Путь в Вальхаллу

– Я пойду, – тихо произнесла Галина Васильевна, глядя на веселившийся народ, давно потерявший к ним интерес. Да и что интересного, если между ними ничего не происходит?..

Из всех распахнутых дверей гремела музыка, которая смешав мелодии, превращалась в настоящую какофонию, и только в приемной, кроме маленькой искусственной елочки, ничто не напоминало о празднике. Галина Васильевна внезапно подумала, что ей жаль уходить, но она уже давно вывела для себя формулу – «Никогда не поддавайся иллюзиям», поэтому оставалось одеться и проскользнуть к выходу так, чтоб никому ничего не объяснять. …Странно – вот, никому я тут не нужна, а всем интересно…

Задуманное практически удалось – по дороге ей попались лишь двое ребят из технического отдела, приходивших в себя у распахнутого окна на лестничной площадке. Им, естественно, не было до нее дела, и Галина Васильевна спустилась вниз, кивнула охраннику, даже среди общего веселья бдительно несшего службу в своей стеклянной будке, и оказалась на свободе.

…Свобода… какая это все-таки странная штука, – она оглядела непривычно пустую улицу, – обычно в такое время люди бродят по магазинам, садятся в транспорт, назначают свидания, а сейчас, ни людей, ни транспорта…Полдесятого… Это ж по какому времени они начали отмечать?.. А я только собираюсь готовить салат… – подобная мысль не радовала, и она вернулась к прежней, успев поймать ее ускользающий хвост, – свобода… Но «хвост» оторвался, вновь вернув Галину Васильевну к реалиям улицы. …Это не свобода, а самое обыкновенное одиночество…

Внезапно начавшаяся перестрелка петард наполнила город обстановкой уличного боя. …А так оно и есть – вечный бой со скукой, с тем пресловутым одиночеством. А когда он затихает, начинается бой с работой, с домашними делами… Меня, наверное, взяли в плен, посадили в камеру, из которой нельзя сбежать, а другие, вон, бьются и побеждают…

Галина Васильевна подняла голову, разглядывая десятки уютно светившихся окон; представила столы, покрытые белыми скатертями, много еды – столько, чтоб хватило и на завтрашний день, и, главное, много людей – веселых, суетливых, связанных чем-то общим. …Может, стоило поехать с Николаем?..Хотя там бы тоже ничего не изменилось, ведь одиночество не исчезает от физического присутствия, иначе б все только и делали, что катались в переполненных автобусах…

Где-то рядом прогремел взрыв, заставивший Галину Васильевну вздрогнуть. Над ее головой раскрылся огромный красный купол, и огоньки кровавыми слезинками побежали по черным щекам ночи. Ей вдруг тоже захотелось плакать.

…Ну, почему у меня не бывает праздников?! Это ложь, что я их не люблю – просто мне удобно так думать, чтоб не чувствовать себя ущербной. Вот, в чем правда!.. Если б сейчас, по мановению волшебной палочки, возник Николай Сергеевич и снова пригласил ее… даже не в ресторан, а все равно куда!.. …Я б, ей-богу, пошла, и неважно, что случится завтра!..Но это была лишь шутка судьбы – никто меня никуда не позовет… Было б мне лет двадцать, другое дело… значит, все-таки я старуха, и нечего тут хорохориться…

Галина Васильевна дошла до остановки. На проезжей части два парня с огромной сумкой ловили машину, громко матеря какого-то Артема, который не заехал за ними; взглянула в глубину улицы, где возникли фары, не похожие на маршрутку…

– …С праздником тебя, добрая женщина.

Обернувшись, Галина Васильевна увидела нищенку.

…Господи, почему она преследует меня?!.. – испугалась Галина Васильевна, но тут же поняла, что никто ее не преследует – это она сама все время подходила к ней и давала деньги.

Лица нищенки она не видела, потому что та стояла перед яркой витриной зловещим черным силуэтом. Ее рабочий день закончился и в лексиконе, кроме слов «подайте, ради Христа», появились другие, которыми она спешила воспользоваться, дабы не забыть окончательно.

– Спешишь на праздник? – спросила нищенка.

– Нет…

Гулко хлопнула дверца – это уехали парни с сумкой.

– Но ведь скоро праздник. Который сейчас час?

– Десять, – Галина Васильевна посмотрела на часы.

– Совсем скоро, – нищенка вздохнула.

