Страница 4 из 6
– Ты же понимаешь, – я сел на кровать, – что нам никуда не деться с этого корабля. Не деться друг от друга, не деться от Нанимателей и от наших страхов.
– Подай мой индивидуальный набор.
– Держи… С новым статусом у нас все будет по-другому. Мы станем жить, как офицеры.
– У меня тушь не потекла?
– Нет. Я пойду к Нанимателям! Алан обещал устроить встречу! Я не позволю отнять у нас ребенка еще раз!
Лиза побледнела, губы ее задрожали. Что-то она собралась мне сказать… Кинуть упрек напоследок… Но тут объявили учебную тревогу, и нам пришлось, позабыв обо всем, бежать к ботам.А после мы разбирали вещи Лизы и снова раскладывали их по местам. Уснули очень поздно, часа за два перед тем, как нашей смене объявили побудку.
– Умаялся? – спросил во время обеда навигатор по имени Кларк.
– Да, сэр, – ответил я. Работы со спасательными ботами продолжались, и не было им видно конца.
– Дел сейчас добавится, – сказал приятель Кларка – навигатор Марк Алонсо. – Мы закончили обсчет альтернативного курса. – Он улыбнулся. – Скоро прыгнем. Сегодня или завтра.
– Да, – поддержал товарища Кларк. – Жди оповещения.
– Хорошо. Спасибо, – поблагодарил я с набитым ртом. – А как же «волчья стая»?
Навигаторы переглянулись. Потом Кларк сказал:
– Улизнем из-под носа. Будь спокоен!
Навигаторы действительно не ошиблись. Работы привалило. Нашу бригаду в тот же день в спешном порядке перебросили на профилактику ускорителя частиц. И не только нас, всех техников туда согнали. Инженеры проверяли магнит за магнитом, предускоритель за предускорителем, мы же метались от одного блока к другому, точно серые муравьи. Продержали нас в бустере синхротрона до тех пор, пока на участок не прибыли сменщики. То есть – до ночи.
Перед тем как вернуться в жилую зону из внешней части «Марракеша» во внутреннюю, мы с ребятами постояли немного у иллюминатора. За бортом была серо-зеленая мгла, сквозь которую просвечивали лишь самые яркие звезды окрестностей. Где мы были?.. Зачем мы были?.. Черт его знает…
По изгибу разгонного кольца ускорителя частиц, опоясывающего «Марракеш», промелькнула тень. За ней еще и еще.
– Анонимы! – ахнул я.
Мы с ребятами прижали носы к холодному стеклу, силясь разглядеть то, что происходит на разгонном кольце. А там уже сверкала сварка, и белые искры уплывали в пространство.
– Наши коллеги, – высказался Скотт. – Мы внутри латаем, а они – снаружи.
– Ага, – поддакнул я. – Анонимам не нужны скафандры. Им вакуум не страшен.
– А также – опасные для человека излучения, – договорил Энди.
Я же подумал, что тот аноним, которого я встретил в воздушном тоннеле, вероятно, тоже что-то ремонтировал в границах «красной зоны». И на территорию людей зашел из любопытства. Быть может, они знают о нас так же мало, как и мы – о них.
В зеленоватой мгле сверкнула молния.
– Ох, ты! – успел сказать Скотт, прежде чем взвыла сирена.
«Экипажу приготовиться к гиперпрыжку, – объявила система оповещения. – Десятисекундная готовность. Десять. Девять…»
Мы с ребятами уставились друг на друга. Никогда еще не было, чтоб вот так сразу – десятисекундная готовность!
– Ложись! – приказал Энди и кинулся на палубу.
Я готов дать голову на отсечение – до нуля компьютер не досчитал! «Марракеш» прыгнул раньше. Рванул тем самым альтернативным курсом, о котором говорили за обедом навигаторы.
Отсек крутанулся вокруг меня. Я упал, ударился затылком.
Прыжок длится долю секунды. Что происходит в момент, когда заключенная в гиперах энергия освобождается, человеческий мозг не может интерпретировать, поэтому попросту вычеркивает из памяти.
Шея и голова болели. Я привстал, поглядел в иллюминатор. Мгла за бортом стала плотнее. Сквозь нее уже не проглядывали звезды. «Марракеш» в один миг переместился в сердце газопылевой туманности.
– Вот черт! – Скотт глядел на меня круглыми глазами. – У тебя кровь, Джо!
– Надо врача позвать, – проворчал Энди.
