Страница 37 из 59
Девушка не слушала Икики. Спросила:
«А если найдешь рецепт, как вернешься к Кутхе?»
Говоря так, одними глазами поманила Киша. Они молча прошли еще один коридор – еще более длинный, темный, неприятный, замусоренный, заставленный грязными бочками, и вышли в огромный склад. Ну, вроде склад. Под самый потолок – деревянные коробки, у стены – большой бак. Дальше во тьме – отсветы печи всё той же печи, невидимой полностью из-за ее огромности. Показала рукой: «Сядем».
Потом молча показала глазами: «Поставь коробку».
Киш услышал гневный писк изнутри: «Не верь ей!», но, повинуясь девушке, затолкал коробку с мышонком подальше – под фотожабу, слабо мерцающую в отсветах, вырывающихся из печи, терпеливо подкармливаемой всё теми же ламутом и чюхчей. Высветилась бегущая строка: «…превед кросавчег! ты папал на наш сайтец! для души падонга тут найдетсо фсо картинки всякие и прикольные и эротические бугагага ну и канечна жа дарагой падонаг ты туд найдешь смешные анекдоты научишсо гаварить па албански скачаешь самые свежие видеоприколы и каначно жа всё самое прикольное бесплатно…»
Девушка взяла Киша за руку.
«Почему так? – спросил он. – Брал тебя за крутой бок, а рука прошла, как сквозь туман. А когда теперь ты касаешься, я чувствую».
«Потому что при живом многое меняется, – девушка недобро глянула в сторону коробки. – Идет искривление правильного пространства, постоянно попадаешь не туда. А сейчас мы в правильном пространстве».
Губы девушки нежно шевелились. Они в темноте были совсем близко.
«Над бездонным провалом в вечность, задыхаясь, летит рысак». Киш не понял слов, прошептанных Айей, но явственно представил цветные полотнища северного сияния, представил, как сладко лететь на нартах над бездонным провалом в вечность, слышать скрип полозьев. Конечно, мышонок добавил бы к этому свое собственное понимание действительности, но они мышонка не слышали.
Доверчиво сказал: «Билюкай мне рецепт даст».
«А дальше как поступишь? – спросила. – Как в тундру выйдешь?»
«Билюкай гамул позовет, они стрелы из моей спины вырвут. Видишь, стрелы за моей спиной – как крылья, – он даже не удивился, что девушку нисколько не пугали такие страшные крылья. Мышонок ее пугал, а кровавые стрелы – нисколько. – Как вырвут стрелы, так оживу. Меня Кутха ждет».
«А почему он сам стрелы не вырвет?»
«У него зарок – не касаться ничего острого».
«А если я вырву?» – Голос девушки дрогнул.
Не ответил. Не знал, как ответить. Только подумал: как такой красивой жить в темноте? – никто не видит её.
Засмеялась:
«Боишься, помет принесу?»
Щеки Киша залила краска. Опять не ответил.
«Ну, передашь рецепт Кутхе, потом что сделаешь?»
«В тундру пойду, – так ответил. – Она плоская. С одной стороны – большая вода, с другой – большие горы, а среди нежных мхов – Столб. Опилки и щепки валяются, так резво мыши грызут. Ждут, повалится Столб – другие времена наступят. Образуется масса красивых и удобных ходов и лабиринтов, копать ничего не придется. Даже время изменится. Боги перестанут творить».
Айя покачала головой:
«Тебе такое зачем?»
«Я память себе верну».
«Как?» – заинтересовалась.
«Не помню себя. Ничего не помню».
«Совсем ничего не помнишь, Влад? – Айя улыбнулась и положила руку Киша на свое бедро. Икики был прав: холодно, но обожгло, как ударило током. Грязная рука оставила след на светлой кукашке. – Даже меня не помнишь?»
Киш удивился: «Так бригадный комиссар говорил».
Она покачала головой: «А выйдешь к Столбу – почему вспомнишь?»
«Так Кутха сказал: принесешь рецепт – отправлю к Столбу. Когда придешь к Столбу, сказал, увидишь такое, что сразу вспомнишь. Сказал, там вокруг много такого, что валяется в снегу. У старого Донгу тоже что-то такое есть. Лежит на дне озера». – «Тогда почему этим не воспользуешься?» – «Он моего Икики хочет взамен». – «Ну и отдай. Мышь грязная». – «Не отдам. Он – друг».
С сомнением посмотрела:
«Ты совсем ничего не помнишь?»
Медленно провела его рукой по своему бедру:
«Неужели совсем ничего не помнишь?»
Резко отбросила руку:
«Подумай».
«О чем?»
Айя вздохнула.
Опять, будто прощая, провела рукой по своему бедру.
Может, хотела особенное сказать, подать знак, но прилетели гамулы.
