Страница 28 из 32
А дальше, за Леной, землепроходцев уже манили новые края, где обитали пока неизвестные или малознакомые народы. На северо-восток от якутов жили юкагиры, оленеводы, охотники и рыболовы. На Чукотке — эскимосы, чукчи «оленные» и «пешие» (промышлявшие охотой на морского зверя), на берегах Берингова и Охотского морей — коряки, на Камчатке — ительмены (камчадалы). В верхнем течении Амура обитали дауры и дючеры, занимавшиеся земледелием, скотоводством, торговлей. А ниже по этой реке — натки и гиляки (нивхи), кормившиеся рыбалкой и охотой. По тайге раскидались стойбища тунгусов (эвенков) и ламутов (эвенов). А прибайкальские и забайкальские степи населяли буряты.
И организовывались новые экспедиции. Красноярский казак Иван Ерастов совершил длительное плавание по Северному Ледовитому океану, достиг Индигирки. А Денис Ерило прошел еще восточнее, до р. Алазеи. В 1643 г. письменный голова Якутска (начальник воеводской канцелярии) Василий Поярков решил лично возглавить большой поход в Приамурье. Набрал 132 человека и двинулся открывать новые края. А казачий десятник Михаил Стадухин с отрядом из 16 казаков отправился на Индигирку. Соединился там с группой Ерилы и экспедицией Дмитрия Зыряна, отправленной из Якутска раньше. И узнал, что восточнее лежат другие реки — Колыма, Анюй. На двух кочах вышли в море и в 1644 г. открыли Колыму. Построили Среднеколымский, Верхнеколымский и Нижнеколымский острожки, сражались с юкагирами, собрали ясак. В 1645 г. Стадухин и Зырян с половиной отряда решили вернуться, оставив на Колыме 13 человек под командованием Втора Гаврилова. А экспедиция Пояркова в это же время спускалась на ладьях по Амуру, вышла в Амурский залив, увидела берега Сахалина. И пошла на север по Охотскому морю, добравшись до р. Ульи, уже исследованной экспедицией Москвитина. По пути Москвитина повернули к Якутску…
Среди землепроходцев ходили слухи, что восточнее Колымы лежит еще одна богатая река, «Погыча». И в ее поисках началось второе долгое плавание морехода Ерастова. С 38 казаками он вышел на двух кораблях из устья Лены, миновал Яну, Индигирку, Колыму и открыл р. Чуван, где подвел «под государеву руку» юкагиров-чуванцев. Другую попытку искать «Погычу» предприняли промышленники Исай Мезенец и Семен Пустозерец. На коче с экипажем из 6 человек они дошли до Колымы, перезимовали там и отплыли на восток. Но добрались лишь до Чаунской губы, где были остановлены заторами льда и вернулись.
Россия была уже настолько огромной державой, что даже о восшествии на престол Алексея Михайловича на ее окраине узнали далеко не сразу. Воеврды Василий Пушкин и Кирилл Супонев, назначенные в Якутск в 1644 г. Михаилом Федоровичем, достигли цели своего путешествия лишь в 1646 г. Приняли дела у Ивана Галкина, временно исполнявшего воеводские обязанности. И продолжили ту же деятельность, которой здешние служилые занимались до них — освоение и исследование дальних краев. Возвращались в Якутск экспедиции, ушедшие несколько лет назад. Вернулся с Чувана казак Ерастов. Как было принято в Сибири для особо отличившихся, его назначили сопровождать «меховую казну» в Москву. Где царь пожаловал отважного мореплавателя в дети боярские.
Вернулся и Поярков. Из его отряда осталась в живых лишь третья часть, остальные погибли в боях, от болезней и лишений. Но экспедиция собрала огромный ясак, а главное — привезла подробный отчет с описанием открытых земель, чертежами Амура и морского побережья. И по пути, которым возвращался Поярков, воевода Пушкин снарядил экспедицию Семена Шелковникова. Поднявшись по притокам Лены и перейдя горы, она вышла к морю и у устья р. Охоты основала Охотский острог. Затем были построены кочи, и часть казаков во главе с А. Филипповым совершила плавание вдоль берегов. По результатам наблюдений была составлена первая лоция Охотского моря — «Роспись от Охоты реки морем идти подле земли до Ины и Мотыклея реки и каковы те места и сколько где ходу и каковы реки и ручьи пали в море, и где морской зверь ложится и на которых островах».
