Страница 49 из 60
— Но, сир, у нас еще к вам небольшая просьба. Прежде чем мы отпустим вас, пообещайте вот здесь, перед лицом госпожи вашей дочери, перед всеми нами, что больше не будете преследовать нашего друга Ива из Крюзье, два раза без всякой вины пострадавшего по вашей прихоти.
Пока Сюзанна говорила, Эрменегильда поднялась и, поддерживаемая Урсулой, подошла к отцу и тихо шепнула ему что‑то. И, когда Сюзанна кончила говорить, он тихо, глядя в землю, сказал:
— Именем бога распятогЬ; обещаю.
Сюзанна улыбнулась:
— Развяжите рыцарю руки. Эй там, с лошадью! Ведите ее сюда!
И, когда лошадь была приведена, Сюзанна сказала:
— Помните, благородный рыцарь, что свободные вил^ ланы Крюзье и Мерлетты не изверги и за добро платят добром. — И передала повод лошади рыцарю Рамберу. — И мой вам совет, сир, пока там идет война, оставайтесь‑ка лучше здесь, в Клюсси. Вернее будет дело.
Ив подошел к Эрменегильде. Надо было видеть, как преобразилось ее лицо! В ее карих глазах вспыхнул лучистый блеск радости. На бледных щеках появился румянец. Она давно так не улыбалась. Вместе с ней Урсула тоже улыбалась, глядя веселыми глазами то на свою воспитанницу, то на Ива. Эрменегильда взяла Ива за руку и усадила рядом с собой на скамью. При этом озорно улыбнулась и кивком головы показала на своего отца. Рыцарь Рамбер повернулся к ним спиной и, делая вид, что ничего не видел, пошел рядом со слугой, который уводил возвращенную лошадь.
— Я все время вспоминала тебя, — говорила Эрменегильда, — вспоминала, как хорошо было в замке Понфор, когда ты читал мне свою книгу, и ждала… Вот и дождалась… — Ее голос дрогнул, и в глазах показались слезы. — Знаю, ты сейчас опять уйдешь… Ну что ж… А я опять буду… ждать… Теперь вряд ли дождусь… Уйду в монастырь, буду молиться за тебя пресвятой деве… — Эти последние слова она сказала сквозь слезы, совсем, совсем тихо.
Из толпы раздался голос Сюзанны:
— Ив! Идем, пора!
Ив встал. Он быстро вынул из своего мешка книгу и протянул ее Эрменегильде:
— Госпожа моя! Окажите милость, возьмите эту книгу. Я помню, она нравилась вам в замке Понфор. Вы найдете кого‑нибудь, кто будет читать ее вам, и сами скоро, очень скоро, я уверен, научитесь читать. Возьмите. Это все, чем я смею отблагодарить вас, дважды спасшую мне жизнь. Я вернусь непременно. Слышите? Непременно. Вот кончится война, и я разыщу вас, где бы вы ни были. Клянусь, я разыщу! Мы увидимся!.. Бегу, меня ждут!.. Не плачьте, не плачьте, я приду еще, и да хранит вас бог!
И Ив побежал догонять вилланов. Обернувшись, он увидел, как Эрменегильда сидела на скамье, прижав книгу; К груди, а добрая Урсула проводила рукой по ее голове.
Глава XIX
ЖАК–ДРОВОСЕК
Шел шестой месяц войны. Четвертый — осады замка Крюзье конными и пешими отрядами, собранными вассалами, родственниками и друзьями барона де Понфора, и отрядами епископа — всего около пяти тысяч человек.
Кроме крупных отрядов конных рыцарей, сервы, вилланы, не успевшие укрыться в лесах, и достаточное количество наемных людей составляли отряды пеших лучников той и другой стороны. Было убито и ранено рыцарей и простых воинов, повешено или зверски замучено пленных обеих сторон несколько сот человек.
Были сожжены десятки деревень, истоптаны тысячи туазов засеянных полей, вырублены фруктовые сады, разорены сотни крестьянских хозяйств, угнаны или изрублены стада овец, свиней, коров и волов, затоплены луга, разрушены водяные мельницы и мосты, перекопаны дороги. Тысячи крестьян, оставшихся без крова, спасались бегством в леса, угоняя с собой скот, унося свой жалкий скарб.
Опустели, умолкли большие дороги и реки. Конные отряды рыцарей рыскали по проселочным дорогам в поисках продовольствия, грабили купеческие караваны. Ближайшие к месту войны города закрыли городские ворота. Население области, отрезанное войной от деревень и торговых путей других областей страны, было обречено на разорение, голод, болезни.
