Страница 84 из 99
И тут я услышал конское ржание. Из-за угла появилась Лигейя. За ней шел громадный скакун невиданной масти. Она делала какие-то месмерические пассы в его сторону.
— Эдди, помогите мне запрячь его, — сказала она. Мои кавалерийские навыки не забылись — я ласково потрепал коня по холке и не спеша, оглаживая, завел его между оглоблями. Хоть это был и настоящий гигант, я не мог не пожалеть животное — придется ему выполнять работу четверых лошадей. Впрочем, теперь с нами нет Эмерсона и кучера, да и большую часть багажа мы бросили.
Обходя карету, я увидел на булыжниках двора брошенный ковер. Один воин по-прежнему резал другого, а вот коня на заднем плане больше не было. Мне не хотелось даже задумываться над тем, что это значит. Но на моем лице, очевидно, что-то отразилось, потому что Лигейя, глядя на меня, стала смеяться.
Я оглянулся на нее: волосы развевает ветер, жемчужно-белые зубы оголены… Какое-то мгновение мне казалось, что вокруг Лигейи разлито бледное сияние. Почудилось? Впрочем, через секунду сияние исчезло — словно втянулось обратно в ее глаза, засверкавшие сильнее прежнего.
— Вы, Эдди, будете нашим кучером, — сказала она.
— Да я понятия не имею, как ехать в эту Барселону! Лигейя указала рукой:
— Вот в эту сторону. По мере продвижения я буду подсказывать вам, куда и где сворачивать.
Я открыл дверцу и помог Лигейе подняться в карету. Когда я взобрался на козлы, Петерс присоединился ко мне.
— Если не против, я поеду рядом с вами, на свежем воздухе, — сказал он.
— Отлично. А временами будете брать вожжи.
Я снял тормоз, поднял вожжи, и конь резво тронул с места. Уже к концу двора карета набрала хорошую скорость, а уж когда мы выехали на дорогу, странный конь припустил вперед с необычайной скоростью. Я только диву давался — так мы не мчались и с четверкой лошадей! И в то же время чудо-конь не проявлял никаких признаков усталости или напряжения. Более того, он играючи продолжал увеличивать скорость. Мы мало не летели по воздуху, и я молил Бога, чтобы мы не угодили в какую-нибудь рытвину и не перевернулись. Но, странным образом, нас не трясло на ухабах, мы ехали будто по ровному шоссе. Ближайшие деревья слились в размытые пятна.
Я правил каретой в течение нескольких часов, пока меня не сморила усталость. Тогда я передал вожжи Петерсу. Но дивной скотине было хоть бы хны — казалось, она лениво перебирает ногами и ждет, когда же кучер позволит ей действительно разогнаться!
Я потеплее закутался в свой плащ и откинулся на спинку сиденья. Ночные весенние запахи струились вокруг нас. Лишь звезды были неподвижны в окружающем пейзаже. Лигейя время от времени выкрикивала инструкции, а Петерс сворачивал в нужном направлении.
Я задремал, и мне чудилось, будто рядом со мной на козлах сидел не Петерс, а Эдгар По. Я обратился к нему, но он молчал. Потом вдруг перепрыгнул с козел на спину скакуну, обрезал постромки — и был таков. Я остался на козлах еще какое-то время катившей вперед кареты. Что за бред! Наваждение какое-то… Но карета продолжала двигаться вперед и после того, как должна была исчерпаться ее инерция. Снова какое-то наваждение!
И тут рядом со мной на козлах оказалась Анни. Я ощутил ее руку на своей руке.
— Перри, — сказала она. — Эдди!
— Анни!.. Господи, мне почудилось, что тут сидел По — всего несколько минут назад. Но он не пожелал общаться со мной. Он ускакал прочь.
— Знаю. Он удаляется от нас. Удаляется все больше и больше. И я больше не могу удержать его.
— А как твои дела, моя прекрасная леди? В последний раз я видел тебя на том пиршестве, которое закончилось вакханалией смерти. Ты вместе с фон Кемпеленом и приспешниками Гризуолда исчезла задолго до финала. Я не заметил, когда именно.
— Я ощутила, что приближается страшная развязка. А остальные научились верить моим предупреждениям, так что мы потихоньку скрылись.
— Ах, ну что бы тебе не сбежать тогда со мной!
— Я знала, что ты хочешь забрать меня. И хотела бежать с тобой. Но ведь мы это уже обсуждали. Я не могу дать им шанс сделать вечной ссылку Эдгара По в чужой для него мир.
