Страница 33 из 83
— Слава Мертвецу!
— Слава Мертвецу!
— Этой ночью, — спокойно сказал Хасан, — он и впрямь станет мертвецом.
— Мертвец! — крикнул Морби, когда Хасан подошел и встал перед своим противником. — Я отдаю тебе в жертву этого человека по имени Хасан.
Затем Морби подался в сторону и показал охранникам, чтобы те отвели нас на дальний край поля.
Идиот ухмылялся все шире и шире и медленно приближался к Хасану.
— Бисмалла, — сказал Хасан, делая вид, будто хочет увернуться, и отклоняясь вниз и вбок.
Он начал размах от самой земли и понес кулак вверх быстро и жестко, будто выстрел хлыста, вложив весь свой вес в удар, который пришелся с левой стороны челюсти Мертвеца.
Белая, белая голова дернулась разве что дюймов на пять.
И он продолжал ухмыляться.
Затем он выбросил вперед свои короткие толстые руки и обхватил Хасана под мышками. Хасан вцепился ему в плечи, оставляя на них хорошо видные красные борозды, и там, где его пальцы вонзались в белоснежные мышцы, выкатывались красные капли.
Толпа при виде крови Мертвеца завизжала.
Возможно, запах собственной крови возбудил идиота. Или запах, или визг. Потому что он оторвал Хасана от земли, подняв на высоту два фута, и побежал с ним вперед. На пути стояло исполинское дерево — Хасан ударился о ствол, и голова его мотнулась.
Мертвец всей тяжестью навалился на противника, затем медленно отступил, встряхнулся и начал его избивать.
Это было настоящее побоище. Хасан прикрывал лицо ладонями, а солнечное сплетение — локтями. Однако Мертвец продолжал колотить его по бокам и голове. Руки его знай подымались и опускались.
И он не переставал ухмыляться.
В конце концов руки Хасана упали, и он сцепил их у живота. Струйка крови потекла из уголка рта.
Непобедимая игрушка продолжала свою игру.
А затем из далекого далека, с другого края ночи, из такого далека, что только я мог расслышать, донесся голос, который я узнал.
Это охотился мой адский гончий пес Бортан.
Где-то он напал на мой след и мчался сюда, сквозь ночь, прыгая, как коза, стелясь, как река или скаковая лошадь, пятнистой масти, глаза, будто горящие угли, а зубы, будто циркулярная пила.
Он никогда не уставал от бега, мой Бортан.
Такие, как он, рождаются без страха, — преданные охоте, клейменные смертью.
Мой адский гончий пес все ближе и ближе, и ничто не собьет его с пути. Но он был далеко, в далеком далеке, на том краю ночи…
Толпа вопила. Хасан больше ничего не мог сделать. Никто бы не мог.
Краем глаза (карего) я заметил почти неуловимое движение Эллен. Как будто она что-то бросила правой рукой… И двумя секундами позже это случилось.
Я быстра отвел глаза от ослепительной вспышки за спиной у идиота.
Мертвец вскрикнул и выпустил Хасана.
Старая добрая инструкция номер 237.1 (подписанная мною): «Каждый руководитель группы и каждый турист должны иметь при себе в пути не менее трех осветительных ракет».
Это означало, что у Эллен осталось только две. Благослови ее Бог.
Идиот перестал избивать Хасана. Он пытался ногой откинуть пламя. Он вопил. Он зажал глаза руками. Он катался по земле.
А Хасан следил за ним, обливаясь кровью, тяжело дыша…
Пламя обжигало, Мертвец вопил.
Наконец Хасан шевельнулся. Он потянулся вверх и ухватил один из толстых стеблей ползучего растения, свисающего с дерева. Стебель сопротивлялся. Он дернул сильнее.
Стебель подался.
Хасан упал на колени возле Мертвеца и быстрым движением затянул стебель петлей у него на горле. Пламя искрило. Хасан затягивал петлю. Мертвец пытался подняться. Хасан затягивал еще сильнее. Идиот схватил его за пояс.
Большие мышцы на плечах убийцы вздулись, как канаты. Кровь на его лице перемешалась с потом. Мертвец встал, подняв и Хасана. Хасан затянул еще сильнее.
Лицо идиота было теперь не белым, а пошло пятнами, веревки вен выступили на лбу его и шее. Он снова оторвал Хасана от земли — поднял так же, как я поднимал голема, и стебель еще глубже вонзился в его шею, когда он напряг все свои нечеловеческие силы.