Король Людовик Толстый, в начале войны выразивший благоволение своему несправедливо оскорбленному другу, рыцарю Рено дю Крюзье, и наобещавший ему всяческую помощь, ограничился выдачей некоторой суммы денег на приобретение продовольствия и посылкой конного отряда всего в двести шпор[101], до сих пор не принявшего участия в военных действиях и вот уже четвертый месяц стоящего лагерем за шесть лье от них. Король хитрил — он не хотел участвовать в войне с де Крюзье бок о бок со своими злейшими врагами — графом де Корбейлем, Монморанси, Монтлори — родственниками де ла Тура.
В дремучей глубине многовекового орлеанского леса, широчайшей полосой протянувшегося на двадцать с лишним лье, собрались вилланы, убежавшие от войны, от лютости рыцарей. Согнали туда скот и лошадей. Сплели из ветвей шалаши, нарыли землянок, нагородили изгородей, поселились там с женами, детьми, стариками. За людьми прибежали собаки, стали сторожить и людей и скот от волков, рысей, диких кошек. Днем к жилью зверь подходить опасался, ночью боялся горящего костра или факела. Но уйти человеку от жилья без собаки было опасно. Собака чует зверя издали и в зарослях кустарника, и в норах, и в дуплах деревьев. Она преданна своему хозяину и в случае чего будет вместе с ним драться с диким зверем. Собаки были крупные, сильные.
Огромные пятисотлетние буки, столетние грабы и дубы, окруженные густым подлеском и зарослями колючих диких яблонь, полумрак от обильной листвы, отсутствие дорог, редкие узкие, путаные тропы, зачастую заваленные буреломом, обилие диких зверей, овраги и топкие лесные болота — все это делало лес труднопроходимым для пешего и конного и служило верным убежищем для скрывающегося.
Но взятого в спешке продовольствия, угнанного скота не хватало вилланам, и надо было подумать, как раздобыть пропитание, не забывая, что война может длиться и полгода, и год, а то и два, что наступит зима, пережить которую в лесу можно будет, только заготовив запасов месяцев на пять. А для этого надо выходить из лесу, и не с пустыми руками, а с оружием на случай встречи с отрядами рыцарей или для добывания денег у проезжих купцов на покупку запасов продовольствия. Не умирать же женам, детям, старикам! Ива привели в ту часть леса, где расположились вилланы из Крюзье и Мерлетты. По дороге Сюзанна рассказала, что на вторую ночь после встречи с рыцарем Рамбером Проспер, собрав отряд вилланов, вооруженных чем попало, с тремя лошадьми отправился в мерлеттский лес. Рыцари, уверенные, что расположение складов — полнейшая тайна, не охраняли их. Благодаря указаниям Ива Проспер скоро разыскал угольные ямы Оружие было частью навьючено на лошадей, частью разобрано вилланами.
Его оказалось порядочно. К утру все было доставлено в орлеанский лес.
В то же утро Сюзанна, разузнавшая накануне, какая дорога ведет в Клюсси, и помня слова рыцаря Рамбера, что он вернется домой на второй день, собрала людей, вооружила их и чуть свет устроила засаду на опушке леса у дороги. Все получилось как нельзя лучше. Рыцарь ехал шагом в сопровождении одного слуги. Вилланы подпустили его совсем близко и с криком и свистом выскочили из засады, остановили лошадей. Рыцарь был так перепуган, что не мог ничего сказать и только дрожал от страха. Его стащили с лошади, завязали руки за спиной. Сюзанна села на его лошадь, а другую отправили с одним из вилланов в лес. Слугу отпустили.
— Если бы не ты, мы не были бы вооружены и умерли бы с голоду, — сказала Сюзанна.
— А если бы не ты, — ответил ей Ив, — меня не было бы здесь с вами, а сидеть бы мне в башне у Клеща, тоже не сытно!
Ив не чувствовал себя одиноким Многие из вилланов его деревни, с которыми была и слепая Жакелина, отец Гугои, Сюзанна и Проспер относились к нему, как к близкому человеку и другу, он платил им тем же. Доброта и мудрая опытность, советы отца Гугона неизменно учили Ива жизни, оберегали от ошибок. Сюзанна внушала бодрость и уверенность в благополучном исходе событий. Она была беспощадна в оценке дурного поступка и щедра на похвалы поступка хорошего. Ее деловитость, умение говорить с каждым в зависимости от его характера и возраста, умение увлечь людей на исполнение того или другого дела, неустанная забота о раненых, больных, о детях и стариках восхищали Ива. Он старался подражать ей. Проспер не раз приходил на помощь Иву в опасную для него минуту и бднажды спас его от неминуемой смерти.
101
Двести шпор — то есть сто всадников. Таков был счет конных отрядов рыцарей в средние века.