Страница 17 из 60
— Спасибо, брат Фромон, ты мне как раз очень нужен: пойди скорей на кухню и взгляни, не там ли сенешал, а если там, скажи ему, чтобы он поскорее пришел сюда, ко мне.
— Один миг! — сказал звонарь и вприпрыжку побежал на кухню, откуда скоро вышел вместе с сенешалом.
— Ну, что случилось? — озабоченно спросил маршала, отдуваясь, толстый сенешал.
— Дайте мне ключ от подвала главной башни, так велел барон.
— А–а! Догадываюсь, — усмехнулся сенешал, — очередная похвальба. — И вынул из‑за пазухи связку ключей. Позвенев ими, он снял с ремешка один ключ и протянул маршалу: — Нате. Смотрите, за ключ вы мне отвечаете. Кстати, в случае чего у меня будет свидетель, — добавил он, похлопав звонаря по плечу. — Простите, у меня, право, нет времени на пустую болтовню. — И сенешал убежал снова на кухню.
— Пойдем‑ка скорей, ты мне поможешь, — сказал маршал звонарю.
Когда они пришли к подъезду главной башни, маршал передал звонарю ключ и велел открыть замок на двери в подвал, потому что сам он ничего не видит в такой темноте. Фромон сказал:
— О! Сир, почему же вы сразу не сказали, зачем мы идем сюда? Я бы взял фонарь. Насколько я понимаю, нам придется спуститься в подвал?
— Конечно.
— Тем более, значит, без фонаря не обойдемся. Один миг, сир, и я принесу свой фонарь. Один миг!
И звонарь исчез вместе с ключом раньше, чем маршал успел ему ответить. Походив несколько раз взад и вперед, рыцарь Рамбер почувствовал непреодолимое желание сесть на ступень подъезда: ноги положительно отказывались держать его. «Нельзя садиться ни в коем случае, долг прежде всего, — думалось рыцарю. — Вот всегда так: когда ждешь, время кажется бесконечным».
Но времени действительно прошло ке так уж мало, пока вернулся звонарь с зажженным фонарем. Маршал держал фонарь, а звонарь открывал замок.
— Заржавел он, что ли? — досадливо ворчал Фромон и покряхтывал, возясь с замком.
— Скорей, скорей! — нетерпеливо торопил маршал, еле держась на ногах.
Наконец замок поддался.
— Уф! Проклятый! — проворчал Фромон и, указывая вниз на лестницу, сказал: — Пожалуйте, сир, я посвечу вам.
— Нет, нет, — сказал тот, — полезай ты, у меня что‑то ноги болят.
— В таком случае, дайте мне фонарь и скажите, что я должен делать.
Маршал протянул фонарь:
— Держи. Спустишься в подвал и поглядишь. Если школяр спит, растолкай его и веди сюда. Ступай скорей!
Фромон осторожно, бочком, стал спускаться по лестнице, держа фонарь высоко над головой.
Рыцарь Рамбер оперся рукой о край стены у двери и вглядывался в темный провал подвала. Свет фонаря ударился в стену, пополз по ней вниз. Остановился. Медленно двинулся направо, потом налево. Затем стал шарить понизу, по полу, по углам. У рыцаря Рамбера закружилась голова.
— Скоро ли ты там?! — крикнул он сердито.
Молчание было ответом.
— Скоро ли? — повторил рыцарь Рамбер и увидел, что фонарь медленно ползет вверх по лестнице, освещая концы длинных пол одежды звонаря и его босые ноги в кожаных сандалиях. Казалось, что только одни эти худые, уродливые босые ноги и поднимаются со ступеньки на ступеньку.
— Скор…
Голос рыцаря Рамбера осекся: фонарь подскочил вверх и осветил лицо звонаря с вытаращенными глазами и раскрытым ртом.
— Ну? — двинулся к нему рыцарь Рамбер.
— Ни–ко–го, — раздельно и тихо сказал звонарь.
— Что?! Не может этого быть! Ты врешь! Давай сюда фонарь! — закричал рыцарь Рамбер и хотел выхватить фонарь из рук Фромона.
— Сир, что вы делаете? Вы упадете! Держитесь за мое плечо и идите за мной!
Рыцарь Рамбер вцепился в плечо Фромона, и они вместе осторожно спустились в подвал. Там действительно никого не было. Рыцарь Рамбер сел на скамью.
— Ты понимаешь, Фромон? — прошептал он дрожащим голосом.
— Понимаю, сир, — тоже шепотом сочувственно ответил звонарь. — Но понял я и другое, сир: он колдун.
