне, в городе сухо, — пытался оправдаться Олег. Сил Силыч пригласил охрану в дом, согреться.

Олег не понимал обычая совместной помывки в бане, но он ему нравился. Но не в данном случае. Олег стеснялся своей хромоты. Ждана боялась повернуться к нему спиной. Их веселье затихло. Они помылись за пять минут. Вышли в предбанник, сухой одежды еще не было. Пошли обратно в теплую баню. Ждана распустила по спине свои длинные волосы. Ярко рыжие, густые. Сама, невероятно грациозная.

— Золотая лань, — еле слышно произнес Олег. «Голос прежний, завораживающий.» Ждана развернулась к Олегу. Тот по инерции сделал еще шаг, и обнял её, чтобы не упасть. Его губы привычно нашли горячие губы Жданы. Но та не дала привычной оплеухи, хотя в этот раз были все причины.

— Ты с ума сошел. В бане нельзя, — пришла в себя Ждана.

— Даже целовать? А в предбаннике можно?

— Не знаю, — задумалась Ждана. Из-за двери их окликнули. Принесли одежду.

Глава 24. Блицкриг по-русски

Чем дольше думал о новом соседе, Никите-Добрыниче, князь Изяслав, тем опаснее казалась ему ситуация. Внешне, получалось так, что Мышкин, Олег-Муромец и Никита-Добрынич защищались от набегов, но численность войск у них постоянно росла. И они никогда не ограничивались обороной, ответный удар всегда был во много раз мощнее нападения. Даже расправа с Удатным была не по обычаям. Князь Мстислав привел войска по просьбе черниговского князя, пусть уже бывшего. Узнав, что Чернигов захвачен, он не стал ни нападать, ни грабить, отошел без боя. Войско же его карачевские волки уничтожили при отступлении. Главная опасность таилась в происхождении нового князя. Никита не имел знатной родни, только слухи об императорском происхождении, Олег имел в родстве знатных муромских вождей. Мышкин был «дворянином», но что это такое было неясно. Никто из них не был варягом, даже родственника ни одного руського не имел. В сказаниях об Олеге-Муромце часто упоминается его нелюбовь к варягам. В свое войско он принимает всех. Не делает различий между руським и вятичем. Те, у кого есть гордость, уходят. В Новгород-Северский переехало около сотни отличных дружинников. Князь Изяслав сам часто собирал в набег ополчение из северских, но чтобы дружина состояла из черни! Северские каждый день слушают сказки о подвигах Олега-Муромца и поднимают голову. Двести лет прошло, как уничтожены их князья и бояре, вырезаны под корень. А они до сих пор помнят, и ненавидят варягов. Хуже бродячих сказителей и гусляров только купцы. Эти выдумывают истории об удивительной жизни ремесленников и купцов в Карачеве. Как может Коробов быть таким ослом? Купцов и ремесленных мастеров поставить на одну доску с боярами? Торговлю карачевскими товарами Изяслав запретил еще весной. Здесь его ждала неприятность, в Курске и Рыльске торговлю не запретили. Изяславу дали понять, в военном походе на Чернигов на две дружины будет меньше. Ближе к лету Изяслав послал человечка к переяславскому воеводе, договориться о совместных действиях. Еще один посол поехал к Удатному. Хитроумный князь помог родственнику особым образом, сманил у Олега муромский отряд. После ухода в Карачев легкой кавалерии вопрос с походом на Чернигов Изяслав для себя решил. Он ждал только половецкую конницу. Половцы пообещали десять тысяч всадников, за это Изяслав отдавал им Черниговское княжество на разграбление. Две недели на грабеж южной части и еще две недели на северные уделы. Изяслав понимал, что княжество обезлюдеет, но ждать, когда восстанут жители его княжества было невыносимо. Захватить Чернигов, затем Карачев — простой план, легко выполнимый. У врага семь тысяч воинов. Практически все набраны из местных племен, то есть ополченцы. Холопы. Трусы. Две тысячи новобранцев Олег принял в войско весной. Эти совсем ничего не умеют, они побегут от страха в первом же бою. У Изяслава пять тысяч своих войск и десять тысяч половцев — двойное превосходство, зря Удатный остался в стороне.

