Искусство самовыражения (ЛП)

Он сидит за столом, наблюдает за мной. Ждет, пока я пойму.

— Я понимаю, Уилл, — шепчу я наконец. — Понимаю. В первой строчке, когда ты сказал, что смерть была единственной неминуемой вещью в жизни… ты подчеркнул слово «смерть». Но когда ты повторил ее в конце поэмы, ты подчеркнул уже слово «жизнь». Ты делаешь акцент на жизни в конце. Я понимаю, Уилл. Ты прав. Она не пытается подготовить нас к своей смерти. А к своей жизни. Тому, что от нее осталось.

Он наклоняется вперед и выключает проектор. Я хватаю свои вещи и иду домой.

***

Я сижу на краю маминой кровати. Она заснула по центру. Больше у нее нет своей стороны, теперь, когда она спит одна.

На ней все еще форма клиники. Когда она проснется и снимет ее, это будет в последний раз. Я задумываюсь, не потому ли она не сняла ее, тоже это понимая.

Я смотрю за ритмом ее тела, когда она дышит. С каждым вдохом я слышу усилие ее легких в груди. Усилие легких, которые подвели ее.

Я тянусь и глажу ее волосы. После этого пару волосинок остаются на моих пальцах. Я убираю руку и медленно наматываю их на палец, направляясь в свою комнату и поднимая с пола заколку для волос. Я открываю ее и кладу волосинки, затем закрываю. Кладу заколку под подушку и возвращаюсь в мамину комнату. Я ложусь на кровать рядом с ней и обнимаю ее. Она находит мою руку и мы переплетаемся пальцами, общаясь, но не произнося ни единого слова.

" "

— The Avett Brothers, COMPLAINTE D'VN MATELOT MOURANT

Глава Шестнадцать

После того, как мама засыпает, я бегу в продуктовый. Любимая еда Кела — базанья. Раньше он так называл лазанью, потому мы все еще зовем ее базаньей. Я беру все, что мне нужно для блюда, возвращаюсь домой и начинаю готовить.

— Пахнет базаньей, — говорит мама, выходя из своей спальни. Сейчас она в домашнем костюме. Должно быть, она сняла свою форму поликлиники в последний раз.

— Ага. Я подумала, что Келу сегодня не помешает его любимое блюдо. Ему оно ой как понадобиться.

Она идет к раковине и моет руки, прежде чем начать помогать мне укладывать слои лапши.

— Ну, я так понимаю, что мы, наконец, перестали вырезать тыквы? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я. — Все тыквы уже вырезаны.

Она смеется.

— Мам? Пока он не пришел, нам нужно поговорить. На счет того, что с ним будет дальше.

— Я хочу, Лэйк. Я хочупоговорить об этом.

— Почему ты не хочешь, чтобы он остался со мной? Думаешь, я не справлюсь? Что из меня не выйдет хорошая мать?

Она кладет последний слой лапши, и я покрываю его соусом.

— Лэйк, я вовсе так не считаю. Я просто хочу, чтобы у тебя была возможность прожить собственную жизнь. Я провела последние восемнадцать лет, воспитывая тебя, обучая всему, что знаю. Это должно быть временем, когда ты будешь совершать ошибки. А не растить ребенка.

— Но иногда жизнь не идет в хронологическом порядке, — говорю я. — Ты этому яркий пример. Если бы все было так просто, ты бы не умирала молодой. Дожила бы лет так до семидесяти семи или около того. В основном, люди умирают именно в этом возрасте.

Она смеется и качает головой.

— Серьезно, мам. Я хочу его. Я хочувоспитывать его. Он захочет остаться со мной, ты же это знаешь. Ты должна дать нам выбор. Во всем этом он у нас отсутствовал. Дай нам его хотя бы в этот раз.

— Ладно, — говорит она.

— Ладно? Ладно, ты подумаешь об этом? Или ладно, ладно?

— Ладно, ладно.

Я обнимаю ее. Я обнимаю ее сильнее, чем обнимала когда-либо раньше.

— Лэйк? Ты размазываешь по мне соус для базаньи.

Я отодвигаюсь и понимаю, что все еще держу в руках кухонный шпатель, и с него капает ей на спину.

