Страница 38 из 61
— И что? — спросил охранник вместо приветствия, и шрам у него на лице зашевелился.
— Да ничего, — я пожала плечами, — хотела вот зайти...
— Ну-ну, — хмыкнул он, — и куда же это зайти?
— Как — куда? — удивилась я. — Вот сюда, к вам.
— Будем шутки шутить? — осведомился он.
— А вы со всеми посетителями так разговариваете? — ответила я вопросом на вопрос, хоть и не люблю этого делать. — Или только для меня у вас особый тон припасен?
— По какому вопросу? — тон его стал более официальным, но остался таким же неприветливым.
— Это ведь архитектурная мастерская? — спросила я. — Фирма «Атлант»? Я не ошиблась адресом?
— Ну, — мотнул он головой.
— Слушайте, — я потеряла терпение, — могу я войти наконец или нет? У меня времени мало! Что нужно — паспорт показать? Вот, пожалуйста.
—
Я полезла в сумочку.
— Стоять на месте! — вдруг заорал этот ненормальный охранник. — Не двигаться!
Господи, помилуй, да он псих! Только этого мне не хватало! Я застыла на месте. Сдвинутый тип между тем взял мою сумочку и вытряхнул ее содержимое на стол у двери. За всеми этими разговорами мы с ним как-то незаметно переместились в холл, что находился прямо за дверью. Холл был большой и просторный, отделанный в сдержанных сине-серых тонах. В глубине его виднелась мраморная лестница, полого уходящая на второй этаж. В холле никого не было, кроме ненормального цербера. Кому охрану доверили! Никто не мог мне помочь.
Псих между тем тщательно и пристрастно исследовал содержимое моей сумки и немного успокоился, не найдя там ничего опасного.
Тут вдруг мой нос дико зачесался — на нервной почве, конечно, а я боюсь поднять руку. И с чего, спрашивается, я так испугалась? Потому что ненормальный охранник гаркнул на меня и отобрал сумочку?..
— В чем дело? — возмущенно крикнула я. — Ты что — рехнулся?
Я подскочила к нему и вырвала сумку. Кажется, я все-таки ошиблась адресом и попала не в архитектурную мастерскую, а в психбольницу, где психам разрешают свободно разгуливать по холлу.
— Вы к кому? — как ни в чем не бывало спросил охранник.
Я стояла к нему теперь близко и ощущала сильный запах пота. И еще я разглядела контуры пистолетной кобуры под пиджаком. Все ясно: чтобы скрыть кобуру, ему приходится париться в такую жару в плотном черном костюме. От этого парень ненавидит всех вокруг, а может быть, даже тронулся умом. А что — запросто: перегрев — тепловой удар — обморок — обезвоживание — летальный исход...
— Водички выпей, — посоветовала я, успокаиваясь.
— Так вы к кому? — Он проигнорировал мой совет и снова встал передо мной, как монумент, расставив ноги на ширину плеч.
Я призадумалась, к кому же я иду.
— Вы знаете такого — Павла Елисеева? — спросила я парня и готова была поклясться, что в глазах его мелькнул странный огонек.
— Павел Елисеев, ваш сотрудник, он погиб два дня назад, — втолковывала я.
— Ну? — буркнул охранник. — Чего же вы к нему идете, если он погиб?
Он издевается надо мной!
— По инструкции вы должны назвать имя человека, к которому идете, я позвоню ему в офис, и там скажут, пропустить вас или нет, — бубнил отвратный тип.
Хорошенькое дело, какие здесь завели порядочки! Охраняют все подступы похлеще, чем в форте Нокс! Интересно, что у них красть, в этой мастерской? Какие такие ценности?
Я испытывала сильнейшее желание плюнуть в рожу охраннику и уйти, но меня остановила мысль о несчастной Ольге Павловне. Она-то хочет, чтобы все было как полагается, сын единственный все-таки...
Я не знала фамилий ни Пашкиных сослуживцев, ни фамилии его шефа, ни даже его служебного телефона. Совершенно некстати мелькнула мысль о том, что Алена небось знала про него все. Я же первый и последний раз видела кого-то тогда в ресторане... и тут я вспомнила про Ульяну. Единственная из его сотрудниц, кто разговаривал со мной более или менее приветливо и не поддерживал Пашкиных заигрываний. Мы ведь познакомились тогда, она что-то рассказывала о работе...