— А как твои собственные дела? Ты в порядке?
— Физически — да. Из тогдашней суматохи выбралась без единой царапины. Чуму не подхватила.
— Ты где теперь?
— На борту ялика, который плывет вниз по реке. Вижу тебя в пламени фонаря. Возле устья нас поджидает большой корабль — он стоит там на якоре и готов отплыть в любой момент.
— Название корабля?
— «Грампус». Мы будем на борту этого судна, и оно поднимет якорь раньше, чем вы попадете в Барселону.
— Куда вы направитесь? Ты же понимаешь, что я последую за вами.
— В Лондон. Нужно взять кое-какое оборудование.
— Что за оборудование.
— Для фон Кемпелена.
— Готовит эксперимент?
— Да.
— А из Лондона вы куда направитесь?
— Обратно в Штаты.
— Куда именно?
— Этого я пока точно не знаю. Кажется, куда-то на север.
— А в Лондоне вы где будете?
— Адреса точного не знаю. Впрочем…
— Что «впрочем»?
— У меня такое ощущение, что в Лондоне мы с тобой не встретимся. Тебе предстоит что-то. Вижу только облако, которое придвигается к тебе. И ничего больше.
— Что ж, буду стараться не ударить лицом в грязь.
— Видит Бог, ты многое преодолел. И сделал едва ли не больше, чем в человеческих силах.
— Я люблю тебя, Анни. Пусть моя любовь возникла из инсценировки, которую затеяла одинокая девочка, искавшая товарищей для игр, — от этого любовь нисколько не слабее.
— Мой милый мальчик, мой пришелец из зарослей, — сказала она, ласково коснувшись моих волос, — я бы никогда не обрела тебя, не будь в тебе самом ответной потребности — и способности отозваться.
Мы некоторое время сидели молча, и я почувствовал, как ее присутствие становится все менее ощутимым.
— Я устаю, Эдди.
— Знаю. Какая досада, что Красная смерть не прибрала твоих дружков-приятелей — большой недосмотр с ее стороны!
— Доктор Темплтон уберег их. А тебя и Петерса спасла от Красной смерти та замечательная леди, что высвободила силы, которые сейчас влекут вперед вашу карету.
Мне хотелось побыть с Анни подольше, но я пожелал ей доброй ночи — ведь она устала. И после этого сам погрузился в настоящий сон — точнее, в кошмар. Мне снились горящие министры, подвешенные на цепях к потолку, визжащая толпа, окровавленный труп Эмерсона, ходячий мертвец, который все ближе, ближе…
— Пропади оно все пропадом, Эдди. Пропади оно все пропадом! Эдди! Пропади оно.
Я открыл глаза. На моем плече восседал Грип и старался привлечь мое внимание к пиршеству малиновых и оранжевых красок занимающейся на востоке зари.
— Эй, Петерс, давайте мне вожжи, — сказал я, — а сами маленько отдохните.
Он кивнул и передал мне вожжи. Грип перепрыгнул на его плечо.
— Пропади оно все пропадом, Петерс, — заскрипел ворон. — Петерс, пропади оно все пропадом!
Мы проезжали мимо множества заброшенных крестьянских хозяйств — на весенних полях зеленела сорная трава. Однажды мы остановились пополнить запасы провизии в подвале одного из крестьянских домов, владелец которого умер от чумы или сбежал из страны. Наш безымянный скакун дышал ровно, словно и не пробежал бессчетного числа миль. Положив руку ему на круп, я не почувствовал, что конь разгорячен. Но кроме гигантского размера и странной масти в нем не было ничего особенного. Конь как конь. Ну и дела порой творятся на белом свете!.. Еще я заметил странные проплешины на его крупе — прежде их вроде бы не было.
Когда карета покатила дальше, Лигейя приказала ехать по дороге, которая следовала вдоль берега реки — к ее устью. Теперь мы передвигались по лесному краю с множеством озер. Временами мне чудилось, что По рядом. Правда, ощущение это было мимолетным, невнятным. Мы ни разу не пообщались.
К середине дня мы подъехали к изножью холма, с которого, по словам Лигейи, открывался вид на Барселону. Я даже слегка подосадовал, что мы добрались до места так быстро: мне до того понравился более чем резвый ход нашего дивного скакуна, что я был не прочь продлить путешествие — исключительно ради удовольствия прокатиться с ветерком. Но лихой скакун что-то стал сникать. Он, можно сказать, лысел на глазах — шерсть с него падала клочьями буквально при каждом шаге, при каждом дыхании.