Никита Добрынич

Войска ушли. Боль в ноге, терзавшая Олега, немного утихла, или боль осталась, а он привык к ней. Олег, несмотря ни на что, собрался к Ждане. Светлана уже не сверкала глазами, при виде «купца» Олега, скорее, саркастически улыбалась. Секс со Светланой был настолько завораживающим, необыкновенным, что Олег еще долго был податливым и покорным в её руках. Светлана чувствовала это, ощущала глубокую привязанность Олега. Не только физическую, эмоциональную. Ей была непонятна потребность Олега в поездках к Ждане. Это иллюзия независимости, решила она. И успокоилась. Ждана знала о Светлане. Самая интересная тема женских сплетен не миновала ни одной вечерней посиделки. Кремлевские служанки пользовались необыкновенной популярностью. За сплетни им делали скидки на базаре и в лавках, пропускали без очереди. Судя по их рассказам, ни Олег, ни Светлана никогда не спали, потому как сладострастные крики и стоны раздавались из открытых окон целую ночь. Особую новость составляли новые любовные слова, подслушанные служанками. Русский мат, сленг и английские словечки уже вошли в любовный репертуар, особо модных служанок, удивлявших этим своих любовников. Олег, молча, страдал от поездки на лошади. Коляска на рессорах, как у Коробова, до сих пор не была сделана. Криворукие мастера то и дело портили очевидную конструкцию. Олег, уже не надеясь на них, заказал коляску в Карачеве. Та должна была приехать, но задержала война. Подъезжая к дому купца, Олег почувствовал такую сильную боль в ноге, что слезы, невольно, побежали из глаз.

Ждана стояла у ворот, она каждый день дежурила после обеда. Девушка подбежала к лошади. Увидев, что не справится одна, позвала слугу так громко, что все прохожие на улице обернулись. Крупная молодая соседка, извечная соперница Жданы, начала смеяться и отпускать неприятные замечания по поводу Олега. Тот не удосужился сменить наряд небогатого купца. Старая, спокойная лошадь и очевидная хромота делали из него незавидного ухажера. Олег сдержался, ему было не до насмешек. Ждана будто и не слышала насмешек. Когда они скрылись в доме, высокий красавец на прекрасном коне подъехал к фонтану красноречия, улыбнулся девушке и стеганул её нагайкой так, что она задохнулась. Не в силах ни кричать, ни дышать. Красавец легко спрыгнул с коня, ростом он был больше десяти вершков, на голову выше девицы. Он сел на скамейке у её дома, уверенно, ничего не боясь. А девица, не решаясь пройти мимо, направилась не домой, а через дорогу к подружке. Бочком, оглядываясь на страшного красавца, ударившего её ни за что ни про что. Тот смотрел на неё и хищно улыбался.

Никита поехал в Карачев с единственной целью: выцыганить у Коробова запасы алкалоида стручкового перца, вернее ракет, снаряженных «ядовитой» смесью. Коробов только-только подготовил снаряды, испытания варианта N4 на «добровольцах» прошли успешно, и Никита хотел посмотреть на реакцию людей во время стресса, в бою. Могло случиться так, что ярость ратника окажется сильнее слез и соплей. Никита рассчитывал опробовать ракеты на пехоте и кавалерии противника, воздействие алкалоида на лошадь было ещё более заметным.

Первуше привалило счастье. В гости к Валентину заехал Никита со своими хохотушками. Девчонки имели все основания радоваться жизни и веселиться, князь Черниговский Никита вернулся в Карачев и привез им гору подарков. Одна из Никитиных девушек узнала княгиню. Никита был возмущен.

— Валентин, ты, совсем охренел. Рюриковичи узнают, все вместе войной пойдут. Это жуткая глупость.

— Откуда им узнать? Валерина охрана в Чернигове служит, даже не догадывается, куда княгиню определили. Мои близкие с ней не были знакомы. Гости прачку не видят.

— Мои подружки узнали. Еще кто-то найдется.

— Ты бы выбрал, наконец, из двух одну. Повысил её статус до жены. Наложница сидела бы дома, а «жена» на прачек не смотрит, — назидательно сказал Валентин.

— Которую из них брать в жены?

