Никита Добрынич

— Костер разжечь! Быстро, — скомандовал Валерий.

— У меня медовуха есть. Хороша, за душу берет, — предложил десятник, и вынул из-за пазухи фляжку.

Весь путь до Карачева бывшая княгиня пыталась понравиться Валере в постели. А тот не мог понять, какие планы строит теперь хитрая лиса — Марфа. Хотя, верный слову, Валера дал ей рабское имя Первуша. Служанку теперь звали Вторуша. А мальчишку Ёж, уж больно колючий был парень. Дружинника казнить не стали, в ближайшем городе Валера продал его в рабство. Но перед этим поинтересовался адресом отправки рабов. Оказалось — повезут в Крым, гребцом на галеры, но язык рабу Валера приказал отрезать. Вторушу Валера продал в Брянске, новгородским купцам. Десятник был только доволен, в Карачеве его ждала жена, которая слышать не хотела о наложницах и даже молодых служанках. Продавал Вторушу Валера очень дорого, нарядив в княжеское платье Марфы. Он надеялся, что та захочет выдать себя за Марфу. Небольшая схожесть между ними была, возможно, что они были близкими родственниками, по крови.

В Карачев Валера заезжать не стал, остановился в усадьбе. Охране же своей, не давая время на сборы, приказал возвращаться в Чернигов. Единственную поблажку сделал для десятника, послал за его женой и сыном.

Валентин посмеялся над предосторожностями брата. Княгиню в Карачеве многие знают, слух, рано или поздно пойдет.

— Твои слуги пришлые, из Ельца, никогда её не видели. Будет закрывать платком лицо, чужие не узнают. Жене скажешь — рабыня с востока.

— Мне она не нужна. Сам приволок, сам мучайся. Давай продадим её в степь, — нашел выход Валентин.

— Не так сразу. Пусть немного поживет. У них с Олегом давняя любовь, может мужик передумает.

— У себя подержать не хочешь?

— Не могу, Фёкла убьет.

— Уговорил. Только у меня есть другая идея маскировки Первуши. Я давно хотел ввести форму для слуг. Начну со служанок.

— Точно, в форме похожие девушки становятся одинаковыми. Две служанки у тебя худенькие и черненькие, подойдут. Но третья…

— Третья повариха. Для нее белый передник и колпак.

Валентин всегда спал вместе с женой. У Первуши не было шансов запрыгнуть к нему в постель. От одной мысли о бегстве, бывшую княгиню бросало в дрожь. Пришлось осваивать ремесло служанки. Казалось, Первуша все делала правильно, не отлынивала от работы, угождала хозяйке. Но на третий день у нее сорвалось с губ невежливое слово. Вернее не само слово, а тон. Первушу перевели в прачки. Слухи о чистоплотности Коробовых оказались преуменьшены. Стирать приходилось не просто много, а очень много. Работала Первуша целый день, уставала. Через месяц монотонной, тяжелой, изматывающей работы, никто из старых знакомых не признал бы в ней Марфы. Она подурнела, поглупела, за ней стал ухаживать конюх, раб-половец, косолапый, крупный мужчина, средних лет. Его узкие глазки смотрели на нее похотливо. Но Первуше это не нравилось, она слишком уставала от работы.

Ежедневные молчаливые посиделки Олега у Жданы стали традицией. Веселее всего было деду. Тот смеялся в усы, почтения к гостю у него не было ни на грош. Сил Силыч сначала возражал своему отцу, из-за будущей женитьбы, но тот сам уладил вопрос со сватом. Брак предстоял по расчету, а репутация двора Обоюдновых уже была разрушена.