— Ульяна Ломакина! — выпалила я.
—
Я пришла к ней по делу!
— Так бы сразу и говорила, — неохотно отступил от меня охранник и потянулся к трубке телефона.
— Ну, слава богу, — проворчала я, — наконец-то разобрались.
— Рано радуетесь, — злорадно заметил охранник, послушав гудки, — похоже, там никого нет.
Интересно, куда это они все подевались средь бела дня? В это время в холл спустился какой-то мужчина с портфелем, миновал нас, не сказав ни слова, и вышел. Охранник тоже ничего ему не сказал, даже головы не повернул. Может быть, он, в противовес немецкой овчарке, которая приучена людей впускать, но ни в коем случае не выпускать, следит за тем, чтобы никто не вошел? А выйти могут все... Да, но когда-нибудь люди кончатся, и выходить будет некому.
Охранник несколько оживился, когда на том конце сняли трубку. Терпение мое лопнуло, я подскочила к нему и вырвала трубку.
— Ульяна! — крикнула я, услышав женский голос. — Это Аня, мы встречались в ресторане в пятницу, ты помнишь? Я по поводу Пашиных похорон, меня его мать прислала!
— Господи! — ахнули на том конце.
—
Я сейчас спущусь.
Я победоносно поглядела на охранника. Он сделал каменную морду, но взгляд снова стал какой-то странный. Может, он все же на учете в психдиспансере? Тогда бы пистолет не доверили...
Послышался стук каблуков, и по лестнице торопливо спустилась женщина. Конечно, это была Ульяна, я сразу ее узнала. Нос, кажется, стал еще длиннее, глаза выпучены еще больше. Волосы, правда, в этот раз не были смазаны гелем, зато Ульяна выкрасилась серебристыми перьями.
Громыхая босоножками на огромных каблуках, Ульяна подбежала ко мне.
— Аня! — крикнула она, распахнув объятия. — Какое же горе! Мы все просто в шоке!
Она прижалась своей горячей щекой к моей, причем оцарапала меня замочком от сережки. Я очень натурально застонала.
— Надо держаться! — заявила Ульяна. — Пойдем наверх, я тебе валерианки дам.
Как видно, она относилась к тем людям, которые обожают плакать на чужих похоронах, причем делают это искренне. Я вспомнила, что должна исполнять роль безутешной вдовицы, и сделала приличествующее случаю выражение лица. От напора Ульяны охранник немного стушевался, во всяком случае, больше не чинил препятствий, и мы поднялись на второй этаж, причем Ульяна заботливо поддерживала меня под локоток.
В коридоре второго этажа встретилось нам несколько сотрудников, которые тихо здоровались и отводили глаза. Я их понимала — кому охота общаться с человеком, только что потерявшим близких? Помочь все равно ничем не можешь, а чувствуешь вину неизвестно за что. Хотелось крикнуть: «Ребята, я не скорблю!» — и стереть с лица постное выражение, но я взяла себя в руки.
Ульяна привела меня в большую светлую комнату с красивыми полукруглыми окнами. В комнате было пусто и прохладно — работал кондиционер. Где-то в углу я заметила двух сосредоточенных молодых людей, уткнувшихся в яркие экраны мониторов. В стене справа от входа была закрытая дверь.
— Вот Пашин стол, — благоговейно сказала Ульяна, подведя меня к обычному письменному столу. Обычная офисная мебель, у меня самой на работе такая же. На Пашкином столе даже компьютера не было. И никаких бумаг, только на краю след от чашки.
Я села за стол и подперлась рукой, как царевна Несмеяна. Я совершенно не представляла, что сейчас делать.
— Ты подожди! — засуетилась Ульяна.
—
Я тебе валерианочки... или, может, валидол хочешь?
— Слушай, ну ее, эту валерианку, давай покурим, что ли! — вырвалось у меня.
— А? Давай! — обрадовалась Ульяна. — Приободримся малость!