Саламандры

Аргос выбрался из канала нижнего двигателя в машинариум. Он потянулся, разминая затекшую спину, расслабил узлы натруженных мускулов и подвигал плечами под броней, чтобы вернуть им немного подвижности. Он сделал все, что мог. Четвертый, по-прежнему не работающий блок нижних двигателей был починен насколько возможно. Проведены машинные ритуалы, произведены соответствующие умащения, сделаны приношения. В горле пересохло от литаний функционирования и зажигания, которые он выпевал вместе со своими технодесантниками. Магистр кузницы был частью самого корабля: он чувствовал его недуги и знал его прихоти. Если бы они могли заменить недостающие детали, корабль поднялся бы в воздух. Как только «Гнев Вулкана» освободился бы из пепла, главные двигатели сделали бы все остальное.

В устройстве связи шлема зашипели и защелкали помехи, затем Аргос услышал голос брата Уклида из отделения Агатона, назначенного для сопровождения гражданских на борт корабля.

Проведя поверхностный геологический анализ, Аргос твердо убедился, что тектоническая целостность планеты близка к неминуемому распаду, поэтому предусмотрительно отдал приказ в целях безопасности разместить на корабле всех ауксилиариев и раненых. Тем раненым, кого нельзя было транспортировать, был подарен «покой Императора»; их тела поместили в медицинские контейнеры для последующего погребения в пиреуме.

— Все скорийские поселенцы на борту, магистр Аргос. Какие будут приказания?

Аргос собрался ответить, но тут заметил всплеск излучения в атмосфере, зафиксированный еще функционирующими датчиками корабля, которые передавали ему сигналы через непосредственное сопряжение. Придя к выводу, что черный камень уничтожен, он переменил свое решение и ответил:

— Отправляйся в ангар и помоги подготовить корабли. — Не считая сервиторов, Саламандр остался один, он уже отправил других технодесантников к «Громовым ястребам», все еще закрепленным на транзитных стапелях. — Нашим братьям скоро потребуется немедленная эвакуация и переброска обратно к «Гневу Вулкана».

Уклид сообщил, что повинуется, и отключился.

Аргос начал выбираться в служебный канал ушедшего в землю двигателя, когда рядом с ним с треском ожил динамик вокс-станции корабля. Уклид воспользовался бы связью через шлем, значит, сигнал шел снаружи.

— Брат-технодесантник Аргос, третья рота, орден Саламандр, на борту «Гнева Вулкана», — представился магистр, соблюдая протокол. — Назовите себя.

Прерывающийся от помех голос откликнулся со всем теплом и мягкостью ржавых гвоздей:

— Это брат-технодесантник Гаркейн с ударного крейсера своего наиблагороднейшего господина Виньяра «Чистилище». Во имя Императора Злобные Десантники принесли вам избавление!

Приказ брата-капитана Н'келна стоять на месте удержал его войско вне зоны бомбардировки и самых неприятных мест падения метеоритного дождя. Небесный шторм уже почти прекратился, и зеленокожие, хотя и потрепанные и сильно уменьшившиеся в числе, еще были живы и сражались. За время короткой передышки Н'келн критически оценил ситуацию и окинул взглядом побоище. Инфернальная Гвардия и сержант Агатон, который явился вместе с Фугисом, занимали вершину высокой дюны. Капитан видел крошечные пятнышки зеленых доспехов среди мятущейся орды, освещаемые контролируемыми залпами болтерного огня и струями горящего прометия. Тылы Саламандр по-прежнему замыкали Опустошители в нескольких сотнях метров позади. Лок умело вел их с самого начала атаки. Оба дредноута были целы и рыскали по краям зоны расположения Саламандр. Ашамон лишился своего тяжелого огнемета и мелтагана, но продолжал крушить орков сейсмическим молотом. Амадей был невредим, хотя несколько глубоких вмятин на защитном саркофаге отмечали те места, где зеленокожие пытались его насильно эксгумировать.

По прикидкам Н'келна, Саламандры потеряли приблизительно треть от первоначального состава. Кто из них сможет сражаться вновь, он не знал. Учитывая многочисленность орков, уровень истощения сил оказался гораздо ниже ожидаемого. Зеленокожие же, наоборот, гибли тысячами. Дюны были усеяны множеством медленно разлагающихся трупов.

