Время невиноватых

В вестибюле, на неожиданно крупной желто-черной клетке пола, вдруг запоздало приходит мысль: а не предупреди эксперт про ступеньку, не посвети мне под ноги? Может, и удержался бы, а может, и нет: пятьдесят на пятьдесят! Вспоминаю труп, который сторожил в подъезде: тот бедняга тоже упал с седьмого этажа… Бр-р-р… А ведь вполне мог не предупреждать: люди взрослые, каждый заботится сам о себе, у каждого должен быть фонарь… Стал брать на дежурства фонарь. Хотя разве в фонаре дело?

Особенно насыщенны праздничные дежурства. По дороге в УВД видишь томящиеся очереди у винных магазинов, в 10 или 11 начинается торговля, а в 13–14 начинается: «Пьяный выпал из окна…», «Пьяный попал под поезд», «Пьяный утонул…» Это уже не голое морализаторство, а реальная жизнь!

Оказывается, если пьяным курить в постели, то легко поджечь матрац, он тлеет, обильно выделяя дым, в этом дыму и задыхается несчастный курильщик… Приезжаешь по вызову — все в комнате цело, только стены закопчены — непонятно: почему погиб человек?

Оказывается, замерзнуть насмерть можно и в октябре, при температуре воздуха плюс тринадцать: ослабленный алкоголем организм, холодная земля — полежал несколько часов, переохладился, — и готово…

Оказывается, если покрыть лаком паркетный пол в школьном спортзале, а потом чиркнуть спичкой, то весь воздух в зале на миг вспыхнет, и там останутся три внешне не поврежденных трупа рабочих. Много лет спустя узнал про эффект вакуумной бомбы — принцип поражения примерно такой же…

Когда находишься в дежурной части УВД, кажется, что идет война: звонок за звонком, происшествие за происшествием… Кажется, что все люди в городе, области, стране только и делают, что убивают друг друга, кончают самоубийством или погибают от несчастных случаев. Что интересно: происходит психологическая перестройка — когда спишь на сдвинутых стульях в подвале, неподалеку от служебной собаки, то выезд на очередной вызов воспринимаешь вполне буднично. Если же в спокойную ночь отпросился у дежурного домой и тебя «выдергивают» из семейного тепла и уюта, то сердце колотится, как в первый раз, и ехать очень не хочется…

Следствие очень хорошо учит жизни. Уже через год я научился определять, когда люди врут, о чем они в данный момент думают, что из себя представляют… Через год ситуации стали повторяться: все преступления типовые, как и их раскрытия, поэтому новизна ощущений ушла, только жизненный опыт накапливался — в пропорции год за три, не меньше. После трех лет в прокуратуре, я пять лет профессионально изучал преступность в отделе криминологических исследований, вот уже 27 лет занимаюсь преподавательской и научно-исследовательской работой в этой же сфере. Теория, наложенная на практический опыт, конечно, великая сила. Но по интенсивности, сложности, напряженности и сотням других показателей следственная работа не сравнится ни с чем.

Помню, мы с коллегами обсуждали состояние преступности, громкие дела, находящиеся в производстве, обстановку вокруг органов правосудия…

Как говорится, время было совсем другое. Тогда за похищенные у государства 10 тысяч рублей (стоимость автомобиля «Волга») можно было получить пятнадцать лет тюрьмы или высшую меру. За повторно принятую или крупную взятку — тоже. Если кто-то не ходил на работу, но получал зарплату, — это считалось хищением. Уголовные дела возбуждал следователь, без согласия прокурора и санкции суда.

Суд вообще не контролировал следствие: не санкционировал ни обыски, ни аресты, занимаясь исключительно рассмотрением дел по существу. При этом суд считался органом борьбы с преступностью, а не бесстрастным арбитром между обвинением и защитой. Оправдательные приговоры выносились в единичных случаях, но не потому, что осуждали невиновных: существовала такая система ведомственного и вневедомственного (в основном партийного) контроля, что невиновные под суд, практически, не попадали. Про «заказные» дела никто не знал. В том смысле, что их не было. (Не считая так называемых «политических» процессов, исход которых был ясен заранее: например, оправдание или условное осуждение за шпионаж было совершенно невозможно.)

