Страница 100 из 114
Где то вдалеке заревел рог, взревела толпа, и Ислуин оборвался на полуслове от пришедшей в голову неприятной мысли. – Уенчак – отступник, он черпает силу из мира мёртвых, но применяет её среди живых, – резко и сухо магистр начал объяснять ученице. – Но живые-не-живущие в свите означают, что он нарушил незыблемый даже для отступника закон. Значит, легко нарушит и любой другой. Лейтис закивала, она уже достаточно пожила среди ханжаров и догадалась, к чему идёт речь. Идущие белой тропой Сарнэ-Турома, или по-иному маги чистой стихии Жизни – большая редкость, такие ученики неприкосновенны. – Пошли, – приглашающе махнул рукой магистр и быстрым шагом направился в противоположную от толпы сторону. Они обошли город больше чем наполовину, прежде чем магистр отыскал знакомого девочке по поездке командира отряда. Дальше последовал негромкий разговор, который Лейтис как ни старалась, разобрать не смогла. Сотник кивнул и ненадолго исчез. Вернулся он в сопровождении шестёрки воинов – двух женщин и четырёх мужчин – в кольчугах и при саблях. Ислуин внимательно осмотрел каждого, бросил короткое: «Согласен», – после чего обратился к ученице. – Это твои телохранители. С этого мгновения, когда меня нет поблизости, даже в отхожее место ходить в их сопровождении. Если на вас нападут, не геройствуй, а беги. Вдруг отступник не станет ждать моей гибели, а решит использовать тебя сейчас и заодно ударить по мне? И запомни. Ты нужна Уенчаку только живой и неискалеченной, если дойдёт до боя – это твой шанс. Лейтис серьёзно кивнула: она всё поняла и выполнит в точности. Несколько мгновений Ислуин стоял рядом, размышляя, что ещё может понадобиться. Потом достал из сумки несколько амулетов и отдал воинам. Баловство, конечно, Уенчак наверняка защитил свою стражу от серьёзного магического удара. Но со сплавом знаний людей, эльфов и гномов из родного мира магистра никто здесь незнаком, поэтому несколько неприятных мгновений врагу эти игрушки доставят. А в бою и одна секунда – это много. Больше пока ничего сделать нельзя. Оставив девочку на попечении ханских нукеров, Ислуин двинулся навстречу Уенчаку, через город к воротам. Искать прилюдной ссоры, чтобы вынудить отступника к поединку на своих условиях. На улицах было ещё тихо, видимо, торжественный въезд задержался. Когда магистр дошёл до ворот и нахально вышел навстречу коням через оставленный толпой коридор, стало понятно, почему: Уенчак тоже искал соперника. Потому ехал медленно, внимательно осматривая толпу стоящих по сторонам людей. Едва Ислуин пересёк черту ворот, Уенчак бросил коня вперёд и через несколько мгновений уже стоял в шаге от магистра, губы тронула улыбка, обнажая ровный ряд крепких зубов. Две или три секунды длился поединок взглядов, потом громогласно прозвучало: – Как ты смел не явиться передо мной и не доложить об увиденном? Ислуин ответил не сразу, с равнодушным видом затянув паузу – мол, кто ты такой, так со мной разговаривать? Сам в это время внимательно осматривал врага. Высок, не молод. Про таких говорят – красивый старик. Мощный разворот плеч, сильные руки без старческой сеточки вен, полноватые губы и щёки, изрезанный морщинами лоб, густые волосы и аккуратную бородку уже тронула седина – но чуть-чуть, показать возраст и ум годов… Что-то в этой благолепной картине воплощённой мудрости было не так. Но что именно, понять магистр никак не мог. – А я должен? И почему? – Ты шаман! А все шаманы должны сначала говорить о делах со мной! Ибо я мудрейший из глядящих в невидимое. И лучше остальных знаю истину, знаю, что лучше для блага народа Степи. – Никто не может сказать, что постиг слова Сарнэ-Турома до конца. Так как ты можешь утверждать, что я знаю хуже тебя? Мы не сравнивали нашу мудрость, мы не глядели на истину вместе – так как мы можем сказать, кто из нас лучше постиг замысел Отца ветров? Уенчак от нахальства собеседника чуть не поперхнулся, на лице сквозь маску добродушного наставника проступила злоба. С ним давно не разговаривали таким тоном, да ещё при этом прилюдно выговаривали как мальчишке-ученику. Ислуин эмоции контролировал лучше, его лицо оставалось каменным. Но внутри тоже бушевал вихрь эмоций: он понял, что его насторожило! Запах! Человек, даже обычный эльф – хотя у детей Эбрилла обоняние тоньше – ничего бы не заметил. Но Ислуина учил сам бакса Октай. И сейчас магистр спешно перестраивал рецепторы, разделяя идущие ароматы. Вот букет обеда – жир, мясо и специи плова, вот пахнет конским потом и нагретым металлом сбруи… Десятки оттенков, среди которых нет одного – от Уенчака нет запаха вообще, и это маскируется специфичным амбре какого-то травяного отвара. Предположение об истинной сущности отступника можно было считать вполне доказанным. – Да как ты!.. – Я не закончил, – голос Ислуина прозвучал не так громко, как у его соперника, но услышали вокруг все. – Степными саблями владеет лишь хан. Ханскими саблями – только Великий повелитель степи, первый среди ханов, мудрейший среди воинов. Так почему ты, живущий-в-невидимом, хранитель традиций, смеешь нарушать заветы нашего народа? Как смеешь приказывать мне, воину ханского достоинства? Или теперь ты правитель? Толпа безмолвно замерла: вызов прозвучал. – Пусть нас рассудит Сарнэ-Туром, – сквозь зубы процедил Уенчак. – Завтра на закате, – ответил Ислуин. – Услышано и принято! – за скандалом никто не заметил, как из ворот выехал Великий хан с отрядом нукеров. – И пусть вас рассудит Судия равных. А до тех пор оба ждите за пределами города. В Искер войдёт лишь тот, чьё слово признает Отец ветров.