Знамя роты, которое держал высоко поднятым Маликант, бешено захлопало от внезапного потока воздуха сверху, заставив Н'келна поднять голову. Над головой брат-капитан увидел длинное серое днище знакомого корабля. В шлеме ожил забитый помехами канал связи. Н'келн внимательно выслушал брата Аргоса, который в точности передал все, что ему сказал Гаркейн с «Чистилища». Ближе к концу сообщения лицо капитана помрачнело.

— Передай ему, что я даю слово, — ответил он, играя желваками, затем отключил связь и приказал окружающим его воинам вновь вступить в бой. Н'келну неожиданно понадобилось сорвать на ком-то свой гнев.

Пириил подбежал к краю расселины, в которую свалился Дак'ир, ожидая самого худшего. Заглянув через край, сквозь дым, пламя и жар он увидел, что до пузырящегося озера лавы высоты там было всего ничего. У края лавы медленно распадались доспехи Воина-Дракона вместе с останками Гхоргана. Дак'ира нигде не было видно.

Затем дым и пар немного рассеялись, и Пириил увидел его. Дак'ир взбирался по каменной стене расселины и уже почти добрался до верха. Пириил сунулся вниз и вытащил сержанта как раз в тот момент, когда лава поднялась достаточно высоко и полностью поглотила труп отступника.

— Ты мастер обманывать смерть, брат, — заметил Пириил. В голосе его звучала противоречивая смесь облегчения и едва прикрытого подозрения.

Дак'ир, в данную минуту слишком измотанный, чтобы говорить, лишь кивнул.

Пещера вокруг них рушилась. Ее внутренности окутывал огонь, воздух туманили падающие камни и сыплющаяся каскадами пыль. Теперь никуда нельзя было ступить с уверенностью: трещины, змеящиеся по полу пещеры, открывали новые провалы; из недр земли извергались причудливые фонтаны лавы. Нужно было выбираться, однако путь к туннелю был блокирован.

— Нигилан… — прохрипел Дак'ир. Неподалеку взметнулся гейзер пара.

Пириил помотал головой. Мрачный взгляд библиария выдавал, насколько он зол.

— Встань рядом, — велел Пириил чуть погодя. Он тоже был измотан: чтобы разорвать колдовскую хватку Нигилана, потребовалось немало сил. Библиарий собрал оставшиеся психические резервы и открыл врата бесконечности.

Скория умирала и в отчаянии старалась забрать с собой в небытие всех, кто остался на ее поверхности.

Толчки землетрясений превратились уже в непрерывный рокот, знаменуя образование все новых разломов в скальном основании обреченной планеты. Целые участки дюн проваливались вниз, отправляя зеленокожих тысячами в объятия огненной смерти в поднимающихся снизу потоках лавы. Поле боя окутал дым, и оно стало похоже на гигантский погребальный костер. Те, кто сражался, с трудом избегали прикосновений пламени. Всплески лавы отбрасывали красно-рыжие отсветы на серый туман; тусклое свечение лавы в забитом пеплом воздухе казалось зернистым.

Даже железная крепость начала рушиться. Через несколько минут Элизий с Дрейдием покинули цитадель. Широкая трещина пробежала по двору, расколов бастион надвое. Затем в крепость попало несколько сбившихся с курса метеоритов. Разбитая башня вздымалась в угрожающе-красное небо, точно треснувшая кость, от второй башни остался жалкий огрызок. С частично обрушенными стенами, с зияющим во внутреннем дворе разломом, крепость практически развалилась.

Даже находясь далеко от места разрушения и едва видя железную крепость сквозь клубы дыма, Н'келн почувствовал страх, исходящий от нее, — страх и злобное отторжение. Конец Скории означал и конец той жуткой сущности, что владела катакомбами бастиона. Несмотря ни на что, огонь ее наконец-то вычистит.

Н'келн услышал в небе раскаты грома, который явился в виде десантно-штурмовых кораблей — и Саламандр, и Злобных Десантников. Сквозь густой серый смог ему показалось, что он видит траекторию снижающихся машин, которые отважились вытащить его боевых братьев с поля боя.