***

— Почему ему нельзя зайти? — спрашивает Кел, когда я паркуюсь у дома и отсылаю Колдера домой.

— Я уже сказала. Маме нужно с нами поговорить.

Мы заходим внутрь, и мама ставит базанью в духовку.

— Мам, знаешь что? — говорит Кел, вбегая в кухню.

— Что, милый?

— У нас в школе будет костюмированный конкурс на Хэллоуин. Победителю дадут пятьдесят баксов!

— Пятьдесят баксов? Вау! Ты уже решил, кем хочешь одеться?

— Еще нет. — Он идет к бару и скидывает свой рюкзак.

— Твоя сестра сказала тебе, что у нас сегодня будет серьезный разговор?

— Да. Хотя, можно было и не говорить. У нас же сегодня базанья.

Мы с мамой смотрим на него в недоумении.

— Каждый раз, когда у нас базанья, это признак плохих новостей. Вы готовили базанью, когда умер дедушка. Вы готовили базанью, когда умер папа. Вы готовили базанью, когда мы переезжали в Мичиган. Вы готовите базанью прямо сейчас. Либо кто-то умирает, либо мы снова перебираемся в Техас.

Мама смотрит на меня широкими глазами, сомневаясь, не рано ли мы начали. Кел завел тему раньше, чем мы планировали. Она идет к нему и садиться рядом. Я следую маминому примеру.

— Ты очень наблюдательный, это точно, — говорит она.

— Так какой из вариантов? — спрашивает он, поднимая на маму глаза.

Она кладет руки по обеим сторонам его лица и поглаживает его.

— У меня рак легких, Кел.

Он немедленно обхватывает ее руками и обнимает. Мама гладит его по затылку, но мальчик не плачет. Они оба молчат долгое время, все ждут, пока он заговорит.

— Ты умрешь? — наконец, спрашивает он. Его голос приглушен, поскольку голова братишки уткнулась в ее рубашку.

— Да, милый. Но не знаю когда. До того момента, мы будем проводить вместе много времени. Я ушла с работы сегодня, чтобы проводить с тобой каждую минуту.

Я не знала, как он отреагирует. Будучи всего девятилетним мальчишкой, он, наверное, не сможет осознать всю правду реальности, пока она не умрет. Смерть нашего отца была неожиданной и внезапной, что, естественно, вызвало более драматическую реакцию с его стороны.

— Но что будет, когда ты умрешь? С кем мы будем жить?

— Твоя сестра уже взрослая. Ты будешь жить с ней.

— Но я хочу остаться здесь, с Колдером, — говорит он, поднимая голову от ее рубашки и глядя на меня. — Лэйкен, ты собираешься забрать меня с собой в Техас?

Вплоть до этой секунду, у меня были все намерения вернуться в Техас.

— Нет, Кел. Мы останемся здесь.

Он вздыхает, впитывая всю полученную информацию.

— Ты боишься, мам? — спрашивает он ее.

— Больше нет, — отвечает она. — У меня было много времени, чтобы смириться с этим. Вообще-то, я везучая. В отличие от твоего отца, я, по крайней мере, была предупреждена. Теперь у меня есть шанс провести с вами больше времени дома.

Он отпускает маму и кладет локти на столик.

— Лэйкен, пообещай мне кое-что.

— Ладно.

— Больше никогда не готовь базанью.

Мы все смеемся. Мы все смеемся. Мы с мамой пережили один из самых трудных моментов в нашей жизни, и мы смеемся. Кел великолепен.

***

Двумя часами позже, у нас готова огромная тарелка с базаньей, хлебные палочки и салат. Мы никак не сможем все это съесть.

— Кел, почему бы тебе не посмотреть, поели ли уже Колдер с Уиллом, — говорит мама, разглядывая со мной стол с едой. Кел выбегает за дверь.

Она ставит еще две тарелки на стол, пока я наливаю всем чай.

— Нам нужно поговорить с Уиллом, не сможет ли он помочь с Келом, — говорю я ей.

— С Уиллом? Почему?

— Потому что с этого момента я хочу возить тебя на твое лечение. Слишком много всего легло на плечи Бренды. Я могу периодически пропускать школу или мы можем ходить после уроков.