Олег знал о приготовлениях противника давно, неудивительно, его разведка была поставлена по науке. Никита уехал в Карачев, чтобы возглавить легкую кавалерию и теперь они переписывались с помощью голубиной почты, ждали удобного момента для начала войны. Семь тысяч легкой кавалерии под командой Никиты должны были ударить в тыл Изяславу, захватить обозы, напугать половцев. Степная конница не любила держать строй. Рассыпалась на мелкие отряды при каждом удобном случае. Летняя дорога на Чернигов была одна. Две другие, годные для мелких отрядов, для большого войска не годились. Лето. Ну, кто воюет летом?! Это не степь. Леса, озера, болота, реки. Вдоль дороги крепости. Не ожидали?! В самом неудобном месте засеки. Вам не сообщили?! Дорога удобная, широкая, накатанная. С двух сторон крестьяне нарыли много маленьких, круглых ям, минное поле для лошадей. Вам план не прислали?! Чеснока вокруг насыпали. Откуда столько железа? Олег-Муромец — диверсант. Вас не предупредили?! Зря. Он приготовил еще много разных гадостей. Шли бы домой! Поздно. Карачевские полки уже наступают сзади.

Олег не поехал на войну, у него опять разболелась нога, воеводой опять назначил Счастливчика. Командиры сидели в душной комнате, по третьему разу слушая, как Олег дает Счастливчику одни и те же инструкции. Счастливчик повторял их за Олегом без единой ошибки. «Все будет по-другому, знает ведь! Зачем ему этот план учить?» — думало большинство командиров. Остальные дремали с открытыми глазами. «Бедняга. Всё удовольствие пропустит. Не везет ему», — думал Счастливчик. «Десять тысяч пастухов с луками и пять тысяч неповоротливых толстых варягов. Мы сотрем их в пыль за час». «…за полчаса» «…втопчем в грязь…» — думали командиры. Те, что не дремали. «Самое интересное пропускаю. Сижу в душном городе, даже на реку съездить не могу, так нога болит», — уже не слушал Счастливчика Олег.

В соседней комнате Светлана готовила пропагандистскую компанию. Слухи, песни, сказания о победе Олега-Муромца и Никиты-Добрынича над злобными половцами и, продавшимся им, князем Изяславом, должны быть готовы заранее. Рассказывать и петь их должны еще до битвы. Тогда очевидцев будут меньше слушать, и без особого интереса. Что может знать очевидец? Ничего интересного. А кукольный театр с красивыми куклами посмотреть интересно. Ужасный половец, продажный князь, благородный Олег-Муромец, справедливый Никита-Добрынич, красавец воевода. Страшно, весело, завлекательно. В богатом квартале купцов радовалась и страдала Ждана. Страдала потому, что Олег не мог приехать. Радовалась потому, что знакомый коновал на её расспросы сообщил, болит нога, значит оживает. «Выздоравливает мой любимый» — радовалась Ждана, не замечая, что называет в мыслях Олега «любимым».

Счастливчик не переставал удивляться точности карт, которые ему давал Олег-Муромец. Были и на них ошибки. То река немного по-другому течет, то озеро вместо болота. Но, если нарисовано десять верст, точно будет десять. Счастливчик уже проверял в Риге. Скучно ему тогда было. Он новобранцев веревкой заставил мерить. Сам удивлялся. Остальные смеялись над ним. Объясняли, Коробов карты делает, он жутко въедливый. Сами не понимают своей глупости, где Коробов, а где Рига! На карте место боя определено. Счастливчику его Олег-Муромец указал. А Никите, что карачевские войска ведет, в письме сообщили. Хорошо, что выздоровел Никита. Настоящий боевой друг, много с ним воевали и пировали. Сам в атаку не ходил, но Мышкин всегда с ним советовался. От границы войска пятились неторопливо, Счастливчик заманивал врага в место, определенное Олегом для сражения. Он не давал себя обойти и ждал весточки от Никиты. Как только дождался, приказал отступать быстрым маршем. Оба войска побежали наперегонки к ловушке, к полю боя.