Страница 39 из 95
Кинжальные слова
Я устал от нежных снов, От восторгов этих цельных Гармонических пиров И напевов колыбельных. Я хочу порвать лазурь Успокоенных мечтаний. Я хочу горящих зданий, Я хочу кричащих бурь! Упоение покоя — Усыпление ума. Пусть же вспыхнет море зноя, Пусть же в сердце дрогнет тьма. Я хочу иных бряцаний Для моих иных пиров. Я хочу кинжальных слов, И предсмертных восклицаний!Полночь и свет
Полночь и свет знают свой час. Полночь и свет радуют нас. В сердце моем — призрачный свет. В сердце моем — полночи нет. Ветер и гром знают свой путь. К лону земли смеют прильнуть. В сердце моем буря мертва. В сердце моем гаснут слова. Вечно ли я буду рабом? Мчитесь ко мне, буря и гром! Сердце мое, гибни в огне! Полночь и свет, будьте во мне!Слово Завета
О, человек, спроси зверей, Спроси безжизненные тучи! К пустыням вод беги скорей, Чтоб слышать, как они певучи! Беги в огромные леса, Взгляни на сонные растенья, В чьей нежной чашечке оса Впивает влагу наслажденья! Им ведом их закон, им чуждо заблужденье. Зачем же только ты один Живешь в тревоге беспримерной? От колыбели до седин Ты каждый день — другой, неверный! Зачем сегодня, как вчера, Ты восклицанье без ответа? Как тень от яркого костра, Ты в ночь бежишь от места света, И чаща вкруг тебя безмолвием одета. Проникни силою своей В язык безмолвия ночного! О, человек, спроси зверей О цели странствия земного! Ты каждый день убийцей был Своих же собственных мечтаний, Ты дух из тысячи могил, — Живи, как зверь, без колебаний! — И в смерти будешь жить, как остов мощных зданий!Морской разбойник
Есть серая птица морская с позорным названьем — глупыш. Летит она вяло и низко, как будто бы спит, — но, глядишь, Нависши уродливым телом над быстро сверкнувшей волной, Она увлекает добычу с блестящей ее чешуей. Она увлекает добычу, но дерзок, красив, и могуч, Над ней альбатрос длиннокрылый, покинув возвышенность туч, Как камень, низринутый с неба, стремительно падает ниц, При громких встревоженных криках окрест пролетающих птиц. Ударом свирепого клюва он рыбу швырнет в пустоту И, быстрым комком промелькнувши, изловить ее налету, И, глупую птицу ограбив, он крылья расправит свои, И виден в его уже клюве блестящий отлив чешуи. — Морской и воздушный разбойник, тебе я слагаю свой стих, Тебя я люблю за бесстыдство пиратских порывов твоих. Вы, глупые птицы, спешите, ловите сверкающих рыб, Чтоб метким захватистым клювом он в воздухе их перешиб!Как испанец
Как Испанец, ослепленный верой в Бога и любовью, И своею опьяненный и чужою красной кровью, Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде, Я хочу цветов багряных, мною созданных везде. Я, родившийся в ущельи, под Сиэррою-Невадой, Где лишь коршуны кричали за утесистой громадой, Я хочу, чтоб мне открылись первобытные леса, Чтобы заревом над Перу засветились небеса. Меди, золота, бальзама, бриллиантов, и рубинов, Крови, брызнувшей из груди побежденных властелинов, Ярких зарослей коралла, протянувшихся к лучу, Мной отысканных пределов жарким сердцем я хочу. И, стремясь от счастья к счастью, я пройду по океанам, И в пустынях раскаленных я исчезну за туманом, Чтобы с жадной быстротою Аравийского коня Всюду мчаться за врагами под багряной вспышкой дня. И, быть может, через годы, сосчитав свои владенья, Я их сам же разбросаю, разгоню, как привиденья, Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь, Я увижу Солнце, Солнце, Солнце, красное, как кровь.Красный цвет
Быть может, предок мой был честным палачом: Мне маки грезятся, согретые лучом, Гвоздики алые, и, полные угрозы, Махрово-алчные, раскрывшиеся розы. Я вижу лилии над зыбкою волной: Окровавленные багряною Луной, Они, забыв свой цвет, безжизненно-усталый, Мерцают сказочно окраской ярко-алой, И с сладким ужасом, в застывшей тишине, Как губы тянутся, и тянутся ко мне. И кровь поет во мне… И в таинстве заклятья Мне шепчут призраки: «Скорее! К нам в объятья! Целуй меня… Меня!.. Скорей… Меня… Меня!..» И губы жадные, на шабаш свой маня, Лепечут страшные призывные признанья: «Нам все позволено… Нам в мире нет изгнанья… Мы всюду встретимся… Мы нужны для тебя… Под красным Месяцем, огни лучей дробя, Мы объясним тебе все бездны наслажденья, Все тайны вечности и смерти и рожденья». И кровь поет во мне. И в зыбком полусне Те звуки с красками сливаются во мне. И близость нового, и тайного чего-то, Как пропасть горная, на склоне поворота, Меня баюкает, и вкрадчиво зовет, Туманом огненным окутан небосвод, Мой разум чувствует, что мне, при виде крови, Весь мир откроется, и все в нем будет внове, Смеются маки мне, пронзенные лучом… Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!