В это же время Василий Бугор совершил поход в «Братскую землю» — то есть бурятскую. С этим народом у русских установились настолько хорошие отношения, что его называли не бурятами, а «братами». А следом на Байкал отправилась экспедиция, организованная сверху, из Москвы. Ведь освоение Сибири отнюдь не было одной лишь погоней за пушниной. Уже в XVII в. правительство обращало внимание на другие природные богатства этого края. Приказ Рудного сыска рассылал воеводам запросы о полезных ископаемых, прилагал инструкции, как брать образцы, которые затем пересылались в Москву для анализа специалистов. Аптекарский приказ точно так же требовал образцы местных лекарственных растений и сведения о них. И воеводы «по государеву указу» поручали «бирючам кликать по многие дни» на площадях и базарах, собирая информацию на эти запросы — каждому, кто предоставит такую информацию, полагалось вознаграждение. Вот таким образом в столице узнали, что где-то в окрестностях Байкала находят серебро. И енисейский воевода получил приказ снарядить экспедицию «для проведывания серебряной руды». Возглавил ее атаман Василий Колесников. К енисейцам присоединились и якутские служилые под руководством Ивана Галкина.
Ну а Лена становилась все более оживленной трассой. Здесь уже действовали свои судоверфи. Только в 1647 г. таможенная изба Якутска зарегистрировала 404 человека, отправившихся на «дальние реки» для «торгу и промыслу», и 15 кочей, отчаливших к морю. А заполярный Жиганский городок в низовьях Лены, куда начальство отродясь не добиралось, превратился в натуральный «Дикий Восток». Через него шел весь поток судов в Ледовитый океан, а обратно ехали служилые, торговцы и промышленники с добычей и выручкой. И в Жиганах расцвели кабаки и «веселые дома». Вино быстро научились гнать из какой-то местной «сладкой травы» и «кислой ягоды». А за отсутствием в здешних краях русских женщин в Жиганск съезжались на заработки якутские, тунгусские, ламутские, ненецкие бабенки. Любой, возвращающийся из долгих странствий по морю и тундрам, имел тут возможность оттянуться и облегчить кошелек — в кабаках бурлило веселье, лилось «зелено вино», звенели домры, бубны, скрипки и гусли, плясали и распахивали объятия «гулящие женки», по столам шлепали карты, гремела «зернь» (кости), передвигались по доскам «тавлеи и лодыги» (шашки и шахматы). Они считались азартными играми и были запрещены, но у землепроходцев пользовались большой популярностью — идентичные комплекты шахматных фигур обнаружены при раскопках Мангазеи и на о. Бегичева.
Появились тут даже и… пираты. Одним из них стал Герасим Анкудинов. Он сбежал со службы, набрал ватагу в 30 человек и на коче начал безобразничать в море Лаптевых, грабя промышленников и купцов. В 1647 г. напал на Нижнеиндигирское зимовье, обчистив находившихся там служилых и охотников. Вторым «джентльменом удачи» стал первооткрыватель Лены Василий Бугор. Вернувшись из похода в Бурятию, он то ли с начальством не поладил, то ли просто «погулять» захотел. Сговорился с пятидесятниками Реткиным, Ивановым и 19 казаками, угнали в Якутске коч и пошли по реке. Захватили частные суда с хлебными запасами, дощаник (грузовое судно), следовавший с Алдана. Налетали на прибрежные якутские селения, отбирая скот, снасти, пушнину. А в низовьях Лены ограбили коч казанских купцов Алсинфиева и Колупаева, хапнув товаров на 1200 руб. Добыча лихо прогуливалась в кабаках Жиганска (может, отсюда и слово пошло — «жиган»?).
Потерпевшие слали жалобы воеводе, царю. Но воинских сил на Востоке не хватало (на весь Якутский уезд было 350 служилых). Поэтому правительство на такие «шалости» смотрело философски. В частности, по челобитным о выходках Бугра Сибирский приказ распорядился: «Буде те казаки впредь объявятся и про то расспросить и про грабеж всякими сыски сыскать, а по сыску взятое без прибавки доправить на них, отдати истцам». То бишь, может, еще одумаются и вернутся, тогда пусть возвратят награбленное «без прибавки» и дальше служат…
Многие торговцы и промышленники отправлялись на только что открытую Колыму. С 1647 г. тут каждое лето стали собираться ярмарки (и с приличным оборотом — за 3 года одна лишь компания ленских купцов вывезла сюда товаров на 5977 руб., выручив за них пушнины на 14 401 руб.). Прибыл на Колыму и путешествующий по Заполярью приказчик купцов Усовых Федот Алексеев Попов (т. е. Федот Алексеевич Попов, хотя в литературе его часто называют Алексеевым). Наслушался рассказов о реке «Погыче» и тоже загорелся искать ее, обратившись к здешнему начальнику Втору Гаврилову с просьбой выделить ему целовальника, представителя власти, чтобы придать экспедиции официальный статус. На эту должность вызвался Семен Дежнев, взяв обязательство собрать для казны на открытых землях «семь сорок пять» (285) соболей ясака.