Стали смеяться. Девушка весело отмахивалась от них. «А тебя, Киш, – жужжали гамулы, – к колоде привяжем, как медведя. Рассердишься, побежишь к обрыву, бросишь колоду вниз. Пока летишь с обрыва – всё вспомнишь».
Принюхивались, мышонка не чувствовали.
Или глупые, или молодые – улетели обратно.
VII
Через некоторое время расстались.
Девушка ушла. Голубая папка в руке, ушла, оглядываясь.
Только тогда вспомнил – Икики! Гамулы могут найти мышонка или кочегары по ошибке бросят коробку в огонь. Кому известно, как в огне действует печать Билюкая?
Было темно. В такой угол забрался, что теперь выбирался на ощупь, вытянув перед собой невидимые руки. Чуть не упал в кипящее озерцо. Оно светилось изнутри, со дна быстро выбрасывались светло-зеленые пузырьки. Может, это тут живет белая рыбка – поймать нельзя? Она в кипятке живет. Кутха пьяный, в драных штанах, иногда жалуется, но лезет в кипяток – ловит. С братом у него споров нет – пришел к озерцу, половил, вернулся в тундру, никаких проблем, на КПП Кутху не остановят. Но когда Кутха ловит, никто не подглядывает, все боятся. Даже Герой третьей степени старый налим Донгу боится. Все знают: вот поймает Кутха белую рыбку – мир кончится.
«Икики!»
Долго искал склад.
Нашел. Увидел большой бак.
Валялись под ногами обрывки накладных, будто и тут изгрызли неведомую книгу.
В слабых отсветах из печи прошел мимо кочегаров – чюхчи и ламута. Они уже допили всю банку.
«Что слышали?»
Они ничего не слышали.
«Что видели?»
Они ничего не видели.
Зато маленький гамул, байтов на сто, не больше, бойко пискнул: «Что ищешь?»
«Гуляю», – ответил неопределенно. – «А у меня для тебя две новости». – «Наверное, хорошая и плохая?» – «Нет, на этот раз обе плохие». – «Тогда не говори».
«Ладно», – сказал гамул и улетел.
Штабеля деревянных коробок тянулись в полутьме ровными бесконечными рядами, какие-то полки, перекладины, обветшалые, в пыли, лесенки. Но Билюкай, в общем, любил порядок. Я тоже, с гордостью подумал Киш. Моя коробка надписана. На ней редкое слово: «Спiчки».
Шел, как казалось, правильно.
Ну да, вот она знакомая коробка.
И лежит там, где оставил, – под бегущей строкой.
Мышонок спал, наверное, переволновался, из коробки не доносилось ни звука.
Киш ласково погладил коробку, мельком глянул на бегущую строку. «…ну что дарагой падонаг ты прасматрел фсу страницу и ни знаешь чем сибя занять дальше? не тупи, а то твой серый моск сажрет Пиллячуча или разгневаный медвед атдавит тебе йайца! быстрее шолкай па разделам тибя там ждут и картинки прикольные и эротические. А если ты дарагой падонаг заглянеж в раздел анекдоты будишь ржать аки конь а када скажешь хде видеоприколы смею тя обрадовать они лежат и дажидаются тибя в своем разделе, так шо захади, имхо прикольного много…»
Позвал:
«Икики!»
Мышонок не ответил, наверное, испугался больше, чем думал.
Взял коробку, вдруг стало холодно: печати нет!
«Икики!»
Открыл, а коробка набита спичками.
Много одинаковых спичек с желтыми серными головками.
Много спичек. Очень много. Такого быть не могло. Киш растерянно чиркнул, осветил пространство, увидел множество других совершенно одинаковых коробок. На ближней прочитал: «Спiчки». И на другой: «Спiчки». И на третьей, и на четвертой, и на десятой – везде «Спiчки».
Озирался.
Как же так?
Место знакомое.
Вот пыльный бак, вот бегущая строка.
Шурша стрелами, снова осветил некоторое пространство. С печалью увидел – тут тысячи таких коробок, и все одинаковые. Если лежит среди них одна под печатью Билюкая, то не хватит никакого времени перебрать все. А может, гамулы унесли мышонка. Пукают сейчас в коробку, спрашивают, как себя чувствует? Икики из врожденной вежливости отвечает: хорошо себя чувствую. Брызгают в окошечко кислоту из сернистого источника: «Будешь пить такое вкусное?» Икики из вежливости отвечает: «Буду, только живот болит». Или, может, поставили коробку над газовой горелкой, Икики весело прыгает сразу на всех четырех лапках, гамулы радуются: «Это какой танец танцуешь?» «Это танцую танец радости», – вежливо отвечает Икики. Спрашивают: «Как долго танцевать такое хочешь?» «Пока лапки не подведут».