— Кто?
— Школяр.
— Колдун?
— Да, сир. Я видел у него книгу, с виду вроде церковной, а в ней колдовские знаки. Пойдемте. Если он скрылся быстро, то, может быть, забыл книгу, а я знаю, где он ее прятал в доме у псарей. Вы подождите меня, я сбегаю за книгой, а вы покажите ее барону. Он разберет. Пойдемте.
Рыцарь Рамбер еле выбрался из подвала. Теперь не только ноги, а и руки, и голова, и все тело тряслись в ознобе. Звонарь усадил его на ступеньку подъезда и побежал за книгой, сказав, что забежит к привратнику главных ворот. Фромон ходил долго. Вернувшись, сказал, что перерыл всю солому в доме псарей, осмотрел все углы и книги не нашел. Но самое главное это то, что привратник поклялся святым апостолом Петром, что за всю ночь никто не выходил и не выезжал из замка и что мост все время поднят.
— Вот, сир, лучшее доказательство, что школяр колдун. Полагаю, что он вызвал бесов, которые вывели его из подвала и умчали по воздуху.
Рыцарь Рамбер сидел с опущенной на грудь головой. Косички волос, заплетенные бароном, смешно и жалко топорщились.
— Ты понимаешь, Фромон? — всхлипнув, прошептал старик.
— Понимаю, сир, как не понять, — ответил звонарь…
На исходе этой ночи неподалеку от той самой древней часовни, у которой рыцарь Рамбер с псарями встретили жонглера и школяра, по тропинке, спускавшейся с холма к дальним, призрачным в густом тумане деревушкам, еще спящим глубоким предрассветным сном, охраняемым черными тенями древних дубов–исполинов, вздымающих длинные корявые лапы, шла горбатая кормилица дочери рыцаря Рамбера. Шла она быстрыми шагами, опираясь на суковатую, кривую палку. Дойдя до опушки леса, сползавшего темной полосой с холма к ряду приземистых хижин дальней деревни, Урсула скрылась в густом орешнике. Там она сняла с головы повязку, потом платье и вышла из орешника не Урсулой, а Ивом с его широкополой шляпой на голове и дорожным мешком за спиной, в котором лежала заветная книга изречений святого Августина и святого Бенедикта, завернутая на этот раз в платье Урсулы.
Ив сел на траву и в первый раз за эту тревожную ночь полной грудью вдохнул дурманящие запахи трав, леса, поля. И только сейчас ощутил давящую усталость и сильную слабость. Сидя в подвале замка Понфор, Ив слышал беготню, голоса, понял, что это начались приготовления к тому самому празднеству, которого так ждал Госелен. Шум продолжался два дня и две ночи, и за это время в подвал никто не приходил и никакой пищи не приносил. А в эту ночь Ив услыхал, что кто‑то открывает дверь и спускается в подвал. Это оказался звонарь Фромон, он велел Иву молчать и скорее следовать за ним. Все это в полной тьме. Ив заметил, что лесенки все спущены, и они с Фромоном быстро очутились на верхнем дворе у дома маршала. Звонарь провел его к дочке маршала, сунул в руку крохотный листок бумаги, а сам, не сказав ни слова, ушел. Дочка маршала и ее кормилица заставили Ива надеть на спину его мешок, оказавшийся тут же, а сверх него — женское платье и на голову повязку. Всё тихо, быстро и тоже без единого елова. Потом дочь маршала сказала: «Иди за мной», и они вышли во двор. Когда их окликнул маршал, Ив, сообразив, что должен играть роль кормилицы, дважды низко поклонился Клещу. Потайным ходом дочка маршала вывела его за стены замка в сад, и, когда Ив хотел спросить ее, что все это значит, она закрыла ему рот рукой и шепнула:
— Не надо, не надо! Торопись. Иди вот этой тропинкой. Дойдешь до мельницы на речке, а там, направо, — большая дорога. По ней не иди, а сбоку, по лесу. Прощай, — и, поцеловав его в лоб, убежала.
Луна светила ярко, и Ив благополучно добрался и до водяной мельницы, и до большой дороги, которая и привела его к знакомой ему часовне.
И рот теперь сидит он в настоящем своем виде, ну никакой погони за ним пока нету, но все‑таки лучше, поскорей раздобыв какой‑нибудь еды, идти дальше. Зачем ломать себе голову, как удалось звонарю и маршальской дочке спасти его? Самое главное — что он опять на свободе, что там, вон там, где‑то за туманом, — Париж!