Олег приезжал днем на час-полтора, остальное время у него отнимали дела. Олег не завидовал Никите, который сбросил на него все военные дела, а хозяйственные вопросы оставил себе. Олег перепоручил текущую подготовку Счастливчику, а Никите помочь было некому — Светлану до власти допускать категорически не рекомендовалось. Олег никак не мог определиться. Платоническая любовь к Ждане, страстный секс и духовная близость со Светланой, да еще и воспоминания о Марфе, глупой восторженной девчонке. Эти три женщины сулили Олегу крупные неприятности, ни от одной он отказаться не мог, он даже послал Коробову письмо с просьбой прислать Марфу. Муштра регулярных войск не отнимала у Олега много времени. Старые кадры Иннокентия Петровича знали свое дело до тонкостей. После смерти Мышкина всё, что он делал, стало свято. Даже то, что при жизни постоянно ругали, считали блажью старого воина, теперь превозносили. Дошло до того, что невзрачный сотник посмел перечить Олегу, когда он хотел уменьшить нагрузку для особо хилой группы новобранцев. Он сел на неделю в холодную, но на следующий день новый сотник гонял новобранцев по-мышкински. Лишь угроза разжаловать в рядовые, сломала его сопротивление. В начале лета земляки-муромцы попросились на вольные хлеба. Их вождь долго косился на постоянные тренировки регулярных Черниговских войск. Он ждал похода, добычи, веселой жизни для своих воинов. Олег приказал ждать, а за мед и пиво приходилось платить. Деньги кончились быстро. Прогуляли даже неполученный еще выкуп за галицких пленников. На жалование не попируешь. Олег земляков отпустил, но пригласил зимой в набег.

Муромцы нанялись на лето к вчерашнему врагу Удатному. Венгры, зная о разгроме галицких войск на Десне, решили вернуть себе княжество. Галицкий князь просил Никиту дать войска, но условия «учений» Олегу не понравились, он решил подождать ответного набега Удатного на Венгрию. Сам князь не вызывал ни у Никиты, ни у Олега доверия. Его будущее бегство в битве на Калке, с уничтожением судов, оставляя на гибель всех, и князей, и простых дружинников, они считали подлостью.

Подготовкой к производству селитры Никита занялся не ради пороха и не ради удобрений, его начал раздражать смрад в Чернигове. Ничто так не способствует удалению из города отходов, как их скупка.

Киев вел себя мирно, полностью соблюдая договор, а вот со стороны Переяславского и Новгород-Северского княжеств в конце весны начались набеги банд. На севере, в карачевской части княжества, их не было, а окрестности Чернигова подвергалась постоянным набегам. Это началось после отправки в Карачев большей части легкой кавалерии. Восточная часть княжества граничила со степью. Коробов просил прислать войска обратно, Олег посчитал, что, для войны с половцами, тяжелая кавалерия не нужна. Теперь Олег не мог перекрыть границу от банд. Пограничники ловили их десятками в день, пороли, продавали в рабство. Снова ловили. Начали попадаться, уже проданные ранее. Пришлось снаряжать отряды по поиску мест формирования банд. Пригодились и следопыты, и собаки. Если захваченный в плен бандит не приводил к родному поселку, находили по следам. Людей из поселка забирали полностью. Продавали в рабство невинных людей, соседей бандита. За месяц приграничная полоса наполовину обезлюдела. Налеты быстро прекратились, но объявились неприятные, незваные гости. Половцы. Много.

Ждана давно пришла в себя после зимних ужасов. Молодость легка, жизнь быстро берёт своё. Ей казалось теперь смешным, что Олег каждый день сидит молча напротив. Она привыкла к его хромоте, жалость оказалась сильнее отвращения к физическому недостатку, неполноценности мужчины. Ждана не решалась нарушить ритуал. Казалось, заговори она, мрачная сказка будет разрушена, мир рухнет. Всё окажется сном. В этот майский день была гроза. Гром, молния, ливень — небеса разверзлись.

— Сегодня твой хромой не сможет приехать, — обрадовался брат, — не нужно будет нам на той половине сидеть.

— Сидел бы здесь, не уходил. Деда сидит, Олег ему не мешает, — возразила Ждана.

— Гость настырный, приедет, — высказал свое мнение дед. Сил Силыч промолчал, не стал поправлять отца — совсем не «гость» Олег, разбойник. Ждана открыла дверь и вышла на крыльцо. Чёрный от воды силуэт мужчины на коне, вынудил её отпрянуть. Но она тут же сделала пару шагов навстречу. Стала помогать Олегу, вместо слуги, спускаться с лошади. Через секунду они лежали в грязи, елозили в бесполезных попытках встать на ноги и подняться на крыльцо.