– Стоп! Погодите! – я встал на ноги. – Я домой пойду. Не надо врачей… – А потом спросил неожиданно для себя: – Скотти, а ты говоришь со мной сквозь зубы из-за того, что мне подправили память?
Скотт несколько раз открыл и закрыл рот. Потом прошипел:
– Да пошел ты, придурок чокнутый!
И поплелся прочь. А за ним посеменил Энди.
Я же добрался до жилой зоны на монорельсе в компании техников из другой бригады. Мы обсудили поспешный прыжок «Марракеша», поговорили об инциденте. Кто-то сказал, мол, если всех бросили на ускоритель частиц, значит, скоро случится большой «Бум!».
Лиза была без сознания. Лежала на полу возле кровати. Ей не хватило совсем немного времени, чтобы лечь и закрепиться ремнями. И почему мы прыгнули, не дождавшись конца отсчета?Врачей все-таки пришлось позвать.
Мне уже доводилось бывать в «красной зоне». Причем – не единожды.
Понимание снизошло на меня ночью.
– Чего не спишь? – буркнула Лиза.
– Сплю! – соврал я, глядя в потолок.
Она прижалась лицом к моему плечу и засопела.
Я же лихорадочно пытался вспомнить. Перед глазами мелькали кабели и трубы, пестрящие красными метками. Что я там забыл? «Красная зона»… Глаза анонима отражают свет фонаря. Множество глаз множества анонимов… Да когда же это было со мной? В какой-то другой жизни…
Мне было страшно. Мне было тревожно. Простынь подо мной стала влажной от пота. И в какой-то миг показалось, будто я лежу, точно стейк на раскаленной решетке.
Я выскользнул из постели. Натянул шорты, футболку, старые кроссовки. Вышел в коридор.
Повсюду сиял яркий свет. Это для нашей смены сейчас – ночь, на самом деле «Марракеш» не спит никогда. На меня никто не обратил внимания, пару раз я ответил на приветствия, и все. Спустился на уровень, где недавно ремонтировал вентиляционную подсистему. Открыл шкаф, спрятанный между шпангоутами. Отыскал среди инструментов фонарь.
Втискиваясь в техтоннель, я подумал, что наверняка измажусь с ног до головы, а потом придется идти через жилую зону в неприглядном виде. Но вернуться назад я почему-то не мог. Не мог – и точка.
Я включил фонарь и пополз, сбивая колени, вперед.
Аноним ждал на границе «красной зоны». Я спросил, приблизившись:
– Ты знаешь, что я делал у вас?
Аноним склонил покрытую гибкими хитиновыми пластинами голову, очевидно, прислушиваясь. Я не знаю, зачем существу, которое обходится без скафандра в космосе, органы чувств. Не было у людей никакой информации об анонимах. Мы даже понятия не имели, как их называть.
– Ты понимаешь меня? – членораздельно проговорил я.
Аноним открыл рот. Его зубы были острыми и как будто выточенными из хромированной стали. Я даже испугался.
– Пришел за мной? – спросил аноним.
Я отпрянул. Голос существа был скрипучим и высоким. Голос не человека, а инопланетянина, чье горло едва-едва справляется с простыми словами.
– Ты – мой папа? – спросил аноним.
Что за ерунда? Я только в кошмарном сне могу быть… твоим папой.
На чип пришло эсэмэс. Я перевел взгляд с существа на оживший наладонный экран. «Куда собрался? Вернись в жилую зону. Алан». Я не сразу осознал смысл простого сообщения, мне чудилось, что сумрак стал сгущаться, грозя задушить.
– Заберешь меня? – вновь проскрипел аноним.
Куда заберу? Зачем заберу?Почему ты говоришь, точно подкидыш из детдома? Ты не можешь быть моим сыном или дочерью, потому что в противном случае тебе меньше одного года от роду. Потому что мы с Лизой – люди, а ты – инопланетянин!
Я стал пятиться. Прочь от «красной зоны». Сидящий на ее границе аноним скрылся в темноте. Лишь его глаза какое-то время мерцали вдали, отражая свет фонаря.
– Заберешь меня? – прозвучало эхом.
Утром нас опять отправили в бустер синхротрона. На всех приборах были зеленые огни, шеф Гаррель ходил довольный, расстегнув комбез до пупа.
– Жахнем ускорителем, и сразу – по гиперам, вперед и с песней, – сообщил он нам во время перекура.