Коррупции, как всеохватывающего явления, практически не было. Следователей и судей, бравших взятки, в своей среде знали и старались держаться от них подальше. А те тщательно скрывали неправедные доходы, оправдывая новый костюм неожиданной щедростью тещи. О машинах, квартирах и домах речи вообще не шло. Да и брать взятки было сложно: возможности следователей, прокуроров и судей ограничивались рамками закона и существовавшими в обществе представлениями о справедливости. Если бы кто-то освободил обвиняемого из-под стражи, а тот скрылся; либо назначили мягкое наказание за тяжкое преступление; либо дали условный срок, а осужденный вновь преступил закон, — то причастные к этому должностные лица с «волчьими билетами» были бы изгнаны из Системы.

Когда грянул гром, и следственная бригада Прокуратуры СССР возбудила дело по злоупотреблениям в правоохранительных органах Ростова-на-Дону, то все одиозные фигуры оказались там, где им и положено, причем приговоры были не условными и не «щадящими»: от семи лет до расстрела. Последний исполнен не был, осужденного помиловали, и он, отсидев год в камере смертников и еще 11 лет в колонии особого режима, среди убийц и бандитов, вышел на свободу. Это был интересный, склонный к творчеству человек, до осуждения мы поддерживали добрые отношения, после его освобождения — тоже. Как-то обсуждали прошлую и нынешнюю жизнь, и я сказал:

— Сейчас вам больше выговора бы не объявили…

Но он в свое время был хорошим следователем:

— А за что выговор? Я вообще ничего не делал…

Уровень преступности в те годы был гораздо ниже, про терроризм никто не слышал, представить, что можно будет воровать миллионы и открывать счета в зарубежных банках, никто не мог, армейское оружие использовалось в преступлениях в единичных случаях…

Со студенческих лет я занимался журналистикой, часто выступал с публицистическими очерками и статьями в местной и центральной печати: «Литературной газете», «Комсомольской правде», журналах «Смена», «Человек и закон» и многих других, всего опубликовал более 400 материалов — такое количество бывает у профессиональных газетчиков. Писал статьи на правовые темы, судебные очерки, анализировал проблемы борьбы с преступностью.

Хороши ли у нас законы, или именно их несовершенство не позволяет установить в стране царство законности и справедливости? Правильно ли ведется борьба с преступностью? Обоснованна ли постоянная либерализация уголовного закона в соответствии с европейскими стандартами? Надо ли дать возможность гражданам защищаться от преступников с оружием в руках? Необходима ли смертная казнь? Можно ли победить терроризм и какими методами? Эти и многие другие вопросы привлекали интерес общественности, вызывали много писем и вопросов на встречах с читателями.

В последние годы, когда научный багаж, а в еще большей мере многомиллионные тиражи художественных книг, обусловили интерес журналистов к моим взглядам на ту или иную проблему, публицистические выступления приняли форму интервью. Надо сказать, что в отличие от десятков конъюнктурщиков, многократно меняющих жизненные позиции (и кстати, востребованных во все времена), высказываемые мною убеждения за десятки лет не изменились, только добавилось аргументации, да повседневная жизнь все чаще подтверждает их правоту.

Изложенные обстоятельства и натолкнули меня на идею собрать основные публицистические выступления по актуальным, волнующим граждан проблемам, в настоящую книгу. С учетом времени, прошедшего после их написания, я снабдил некоторые авторскими примечаниями. А завершающий рассказ-быль «Молоток и закон», хотя и отличается по стилю и жанру от статей и интервью, но прекрасно характеризует современную криминальную действительность и потому убедительно и наглядно подводит итог высказанным в них мыслям и предложениям.

В книге использованы ответы на вопросы, которые в последнее десятилетие задавали журналисты, в том числе мои близкие друзья и просто друзья: Валерий Коновалов, Александр Сидоров (Фима Жиганец), Валерий Володченко, Александр Соколов, Виктор Васильев, Михаил Сердюков, Руслан Мельников, Катерина Новицкая, Дмитрий Быков, Сергей Петрович, Лариса Левитас, Ирина Хансиварова, Дмитрий Киричук, Андрей Щербак-Жуков, Игорь Шушарин, которым я выражаю искреннюю благодарность.