Галина Васильевна по-прежнему не видела глаз, но чувствовала, как взгляд ласково облизывает лицо, словно шершавый собачий язык, и оно от этого становится влажным. Чтоб убедиться в очередной иллюзии, она провела рукой по щеке и поняла, что все правда – неизвестно откуда взявшиеся слезинки катились к уголкам рта. Галина Васильевна стыдливо смахнула их и совсем по-детски шмыгнула носом.

– Не надо роптать на судьбу, – произнесла нищенка, по-своему оценив ее состояние, – надо прожить то, что дано. Значит, Бог решил, что тебе не хватает именно этого знания.

Галина Васильевна приоткрыла рот, но не нашлась, что ответить, потому что никогда не думала о Боге. Тем не менее, было в словах нищенки что-то успокаивающее, смиряющее досаду и разочарование. Это, как круг, за который можно схватиться и ждать, когда тебя вытащат незримые спасатели.

Нищенка вышла из света – оказывается, она улыбалась, и Галина Васильевна уже не могла оторвать взгляд от этой ироничной улыбки. Внутренне она понимала, что надо немедленно прекратить разговор, иначе, в конце концов, можно остаться в голых стенах, как не раз показывали в криминальной хронике, но не бежать же по улице, крича «помогите!»?

– Идите своей дорогой, – сумела выдавить она.

– Конечно, – нищенка кивнула, – меня ждет мой теплый подвал. Есть вино и есть, что поставить на стол. Нет только елки и телевизора.

– Елки у меня тоже нет, – неожиданно для самой себя поделилась Галина Васильевна, – а телевизор… – и совершенно безотчетно предложила, – хотите, пойдем ко мне?..

Откуда взялись эти слова? Как они, вообще, посмели прийти в голову, а, тем более, сорваться с языка?.. Галина Васильевна обмерла, поражаясь своей глупой наивности.

– Я не против.

… Еще б ты была против!.. Господи, что я делаю? Надо сказать ей, что пошутила или лучше, ничего не говорить, а просто уйти! Не станет же она гнаться за мной?..

– Только зайдем ко мне, – предложила нищенка, – я возьму припасы, что собрала к празднику.

Галина Васильевна живо представила мусорный бак, откуда могли появиться «припасы».

– Боже упаси! У меня все есть, – воскликнула она, но нищенка будто и не слышала.

– Здесь совсем рядом.

И вопреки здравому смыслу, вопреки желанию, вопреки всему, что накопил жизненный опыт за сорок два года, Галина Васильевна пошла. Она понимала, что сходит с ума, но ноги сами несли ее. …Все, я пропала! Золото в шкатулке, прямо у зеркала – на самом видном месте!.. Хотя, там золота-то!.. А в сумке премия – в сумку она полезет первым делом…

Когда они пересекали двор, нищенка шла чуть впереди.

…Можно попытаться отстать, и когда чары перестанут действовать, бежать… Замедлив шаги, Галина Васильевна оглянулась и увидела огромную черную собаку, задумчиво нюхавшую следы на дорожке. Это означало, что путь к отступлению отрезан – собак она боялась больше всего на свете (страх этот остался с детства, когда ее укусила соседская дворняжка и пришлось делать жуткое количество уколов).

Собака подняла голову, оценивая потенциальный ужин, и Галина Васильевна поспешно догнала нищенку, уже подходившую к дому. Дверь в подъезд была распахнута, и слышались приглушенные голоса, а на балконе третьего этажа виднелись курившие люди. Можно было броситься к ним, но это если б на нее, например, напали хулиганы, а просить защиты от немощной старухи?.. Откуда им знать, что она, то ли гипнотизерша, то ли колдунья?..

Нищенка сняла с двери соседствовавшей с подъездной, висячий замок.

– Хорошо я придумала? – она спрятала его в карман, – никто и не догадывается, что там кто-то живет – всегда, вроде, закрыто. А я ж не дебоширю, никого в гости не вожу… Постой тут, – она исчезла, для конспирации прикрыв за собой дверь.

…Вот он, шанс!.. Галина Васильевна сделала резкое движение, но собака, стоявшая совсем близко, зарычала, обнажив огромные клыки. …Это похоже на страшную сказку!.. Страшная новогодняя сказка… Нонсенс! В Новый год должны быть только счастливые сказки… или вообще никаких!..