— Соскучился за полгода? Ту, что беременна, бери. Поправилась она прилично, заметно невооруженным глазом. Все видят и судачат.

— Они обе на сносях. У второй токсикоз, поэтому она такая худая.

— Проблема, — посочувствовал Валентин, — ты с отцом уже говорил о слезогонке?

— Да. Упирается. Предлагает два десятка ракет, а они погоду не сделают.

— Хочешь забрать весь запас?

— Иначе нельзя. Разброс огромный и по дальности, и по точности. Взрываются ракеты на разной высоте с различной силой.

— Ты прав. Эту партию нужно пустить в дело, или уничтожить. В обороне Карачева пользы от них будет мало. Я поговорю с отцом, — Валентин подумал и добавил, — пока ты ехал, Олег прислал письмо. Просит прислать Марфу обратно. Отвезешь?

— «Первушу» я заберу. Согласен. Но при одном условии, она — безродная рабыня, Первуша. Девчонкам своим скажу, что они обознались, похожа на княжну, у её отца внебрачных детей на стороне куча была, наверняка! Кстати, а княжича ты куда дел? Киевский князь уже дважды напоминал про него, требовал вернуть!

— Валера отослал его Вилкасу в Ригу. Тот отдал его на судоверфь работать учеником плотника. Петр Первый, «твой предок», трудился плотником, Ивану «никакому», нестыдно будет поработать. Как только от тебя письмо пришло, я сразу отписал Вилкасу, чтобы отправил мальчишку в Чернигов. Бывший княжич две недели назад проезжал через Карачев. Вы наверно разминулись в пути.

На следующий день Первуша познала райское счастье. Она первый раз за последние месяцы отдохнула, поела по-человечески, новый хозяин дал ей выпить кружку пива. У Никиты не было жены. Никто не ругался, не подгонял «безрукую козу», не давал подзатыльники, не грозился посадить на хлеб и воду. Единственное, чего ей не хватало, это похотливых взглядов половца. Сейчас бы она была бы не против, мужчины у нее не было с самой весны. Хотя, пожалуй, нет. У бывшей княгини, отдохнувшей и сытой, проснулась гордость, или её остатки. В доме Никиты, в Карачеве, нет служанок, только истопник и охрана. Дом обычный, пятистенок с русской печью. Первуша заметила, у «господ» всегда в доме «русская печь». Любят «господа» тепло и чистоту, боятся насекомых и грызунов.

Всем известно, в богатом доме должно быть много тараканов. Всё у чужаков, не как у людей. Дров изводят уйму. Зачем Никита держит каждый день натопленную баню?

Чтобы в любой момент мог помыться. Вдруг он в дороге вспотеет или пропылится!? А ездит он по своим делам много. Внешне, князь выглядит небогатым, одет просто, ни золотого шитья, ни самоцветов, но спросит Первуша, что такое Никита пишет, оказывается, он деньги считает. Не успела Первуша освоиться, а Никита отдохнуть с дороги, зачастили гости. И все денег просят. Думала Первуша, что Коробов старший всему голова, ошибалась. Просил, умолял «дядя Вова» племянника дать ему денег на «фабрику», тот согласился только в обмен на «слезогонку».

Живется у Никиты весело. Человек он добрый. Две его наложницы как сыр в масле катаются. Ни в чем им отказа нет.

Одно плохо — вина Никита много пьет. Крепкое то вино. Никита говорит «спирт», Валера смеётся — «самогон». Валентин ругает — «сивуха». Никита никогда не пьянеет, не то, что братья. Другие, совсем стыдно говорить, от малой части «спирта» под столом валяются. Как-то приходили в гости братья Любы, первой жены Олега, все огромного роста, крупнее Валеры. Так те давно уснули, а братья еще часа два вино пили, песни пели. Песни Никита поет лучше всех. Он и на «гитаре» играть умеет, только эту гитару никто сделать не может. Веселые песни Никита поет, особенно, когда травку «курит». Он Первуше давал покурить, не понравилось ей, будто сумасшедшая Первуша сделалась от этой травы. Особое спасибо Никите за стирку. Чистюля Никита не меньше братьев. Но он позволил стирать белье на мельнице. Валера, год назад, собрал на ручье маленькую мельницу. Закладываешь в барабан две корзины белья, и само все стирается.