Толпа выла и пела что-то бессвязное. Гром барабанов достиг бешеного предела.
И затем я снова услышал лай, но он был еще очень далеко. Пламя стало умирать.
Мертвеца качало из стороны в сторону.
…Затем его затрясло в судороге, и он отшвырнул Хасана. Петля на его горле ослабла, поскольку противник выпустил конец.
Хасан сделал укеми и перекатился на колени. В такой позиции он и остался.
Мертвец двинулся к нему.
Но поступь его вдруг изменилась. Он весь затрясся. В горле у него булькнуло, лицо потемнело. Пошатываясь, он добрел до дерева и оперся о ствол рукой. Он тяжело дышал. Затем стал шумно хватать ртом воздух. Рука его скользнула по стволу дерева, и он упал на землю. Согнувшись в три погибели, он снова поднялся.
Хасан встал с колен и снова взял выроненный стебель. Он стал приближаться к идиоту.
На сей раз петля его была мертвой.
Мертвец упал и больше не поднялся.
Впечатление было такое, будто выключили радио, игравшее до того на полную громкость.
Щелк…
И чудовищная тишина — все произошло так быстро. И ночь была нежна[10], да, да, — воистину, когда, выпрыгнув из нее, я свернул шею меченосцу, что стоял возле меня, и схватил его клинок. Затем я развернулся влево и раскроил им череп еще одному.
Затем снова — щелк, и опять полная громкость, но на сей раз при всеобщем оцепенении. Ночь была порвана по самой середине.
Миштиго сбил с ног своего охранника запрещенным ударом в затылок и ногой саданул другого в голень. Джорджу удалось ударить коленом в пах того, кто был ближе всех. Дос Сантос был не так разворотлив — или ему просто не повезло — и получил две нехорошие раны: в грудь и плечо.
Рассеянная вдоль края поля толпа вскочила с земли — это было похоже на ускоренную съемку роста бобов. Она бросилась к нам.
Эллен накинула Хасанов бурнус на голову меченосца, собравшегося распотрошить ее мужа. А затем земной поэт-лауреат изо всех своих сил опустил камень на макушку бурнуса, тем самым несомненно обретя скверную карму, но, кажется, ничуть по сему поводу не встревожившись.
В этот момент Хасан уже снова присоединился к нашей маленькой группе — он рукой парировал удары меча, отбивая его с плоской стороны клинка; древний самурайский прием, который я считал давно утраченным. Затем и у Хасана в руках оказался меч — ему на это понадобилось лишь одно стремительное движение — а мечом он владел весьма искусно.
Толпа еще не миновала и половины расстояния до нас, как мы уже убили или тяжело ранили всех наших охранников. Диана, по примеру Эллен, запустила три свои осветительные ракеты прямо в толпу. И мы побежали; Эллен и Красный Парик поддерживали Дос Сантоса — ноги плохо его слушались.
Но куреты перерезали нам путь, и мы побежали на север, отклонившись от нашей цели.
— У нас ничего не получится, Караги, — крикнул Хасан.
— Знаю.
— …Если только ты и я не задержим их, пока остальные не оторвутся.
— О'кей. Где?
— Возле ямы, где жаровня. Там толстые деревья вдоль тропы. Это бутылочное горло. Они там всех нас не достанут за один прием.
— Правильно! — Я обернулся к остальным: — Слышали? Бегите к лошадям! Вас поведет Фил. Хасан и я будем сдерживать их столько, сколько сможем.
Красный Парик повернула ко мне голову и стала что-то говорить.
— Никаких возражений. Вперед! Вам дорога жизнь или нет?
Они подчинились. Они побежали.
Мы с Хасаном остановились за ямой, поджидая куретов. Остальные, оторвавшись, бросились через лес, держа путь к деревне и загону. Толпа катилась прямо на нас — меня и Хасана.
Первая волна врезалась в нас, и мы начали убивать. Мы занимали клин, где тропа вырывается из леса на волю. Слева от нас была дымящая яма, справа — стена деревьев. Мы убили трех, а еще несколько отступило; обливаясь кровью, они выждали и двинулись на нас с флангов.
10
«И ночь была нежна» — цитата из стихотворения Дж. Китса «Ода к соловью», давшая название роману Скотта Фицджеральда и взятая к нему эпиграфом.